Смерч - Василий Головачев

– Уходи! – прилетел его стихающий хриплый крик.

Затем облако окончательно спеленало воина паутиной белесых струй, он исчез.

Женщина повернула коня, помчалась прочь от места непонятного сражения, то и дело оглядываясь.

Одна из лап монстра потянулась было за ней, догнала, но схватить не успела: женщина исчезла вместе с своим «верблюдослоном», растаяла в воздухе… и Артур проснулся.

Подхватился на локтях, дыша как после бега на сто метров, весь в поту, ощущая чужой страх и чужую боль, лёг на спальник обратно. Но уснуть так и не смог, промаялся до утра, вспоминая сон подетально. Раньше он спал крепко и бестревожно, как младенец, забывая сны уже через минуту. Однако этот сон, закончившийся боем неизвестного воина с вырвавшимся на свободу монстром, был настолько подробен, что казался эпизодом реальной истории. А навеян он был явно встречей с женщиной на берегу Джелиндукона, уж очень она походила на беглянку из сна, спутницу погибшего воина, успевшую чудесным образом спастись.

В палатку заглянул Увачан, как всегда невозмутимый и бесстрастный, выглядевший так, будто и не ложился вовсе.

– Олешки беспокойся, однако, надо быстро ехать. – В глазах эвенка зажёгся огонек, он заметил состояние спутника. – Э, сон плохой видеть?

– Скорее странный, – промычал Артур, начиная одеваться; спал он обычно в одних трусах. – Ты-то чего поднялся ни свет ни заря?

– Чуять яккивана, – в нос проговорил охотник.

– Чего ты учуял?

– Бурча-каан и дьяжил-каан. Плохой духи близко, ехать надо.

Артур вылез из палатки, поёжился, – температура воздуха под утро снизилась до плюс пяти градусов, – посмотрел на занявшуюся зарю, и в извилистых полосах облаков над зубчатой линией леса увидел контуры зверя из сна. Вздрогнул, поёжился еще раз. Показалось, что кто-то пристально посмотрел ему в спину через прорезь прицела и готов спустить курок. Оглянулся: никого.

– Хренов сон!

– Духи смотреть, однако, – понимающе осклабился Увачан. – Хара суорун и хара сылгылах. Очень злой, очень страшный. Надо ехать быстро.

Артур потянулся было к прикладу карабина, торчащему из внутреннего кармана палатки, но передумал, заставил себя успокоиться.

– Собирайся, едем.

Через полчаса они пили чай у костра, посматривая на беспокойно ведущих себя оленей. Лагерь был свёрнут, можно было возвращаться в Туру.

Внезапно Увачан хлопнул себя ладонями по лбу.

– Эх, старый луун, надо быть собак взять!

– Ты чего? – удивился Артур, не понимая охотника.

И вдруг снова почувствовал знакомый угрожающий взгляд.

Вскочил, напрягаясь, метнулся к оленям, выдернул из седельной сумки карабин.

В лесу на другом берегу реки шевельнулись кусты, и на галечник мягко вытек – буквально как струя жидкой гуттаперчи – громадный зверь, помесь тигра, удава и таракана. Ткнулся носом в валун, возле которого недавно стояла женщина в белом, поднял уродливую голову и посмотрел на оторопевших людей.

– Хара сылгылах! – прошептал эвенк, падая лицом в траву и закрывая затылок ладонями.

Артур сглотнул, держась за карабин, начал тихонько поднимать ствол.

Зверь сверкнул узкими яркими желтыми глазами с вертикальными зрачками, качнул головой, словно предупреждая: не надо стрелять, дружок, не поможет тебе карабин, – ещё раз нюхнул камень и тем же манером скользнул в кусты, бесшумно, плавно, неодолимо, как живой поток жидкого металла.

Давление чужого взгляда на голову снизилось, исчезло.

Артур опустил карабин, смахнул выступивший на лбу пот, глубокомысленно изрёк:

– Пора завязывать с алкоголем, мистика уже всякая начинает мерещиться.

При этом он был совершенно уверен в своей адекватности, да и реакция Увачана подтверждала тот факт, что страшный зверь («хара сылгылах», однако) ему не померещился.

– Вставай, старик, – похлопал Артур охотника по плечу, – убрался твой злой дух, не стал нас есть, не понравились мы ему.

Эвенк забормотал что-то под нос, тряся головой, потом подхватился на ноги, погнал оленя вдоль берега реки.

Артур хмыкнул, сполоснул лицо речной водой, поглядывая на камень, ставший свидетелем двух странных встреч, и направился вслед за проводником. Думал он о том, что такие встречи плюс удивительно яркий сон неспроста. Ему было дано некое знамение, намёк на какую-то иную жизнь, далёкую от обыденной, но понять, что это означает, Артур был не в состоянии. В леших и домовых Суворов не верил, суеверным не был, считая, что все описанные литературой «потусторонние» силы, колдуны и маги являются всего лишь способом заработать имидж или заинтересовать обывателя. Впрочем, существовал ещё один вариант объяснения случившегося: он стал случайным свидетелем абсолютно не касающихся его событий, происходящих вполне реально в местах, не доступных простому смертному. Ведь не остановись он на берегу Джелиндукона в поисках алмазов, так, наверное, и не увидел бы ничего и жил бы себе спокойно, как остальные мирные граждане России, верхом удовольствия считавшие телепередачи типа «Последний герой».

Снова заболела голова. Перед глазами встал образ женщины в белом, выглянувшей из-за камня.

Может быть, тот зверь (Артур содрогнулся) её преследовал? Недаром же он обнюхивал камень и береговой откос. Интересно, что это за зверь? Реликтовый динозавр, сохранившийся в этих местах со времён мезозоя? Эдакое «лохнесское», точнее, тунгусское чудовище? Или уцелевший член экипажа взорвавшегося над Подкаменной Тунгуской звездолёта (есть и такая версия), известного под названием Тунгусский метеорит?

Артур усмехнулся, получил укол боли в висок, выругался шёпотом.

Собака бешеная! Уж не заболел ли он? Чем? Простудился? Подхватил местную инфлюэнцию? Комарики ведь его кусали разные, мог и малярийный попасться. Только этого нам не хватало…

Он догнал Увачана.

– Дедушка, у вас тут малярией никто не болел?

Охотник оглянулся, глаза у него были чёрные и блестящие, его трясло.

– Увайю приходить, беда быть, совсем пропадать…

– Что ты там бормочешь? Живы будем, не помрём. А зверь и правда был страшненький, я таких не видел.

– Хара сылгылах, злой дух, однако, порчу наводить, плохо всем быть…

– Прекрати шаманить! – прикрикнул на эвенка Артур. – Раз он нас не тронул, значит, сам испугался. Всё будет хорошо. Я знаю, ты умеешь людей лечить, полечи меня, башка трещит.

Увачан внезапно успокоился, перестал дрожать, проворно достал фляжку с водкой из-под меховой накидки (в ней он ходил даже в самую жару), хлебнул. Глаза старика перестали казаться оловянными пуговицами, в них заискрилась жизнь.

– Ты великий мээрген! – торжественно заявил он. – Хара сылгылах испугать! Маган кырдай испугать! Алмазы находить. Ты великий углах мээрген!