Проект - Кортни Саммерс

Один из них кричит:

– Не делай этого!

Поздно.

Октябрь, 2017

Вот уже как год я отвечаю на звонки и электронные письма Пола Тиндейла, составляю график деловых встреч Пола Тиндейла и подаю кофе Полу Тиндейлу. Лорен напоминает мне об этом (словно я сама могла забыть), стоит мне переступить порог «СВО» – как обычно, в восемь утра, с пакетами наперевес. Я красиво раскладываю бублики, круассаны и пончики на кухонной стойке, и Лорен тут же цепляет плюшку из самого центра, разрушая всю композицию. Она, как всегда, безупречна: черные волосы стянуты в небрежный пучок; на лице стильные большие очки в черной оправе; помада ее излюбленного вишневого цвета идеально оттеняет смуглую кожу.

– С годовщиной, новичок, – бросает Лорен, аккуратно откусывает сдобу и отчаливает с кухни.

Слышны низкие раскаты грома – предшественники бури.

Я беру шоколадный круассан и иду к столу, стоящему в углу возле кабинета Пола. По пути миную рабочую зону с перегородками. Кабинки пока пустуют, но через час офис наполнят нестройные звуки: стук клавиш и шуточки. Тут тесновато, но шеф эффективно использует маленькое пространство, ограничиваясь небольшим штатом сотрудников. Два года назад Пол основал журнал на свои кровные, желая публиковать в нем «радикальную точку зрения и свежие дерзкие идеи». С тех пор и платит за него из своего кармана. Надеется, что его нестандартный подход – укоренение за пределами Нью-Йорка и продвижение премиум-контента – в конечном счете окупится и журнал возьмет под свое крыло нью-йоркское издательство, которое позволит Полу и дальше выражать свое виˆдение. Пока же мы оперяемся, предвкушая будущий взлет. И мне радостно, что я буду участвовать в этом.

Я залогиниваюсь на компьютере и просматриваю гугл-календарь. У Пола назначена встреча в обед, с кем – не указано. После этого две телеконференции с потенциальными спонсорами.

Звонит телефон на столе. Я снимаю трубку.

– «СВО». Приемная Пола Тиндейла.

В ответ двадцатисекундное молчание, прерываемое звуком дыхания.

Посмотрев на Лорен, закатываю глаза.

– Молчун? – спрашивает она.

Я кладу трубку.

– Достала уже эта хрень. Кого он в этом месяце взбесил?

– Спроси лучше, кого не взбесил.

Захлопываю календарь, открываю раздел обратной связи и принимаюсь разбирать комментарии читателей. Нам приходят гневные послания, сообщения с конструктивной критикой и – изредка – с похвалой. Я как раз удаляю сообщение с фразой: «Пол Тиндейл – настоящий говнюк», когда он появляется собственной персоной и хлопает в ладоши.

– За работу, народ!

Его лозунг. До сих пор помню головокружительный восторг, когда впервые стала свидетельницей этого ежеутреннего ритуала. Я как-то прочитала о нем в биографическом очерке Пола в «Нью-Йорк Таймс».

Пол подмигивает Лорен.

– Черный, Денэм, – бросает он мне, проходя мимо и ударяя костяшками пальцев по столу. Это он о кофе.

Я иду на кухню и включаю кофеварку. Пытаюсь подавить смущение, вызванное тем, что Пол никак не отреагировал на годовщину работы на него. Я была вне себя от радости, когда тот самый Пол Тиндейл остановил меня после своего публичного выступления в Колумбийском университете. Ради его выступления я впервые осмелилась самостоятельно приехать в Нью-Йорк, и тут же – хоть раз в жизни – была вознаграждена: Пол предложил поработать с ним. Он сделал себе имя в двадцать с небольшим, установив взаимосвязь между рядом нераскрытых дел, что привело к поимке серийного насильника, оказавшегося восходящей звездой политической арены Нью-Йорка. А затем прославился еще больше, разоблачив всех важных шишек, знавших и покрывавших насильника. Я не колеблясь согласилась на работу с ним. Думала, в сказку попаду. В итоге год уже отвечаю на звонки и электронные письма, составляю график деловых встреч Пола и подаю ему кофе.

В двенадцать у Пола встреча с Артуром Льюисом. Мужчина, промокший с головы до ног, приносит с собой дождь. Зонтом он, похоже, нарочно пренебрег: хочет, чтобы всему миру была видна его боль. Костюм висит на нем мешком. Артур похож на юнца, забравшегося в шкаф отца и примеряющего его наряды, вот только он давно уже не подросток. На раскрасневшемся лице с резкими линиями собрались капли дождя, редеющие черные волосы прилипли ко лбу, в глазах полопались сосуды. Блуждающий по комнате проницательный и уверенный взгляд не вяжется с жалким внешним видом. Артур создает странное впечатление, словно оказался здесь не к месту, но в то же время будто только в этом месте и должен быть. Я его почти месяц не видела. В голове проносятся слова соболезнования, слабые и никчемные. В любом случае они не пригодились. Когда мужчина подходит к моему столу, меня накрывает черной пропастью его горя – и я теряю дар речи.

Я не сказала Полу, что была на станции в день смерти Джереми. Не сказала, даже узнав от него, что Артур – отец Джереми. Артур, время от времени появлявшийся в офисе, чтобы перекусить с Полом, всегда был добр ко мне.

Случившееся на вокзале не отпускает меня. Ночью, лежа в постели, я вновь и вновь прокручиваю его в голове: дождь, поезд, произносящий мое имя Джереми, его губы, медленно выговаривающие слова: «… обретет ее…» – и тяжесть его ладони на моем плече, когда он мягко отодвинул меня в сторону, чтобы закончить свой путь. Я почувствовала облегчение, узнав о родственной связи Джереми с Артуром, решила, что обо мне ему, должно быть, рассказал отец. О девушке с таким лицом, как мое. И Джереми историю обо мне не забыл. Остается вопрос: что мне делать с историей Джереми? Поведать ее Полу, чтобы он рассказал ее Артуру?

На девственно белой стене офиса есть черная надпись:

«ЛЮБАЯ ХОРОШАЯ ИСТОРИЯ ЧЕМ-ТО ЦЕННА».

В истории Джереми ценности нет, поэтому я не рассказываю ее Полу.

Артур молчит, погруженный в свою боль, и смотрит, словно раненое животное. Мы не успеваем заговорить, поскольку из своего кабинета выходит Пол. Контраст между двумя мужчинами ошеломляет. Как по мне, так внешность Пола сыграла немалую роль в его карьере. Чего я, разумеется, никогда ему не скажу. В свои сорок он не только красив, как когда-то в юности, но и брутален. Густая светлая шевелюра убрана назад гелем, аккуратная бородка ухожена. В уголках глаз и губ едва заметны возрастные морщинки. Он в прекрасной форме. Пол, как говорится, находится в самом расцвете лет. Рядом с сумеречным Артуром он сияет, точно восходящее солнце, и мне неловко смотреть на них обоих.

– Арт! – На лбу Пола обозначилась складка. – Как ты?

И тот, протянув руки, бросается в теплые объятия старого друга. Эта картина привлекает всеобщее внимание. Пол своим телом, как щитом, отгораживает Артура от любопытных взглядов, которые работники офиса не в силах от них отвести. Артур рыдает, и от этого зрелища у меня все внутри переворачивается. Пол воспринимает слезы друга спокойно, поскольку всегда спокоен как слон.