Ночной эфир - Нора Робертс

— Мне кажется, ты должна обратиться в полицию.

— В полицию? — Почему-то эта мысль вообще не приходила Силле в голову. От неожиданности она даже рассмеялась. — Один непристойный звонок, и я уже бегу в полицию. Так, по-твоему, должна поступать современная женщина? За кого ты меня принимаешь? Дебора засунула руки в карманы халата.

— Это не шутки, Силла.

— Ну хорошо. Это не шутки. Но, Деб, мы обе прекрасно знаем, что полиция в данном случае практически бессильна. Один-единственный звонок, прямой эфир. Это мог быть кто угодно. Что они могут сделать?

Дебора вздохнула и отвернулась.

— В его голосе была настоящая ненависть. Я испугалась.

— Я тоже.

— Ты? Ты никогда ничего не боишься. — Дебора коротко и немного напряженно рассмеялась.

«Я всегда боюсь», — подумала Силла, но заставила себя улыбнуться в ответ.

— В этот раз и я испугалась. Я так оторопела, что даже забыла нажать на паузу и пустила все это в прямой эфир. — Силла мимоходом подумала, что ей завтра скажет начальство по поводу этого ляпа. — Но он не перезвонил, а это значит, что все ограничится одним разом. Иди спать. — Она погладила Дебору по пышным темным волосам. — Тебе никогда не стать лучшим юристом в Колорадо, если будешь вот так всю ночь напролет мерить шагами комнату.

— Я пойду, если ты пойдешь.

Силла знала, что пройдет еще как минимум несколько часов, прежде чем ее нервы успокоятся и она сможет уснуть. Она обняла Дебору:

— Договорились.

В комнате было темно. Горели лишь несколько ароматических свечей. Ему нравилось их слабое мерцание и завораживающий таинственный запах. Небольшая комната была забита памятными для него вещами — трофеями из прошлого. Письма, фотографии, несколько фарфоровых статуэток животных, ленточки, выцветшие от времени. Длинный острый охотничий нож покоился у него на коленях. Лезвие тускло поблескивало в дрожащем пламени свечей. На вышитой накрахмаленной салфеточке рядом лежал хорошо смазанный револьвер сорок пятого калибра.

В руках он держал фотографию в рамке из розового дерева. Он подолгу смотрел на нее, разговаривал с ней, обливал слезами. Только этого человека он и любил за всю свою жизнь. И что осталось? Лишь фотография, которую он прижимал к груди.

Джон. Невинный, доверчивый Джон. Обманутый женщиной. Преданный женщиной. Использованный женщиной. Он раскачивался на стуле. Любовь и ненависть в его голове сплелись в тугой комок. Она заплатит. Заплатит самую высокую цену. Но сначала он заставит ее страдать.

Звонки повторялись каждую ночь. Один звонок за смену. К концу недели нервы Силлы были вымотаны до предела. Шутить на эту тему она больше не могла — ни в эфире, ни в жизни. Спасало ее единственное — она научилась узнавать этот голос, жуткий, хриплый, полный ярости, и успевала отключить линию уже после пары слов.

Силла отключала линию и сидела, леденея от ужаса, что он может перезвонить, зная, что он где-то там, по другую сторону мигающих лампочек, ждет своего часа, готов мучить ее еще и еще.

Что она сделала?

Запустив в 2.00 в эфир новости и рекламный блок, Силла оперлась локтями о стол и уронила голову на руки. Она вообще спала неважно, а за последнюю неделю ей удалось поспать всего несколько часов. И это начинало сказываться на нервах и внимании.

Что она сделала?

Этот вопрос не давал Силле покоя. Что такого она могла сделать, чтобы вызвать подобную ненависть? А в голосе звонившего была настоящая, неприкрытая ненависть. Она знала, что иногда бывала с людьми резка, нетерпелива. Случалось, что и невнимательна, равнодушна. Но никогда и никого она не обижала намеренно. За что же она должна заплатить? Почему этот незнакомец хочет отомстить именно ей? Какое преступление, настоящее или вымышленное, она совершила?

Краем глаза Силла заметила какое-то движение в коридоре. Мелькнула чья-то тень. Мгновенно ее затопила паника, она вскочила, больно ударившись бедром о край стола. Незнакомец звонил всего десять минут назад. Его голос все еще звучал у нее в ушах. Все тело Силлы напряглось, во рту пересохло. Ручка двери медленно довернулась.

Все. Бежать некуда. Сжав кулаки, она приготовилась защищать свою жизнь.

— Силла?

С колотящимся сердцем Силла опустилась на стул, проклиная расшалившиеся нервы.

— Марк, это ты.

— Извини. Кажется, я тебя напугал.

— Не слишком. Всего лишь до полусмерти. — Силла с усилием улыбнулась. Марк был директором радиостанции. Мужчина около тридцати, совершенно неотразимый. Темные, стильно уложенные волосы делали его загорелое гладкое лицо моложе и еще привлекательнее. Одет он был, как всегда, безупречно модно. — Что ты здесь делаешь так поздно?

— Знаешь что, пора нам уже сделать что-нибудь с этими звонками.

— Всего пару дней назад на летучке мы уже обсуждали этот вопрос. Я же сказала…

— Да, ты сказала. Ты много говоришь, Силла. Это твоя привычка.

— Я не собираюсь уходить в отпуск. — Силла взглянула Марку в глаза. — Мне некуда ехать.

— Всем есть куда ехать. — Он поднял ладонь, отметая все возражения. — Я больше не желаю с тобой спорить. Я твой босс. Знаю, тебе нелегко это понять, но все же постарайся.

Она потянула воротник свитера.

— Что ты собираешься сделать? Уволить меня?

Марк и не догадывался, что, она напряженно и с замиранием сердца ждет его ответа. Хотя они работали вместе уже несколько месяцев, он знал Силлу не настолько близко, чтобы понимать: она на удивление не уверена в себе. Пригрозив, он легко мог бы согнуть ее. Марк знал единственное — программа Силлы вдохнула в радиостанцию новую жизнь. Рейтинги зашкаливали.

— Мне это пользы не принесет, и тебе тоже. — Силла едва слышно выдохнула. Марк положил руку ей на плечо. — Слушай, Силла, я о тебе беспокоюсь. Мы все беспокоимся.

Это ее тронуло и, как обычно, удивило.

— Он ничего не делает. Только говорит. — Пока. Силла подкатилась на стуле к пульту и приготовилась запустить следующую песню.

— Я не собираюсь сидеть и слушать, как какой-то псих угрожает моим сотрудникам. Я позвонил в полицию.

Силла подскочила на стуле.

— Черт возьми, Марк! Я же сказала тебе…

— Да, ты сказала. — Он улыбнулся. — Давай не будем начинать сначала. Ты мой наиценнейший сотрудник. И я думал, мы друзья.

Она снова села и немного попинала стул ногой.

— Конечно, друзья. Сейчас, погоди. — Она включила микрофон и снова вышла в эфир. Объявила название радиостанции, частоту и произнесла подводку к следующей песне. Затем показала Марку на часы. — У тебя есть три минуты шестнадцать секунд, чтобы убедить меня, что это было действительно необходимо.