Ленина, 35 - Владимир Евгеньевич Псарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Марина с мамой около часа потратили на то, чтобы купить одну только блузу.
– Зато красивая, – заметила женщина.
– Душно здесь только.
Девушке снова позвонил Слава:
– Я уже на половине пути, даже ещё ближе. Вы дома?
– Не-а, но если ты к шести подъедешь, то уже будем. Будем же, мама?
Женщина в ответ пожала плечами.
– В общем, Слав, позвони, когда заедете в город, а я тебе скажу уже. Если что, мы в "Зимней вишни", которая на проспекте Ленина. Ага, давай. Целую!
В половине четвёртого Марина привела маму посмотреть косметику. Жаловалась на то, что одежду подобрать сложно – выбор маленький:
– Потом в Сибе что-нибудь посмотрю. С косметикой чуть проще.
– Ну как знаешь, доча.
На четвёртом этаже зрители не отрывались от экранов. Маленький Саша восторженно толкал брата под левую руку, замечая, что тот не очень внимательно смотрит. Когда это наскучило, он стал толкать под правую отца, неплохо изображавшего заинтересованность. Тем временем билетёрша прикрыла снаружи двери в залы и отошла – сеансы закончатся не скоро.
Без десяти четыре Марина с мамой поднялись на третий этаж, где можно было купить детские товары. Девушка решила, что Саше будет немного обидно, если на общем празднике завтра ему не уделят внимание.
Уже здесь, несколько минут спустя, Марина услышала лёгкий запах гари:
– Мам, тебе не кажется? Будто горит что-то или плавится.
– Я ничего не чувствую. Сигнализация не работает же. Показалось тебе.
Сигнализация действительно не сработала, зато хорошо работала вентиляция, моментально протянувшая первые клубы дыма с четвёртого этажа ниже. Только когда увидели сбегающих вниз по эскалаторам людей, поняли, что Марина оказалась права. Только вот звуков системы оповещения по-прежнему слышно не было. Мать потянула дочь за рукав:
– Быстрее пошли отсюда.
Помня о том, что где-то наверху должны быть её муж и двое сыновей, женщина вглядывалась в лица спускавшихся, и даже хотела бежать наверх, но поток людей быстро отрезал им с дочерью возможность двигаться в обратном направлении. Оказавшись на втором этаже, Алина Евгеньевна набрала номер мужа.
В кинозале зрители уже столпились возле экрана. Кто-то отчаянно попытался прорваться наружу, но за дверьми уже не было ничего видно из-за дыма.
– Закройте их, тут дождёмся! – выкрикнула из толпы девушка.
Зал продолжал находиться почти в полной темноте. Не горели даже табло эвакуационных выходов. Мужчины принялись промакивать одежду всеми подручными средствами, чтобы плотнее закрыть щели между полом и дверьми, и только через несколько минут поняли, что это не сработало. Перекрыть же вентиляционные отверстия было физически невозможно. Маленький Саша прижимался к отцу и плакал. Жена позвонила до того момента, как дым сверху заполнил помещение, а это значит, что тогда ещё была надежда на время, и женщина немного успокоилась и согласилась покинуть ТРЦ. Оказавшись на улице, удивилась, как некоторым людям удалось попасть на крышу, но прибывшие спасатели не спешили никого снимать.
Тем временем во втором кинозале дышать становилось всё сложнее. Некоторые теряли сознание, и оставшиеся, перешагивая через тела незнакомцев, пытались найти в углах помещения хоть какое-то спасение. Сергей оставил сыновей молоденькой девушке. Он заметил, что никому еще не пришла в голову идея попытаться прорваться через аварийный выход. Может и потому, что табло над ним так и не включилось, а кругом почти ничего не видно. Сергей же заметил его ещё в начале не очень увлекательного для взрослого мужчины сеанса. Отец не знал, куда тот ведёт, но другого шанса спасти своих детей уже не видел. Только у самого пола пока ещё было чем дышать и можно было что-то отчётливо разобрать. Здесь дым не так разъедал глаза. Подобравшись к двери, мужчина понял, что дверь никак не поддаётся. Задержал дыхание, помня о том, что при такой концентрации теперь достаточно нескольких вдохов, чтобы отравиться, и поднялся в полный рост. Стоило неимоверных усилий выбить дверь наружу. В глаза сквозь сгустки серой массы ударил яркий свет, но, сделав по инерции несколько шагов, мужчина глубоко вдохнул и потерял сознание.
***
Славу высадили возле вокзала в те минуты, когда "Зимняя вишня" уже горела. Он видел это. Теперь он понял, почему Марина на звонок не ответила. Сам не заметил, как успел добежать через половину проспекта до места трагедии, где и обнаружил в толпе свою Марину с её мамой, ещё ждавших чуда.
– Всё хорошо будет, видишь сколько здесь всех, – молодой человек вытирал девушке мокрые глаза.
Полиция, скорые, спасатели. Через некоторое время круг оцепления увеличили, но в толпе вокруг родные так и не отыскались.
***
Прошло два года. Даже больше. Родители Марины долго не могли оправиться от потери своих сыновей, но через некоторое время всё же смогли найти в себе силы жить дальше и вкладывать всю свою любовь в единственного теперь ребёнка. Комиссия сказала Сергею, что его спасло только то, что он сам смог покинуть пределы зала, где его и подобрали. Внутрь спасатели попасть не смогли из-за нулевой видимости. А выбираться самостоятельно оттуда было уже некому. Сама Марина год «просидела» на антидепрессантах, и поступила в университет только в две тысячи девятнадцатом. Слава всегда был рядом. А во вторую годовщину трагедии девушка узнала, что беременна:
– Странное ощущение это. Вроде бы радоваться должна, но день для этого – хуже не придумаешь.
Летом пара поженилась. Слава решил бросить свою старую работу, и, перед возвращением из последнего рейса, заехал на проспект Ленина, 35. Теперь здесь "сквер Ангелов", в память о сорока одном погибшем ребёнке. Красивый – со скульптурами и часовней. Голосовали чуть ли не всем городом. Место из обыденного и надоевшего стало для Славы очень личным.
***
Снилось крепостным, как горят дворцы феодалов, а в действительности горели их собственные хлева. Что-то случается – летят самолёты из Москвы, приезжают министры, летят должностные головы, моментально седеющие вне своих кресел. Страна скорбит, общество сиротеет. Но в промежутках между бедами кажется, что никому нет ни до чего дела. Не знаю, может и правда менталитет такой, а может и нет. Пойди разбери теперь это всё. Завалы-то разбирать обычно проще, чем бардак в головах. Стоит ли открытие красивого парка вместо очередного унылого места сбора денег десятков детских жизней? Стоит ли боли сотен матерей по всей стране месячная встряска и быстро забывающийся общественный резонанс? И приносит ли поиск виноватых утешение родственникам жертв? Наверное, нет. И многие после "Зимней вишни" в добро больше не верят. Ведь если шуты смогли пережить
