Пациент всегда мертв - Джонатам Келлерман

— Так что же случилось?

— Что!.. А, авария… Глупо, совершенно глупо, но разве дети слушают? Они отрицали, но я уверена, что это как-то связано с выпивкой.

— Они?

— Мальчик, который был за рулем… его страховая компания… Она хотела уменьшить свою ответственность. Естественно. Ребенок из Уайттиера, Гэвин был знаком с ним со школы. Он погиб, поэтому мы не могли как следует взяться за его родителей. Сколько же времени ушло на то, чтобы страховая компания возместила нам деньги на лечение Гэвина!.. Вам не обязательно это знать.

Она взяла бумажную салфетку и вытерла глаза.

— А что именно случилось, миссис Куик?

— Что случилось? Они вшестером набились в дурацкую маленькую "тойоту" и на слишком большой скорости понеслись по хайвею Пасифик-Кост. Они были на концерте в Вентуре и возвращались в Лос-Анджелес. Водитель — мальчик, который погиб, Лэнс Эрнандес, — не вписался в поворот и врезался в склон горы. Он и тот, кто сидел на переднем сиденье, погибли мгновенно. Двое мальчиков на заднем сиденье, что находились рядом с Гэвином, получили лишь легкие травмы. Гэв сидел между ними; он был самый худой, потому его поместили посередине, а там не имелось ремня безопасности. Как сказал нам тогда дорожный патруль, ему повезло, что его сдавили так сильно, что не дали вылететь из машины. Гэвина бросило вперед и ударило лбом о спинку сиденья водителя. В результате — вывихнуто плечо и сломано несколько мелких костей на ногах. Самое смешное, у него не было крови, синяков, только крошечная шишка на лбу. Ни комы, ни чего-то другого в этом роде, но нам сказали, что он перенес тяжелое сотрясение. Гэвин на несколько дней потерял память, но на самом деле потребовались недели, чтобы его голова просветлела полностью. И еще — когда шишка сошла, внешне у него ничего такого не было заметно. Но я — его мать, и я-то знала, что он стал другим.

— В каком смысле, миссис Куик?

— Стал тише… А это важно? Какое это имеет отношение к делу?

— Собираем сведения, мэм.

— Не вижу в этом смысла. Сначала вы заявились сюда и разбили мне жизнь, потом вы… Простите, я просто выливаю все это на вас, чтобы не покончить с собой. — Широкая улыбка. — Сначала моего ребенка долбанули о сиденье, теперь вы говорите, что его застрелил какой-то маньяк… Где это произошло?

— У Малхолланд-драйв, к северу от Беверли-Глен.

— Так далеко отсюда? Ну просто ума не приложу, чего ему там делать. — Она посмотрела на нас с вновь обретенным недоверием, словно надеялась, что мы все-таки ошибаемся.

— Он сидел в машине с молодой женщиной.

— Молодой… — Рука Шейлы Куик мяла салфетку. — Блондинка, хорошо сложена, красивая?

— Да, мэм.

— Кайла, — выдохнула она. — О Господи, Гэвин и Кайла! Почему вы не сказали, что они оба… Теперь мне придется сообщить Поле и Стэну… Боже, как я им скажу!..

— Кайла была подругой Гэвина?

— Да… Между ними что-то было. — Шейла Куик положила салфетку на подушку дивана и застыла. Скомканная бумага стала расправляться, словно сама по себе, и женщина уткнулась в нее взглядом.

— Миссис Куик? — подал голос Майло.

— Гэвин и Кайла время от времени встречались. Они были знакомы со средней школы в Беверли. После аварии, когда Гэвин… — Она покачала головой. — Я не смогу рассказать ее родителям. Простите… Не могли бы вы это сделать?

— Конечно. Как фамилия Кайлы, и где живет ее семья?

— Вы можете воспользоваться телефоном у меня на кухне. Я уверена, что они не спят, по крайней мере Стэн. Он полуночник. Музыкант, сочиняет музыку для рекламных роликов, кинофильмов. У него дела идут очень хорошо. Они живут в прибрежном районе.

— Фамилия, мэм?

— Бартелл. Прежде была Бартелли или еще как-то по-итальянски. Кайла хоть и блондинка, но итальянка. Должно быть, с севера Италии. Со стороны Стэна точно, про Полу не скажу. Как вы полагаете, я должна позвонить мужу в Атланту? Там уже по-настоящему поздно, а у него, я уверена, был хлопотный день.

Майло задал еще несколько вопросов, ничего существенного не добился, заставил хозяйку отхлебнуть кофе, выяснил имя семейного врача — Барри Силвер и разбудил его. Доктор жил в Беверли-Хиллз и заверил, что скоро приедет.

Майло попросил показать комнату Гэвина, и Шейла Куик повела нас по застеленной роскошным красно-коричневым ковром лестнице наверх, распахнула дверь и щелкнула выключателем.

Большая комната была выкрашена в бледно-голубой цвет, в ней стоял запах пота и гнили. Двуспальная кровать не убрана, мятая одежда кучами валяется на полу, повсюду разбросаны книги и бумаги, углы заставлены грязной посудой и коробками из-под фастфуда. Я видел наркопритоны, которые оставались в более приличном состоянии даже после проведенного полицией обыска.

— Гэвин прежде был аккуратным. До аварии. Я пыталась поговорить с ним, но… — сказала Шейла Куик, пожав плечами. Ее лицо зарделось от стыда. Она закрыла дверь. — Некоторые сражения не стоит и начинать. У вас есть дети?

Мы покачали головами.

— Возможно, вам повезло.

Она попросила нас уйти до прихода доктора и, когда Майло попытался протестовать, прижала руку к виску и сморщилась, словно он причинил ей ужасную боль.

— Дайте мне побыть со своими мыслями. Пожалуйста.

— Конечно, мэм. — Майло выяснил адрес Стэна и Полы Бартелл. Та же улица, но восьмисотый квартал, милей севернее, на другой стороне делового района.

— Флэте, — повторила Шейла Куик. — Они там обосновались.

Когда вы видите в кинофильмах картинки Беверли-Хиллз, это практически всегда Флэте. Режиссерам нравятся залитые солнцем, обсаженные пальмами аллеи вроде Футхилл и Беверли, а любая из широких улиц, раскинувшихся между Санта-Моникой и Сансет, подходит, если задумано подчеркнуть богатство Калифорнии. Начальная стоимость подготовленных к продаже участков в районе Флэте составляла два миллиона баксов, а когда их напичкали украшенными лепниной домами, то за каждый можно было выручить втрое больше.

У туристов с Востока обычно остается одно впечатление: такие чистенькие, такие зеленые и такие ничтожные участки. Дома, которые сделали бы честь громадным наделам в Гринвиче, Скарсдейле или в Шейкер-Хейтсе, втиснуты в прямоугольники площадью в пол-акра. Это не останавливает местных жителей от возведения имитаций ньюпортских особняков в тринадцать тысяч квадратных футов, которые трутся локтями о соседей.

Дом семьи Бартелл был одним из таких громоздких, с плоским фасадом свадебных тортов, гнездившихся за жалким передним двором, который состоял, главным образом, из круглой подъездной дорожки. Владение охраняла белая ограда с золотыми шпилями. Доска с многообещающей надписью "Будет дан вооруженный отпор" висела возле электрических ворот. Сквозь ограду виднелись двойные двери из матового стекла с желто-зеленой подвеской. Над ними в гигантской амбразуре ярко пылал канделябр с несколькими лампочками. Ни одной машины перед домом; гараж на четыре автомобиля давал просторное убежище для четырехколесных любимцев.

Майло вобрал в себя воздух.

— Ну, еще разок посочувствуем, — сказал он, и мы выбрались из машины.

Автомобили проносились по Сансет, но на Норт-Камден-драйв было тихо. Беверли-Хиллз помешан на деревьях, и вдоль Камден стояли магнолии, которым понравилось бы где-нибудь в Южной Каролине. Здесь же они оказались прибиты безводьем и смогом, хотя некоторые все же цвели и я ощущал их аромат.

Майло надавил на кнопку переговорного устройства.

— Да?! — рявкнул мужской голос.

— Мистер Бартелл?

— Кто это?

— Полиция.

— По какому поводу?

— Мы не могли бы зайти в дом, сэр?

— В чем дело?

Майло нахмурился:

— Ваша дочь, сэр…

— Моя… Подождите.

Через несколько секунд свет залил фасад дома. Теперь я увидел, что по бокам стеклянных дверей стояли кадки с апельсиновыми деревьями. Одно из них засыхало.

Двери распахнулись, и высокий мужчина двинулся по подъездной дорожке. В пятнадцати футах от нас он остановился, руками прикрыл от света глаза, словно актер, войдя в луч прожектора.

— В чем дело? — произнес низкий хриплый голос.

Стэн Бартелл подошел ближе. Крупный мужчина лет шестидесяти, мощные плечи, орлиный нос, тонкие губы, массивный подбородок, загар из Палм-Спринг. Длинные седые волосы собраны на затылке в хвост. Очки в черной квадратной оправе, на шее тонкая золотая цепочка. Мужчина был одет в длинный, до земли, красиво переливающийся красный бархатный халат.

Майло показал свой значок, но Бартелл не стал подходить к воротам.

— Что с моей дочерью?

— Сэр, правда будет лучше, если мы войдем.

Бартелл снял очки и изучающе посмотрел на нас. У него были близко поставленные темные внимательные глаза.

— Вы из полиции Беверли-Хиллз?

— Лос-Анджелеса.

— Тогда что вы делаете здесь?.. Я выясню, кто вы такие, и если это какое-то жульничество, то у вас будут неприятности. — Он вернулся в дом и закрыл за собой двери.