Усмешка бога - Наталья Ожогина

-"Что же мне делать? - спросила она у себя и сама ответила себе, - если я бабочка, значит, определенно я сплю. А во сне ничего страшного не может случиться".

И тут она вспомнила, что во снах случается много непредсказуемых вещей. Некоторые люди пропадали в пучинах снов и не могли вернуться назад. Те, кто находил путь домой, возвращались в реальный мир и предостерегали остальных об опасностях на этих шатких дорогах.

Жене профессора стало по настоящему страшно. Она приказала себе проснуться, но по прежнему сидела на толстом линолеуме обложки журнала. Ущипнуть себя было нечем - предательские крылышки насекомого маячили по бокам, никак не желая превращаться в человеческие руки.

Взмыв вверх, бабочка-профессорша устремилась на всей скорости к настольной лампе. Ударившись о горячее стекло, она почувствовала боль. Где эта боль начиналась, в теле ночного насекомого или в душе самой профессорши, она не знала.

Сделав несколько резких рывков непослушными крыльями, бабочка вылетела в открытую форточку.

Ночной ветер подхватил ее легкое тело и подбросил вверх. Бабочка расслабила напряженные плечи и понеслась вместе с легкими туманностями тополиного пуха вдоль по улице. Беспричинная радость поймала ее на перекрестке, вытеснив боль и страх.

Жена профессора летела над освещенной лентой асфальта и смеялась: "Новорожденный мотылек, напичканный сведениями о мировой истории, как навозный шарик - бактериями, рассуждающий о смысле бытия. Это что-то. Ну их, эти сведения. Пусть лучше меня закружит, унесет. Пусть стукнет о стену дома и вытряхнет этот мусор из головы. Что-то стало холодать, не пора ли полетать?"

Вся эта словесная белиберда, посетившая малюсенькую голову не в меру начитанной бабочки, придала ей храбрости, и она начала бесшабашно заигрывать с ветром, танцуя в огнях фонарей. Игра настолько увлекла ее, что она не заметила, как улица превратилась в стремительно заглатывающий бабочку тоннель.

Профессорша небрежно подумала:

"Кажется, меня уже шлепнуло о стену дома".

Но эта мысль, тут же расшаркавшись, поспешила покинуть ее голову, поняв что заявилась не вовремя.

Странный тоннель полностью занял все чувства жены профессора. Ей казалось, что можно коснуться гладких, упругих стен. Но они проносились с такой скоростью, что она не могла понять, из чего они состоят. Может быть, это просто свет?

- Виртуальная реальность - высказала профессорша свою осведомленность, совершенно не понимая, о чем говорит. И кому.

И здесь тоннель оборвался, так же неожиданно, как обрывается нить на швейной машине. Раз - и нет его. Ни ветра, ни тоннеля. Вокруг ничего не было, только густая взвесь звезд прямо по курсу полета бабочки. Так много звезд она еще не видела.

- Это не наше небо, - грусть охватила женщину.

Поняв, что в этом месте спешить некуда, жена профессора зависла в вечной темноте, сложив перед собой маленькие крылышки, как монахиня перед молитвой. Гадая, тот ли это мир, в который попадают люди после смерти, или тот, в котором находят упокоение маленькие ночные бабочки.

Помимо воли профессорша залюбовалась звездным пейзажем, который образовывал впереди удивительную по своей красоте галактику. Некоторые из самых крупных звезд походили на алмазы.

"Нет, на капельки росы", - поправила себя образованная бабочка.

И тут ее поразила форма галактики, которую она вначале не разглядела. Это были не просто звезды. Странная взвесь звезд вдалеке была похожа на розу. На удивительную белую розу. С нежными, радужными переливами света. С капельками росы на тонких лепестках.

Жена профессора невольно закрыла глаза. Она хотела запомнить это. Навсегда отпечатать в памяти зрелище белой розы из звезд, цветущей в "нигде", а может быть - в "никогда".

"Как же я могу закрыть глаза, если они у меня фасетные и без век?" подумала жена профессора.

"Я не сплю".

Это утверждение так поразило ее, что она действительно проснулась.

P.S.

Жена профессора исторических наук проснулась на кресле в оранжерее, где она уютно устроилась, ожидая припозднившегося мужа домой. Когда он вернулся, то застал ее еще сидящей в кресле, с помятой после сна щекой. Она, как загипнотизированный кролик, смотрела прямо перед собой, на большую белую розу.

Профессор наклонился над женой и ласково погладил ее по голове. Она встрепенулась.

- Я не сплю? - с надеждой в голосе спросила она.

- Уже нет.

Он подошел к горшку с цветком.

- Ну что, красавица, ты расцвела как раз вовремя. И как расцвела! профессор истории восхищенно цокнул языком. - Ты будешь украшением букета ко дню рождения моей жены.

Сзади него раздался шелест. Жена повисла на его плече, поглаживая руку, которую он протянул к розе.

- Давай дадим этой розе возможность. Пусть живет. Пусть себе отцветет, даст семена... Хотя какие семена могут быть у оранжерейной розы? Неважно. Ты знаешь, внутри этого цветка целый мир. Я видела...

Она смущенно опустила голову.

Муж поднял ее лицо за подбородок. Глаза молодой женщины светились упрямым торжеством.

- Если ты видела, значит, так оно и есть. Пусть себе цветет, нельзя же губить целый мир, - сказал профессор. И добавил мысленно: "Кризис миновал".

БЛИЗКИЕ  ЛЮДИ

"Энди ушиб себе ногу веслом и застонал с кроткой яростью ангела, проворонившего пару приличных душ."

А. Грин

Они встретились, как обычно, на облаке.

И то ли облако оказалось слишком мягким, слишком набравшимся дождевой воды, то ли тела их были отяжелевшими от повседневных проблем, неважно отчего, но они утопали в хлябях небесных. А главное, это невероятно раздражало, настраивая не на привычную, легкую, немного светскую, немного дружескую беседу.

Она взглянула на Его почти безупречный костюм и хмыкнула. Обычно Он заявлялся на облако в подчеркнуто потрепанном свитере и вылинявших джинсах. Имидж у него такой во сне. Сегодня он явно не в форме. Одно из двух: или нализался на очередной вечеринке до потери пульса и упал там, где сидел, или решил вырядиться ради Нее. Наиболее вероятен был первый вариант, но Она не отрицала и возможность второго.

- И чем же я обязана столь торжественному визиту? - Она попыталась сесть прямо, чтобы гордая осанка показала Ему, кто здесь хозяин, вернее, хозяйка. Но проклятое облако съело все попытки поставить незваного (но ожидаемого) гостя на место. Она вновь повисла в предательских, ватных объятиях небесного дивана.

Он, машинально поправив галстук, вдруг заметил какую-то деталь в своей одежде, которая его невероятно смутила. Она проследила за Его взглядом. Носки! Значит, все-таки напился. Он был без ботинок. И одиноко, как-то потерянно, смотрелся Его палец, торчащий из дырки в носке.

Это был серьезный прокол, и, чтобы не оказаться заклеванным цыпленком к концу сна, Он применил любимое детское правило, гласившее, что лучшая защита - это нападение.

Мужественно скрестившись взглядом с Ней, Он заметил:

- Кстати, уж ты, со своими способностями предвидения наших встреч, могла бы подготовиться и получше. Он скептически оглядел Ее помятую футболку с глупой надписью "Бэби", которую она носила исключительно дома, прическу позавчерашней свежести, похожую на произведение абстрактного искусства, и шерстяные носки на ногах.

"Да, один - один", - оглядев себя, подумала Она.

Не теряя оптимизма, Она закрыла глаза, сосредоточившись на своем внешнем виде. Ее накрыл легкий туман и вскоре рассеялся, открывая взору обилие красок, сияющих всеми цветами заката. Она знала, что сейчас невероятно хороша собой. Глаза спорили с небом глубиной синевы, волосы, словно вспомнив свою истинную природу, отсвечивали золотом. Радужное платье выгодно подчеркивало белизну кожи.

Последние клочья тумана развеяли все Ее иллюзии по поводу целесообразности проделанного творческого усилия. Он все так же свисал со своего края облака, усмешливо уставившись на кончик своего носа, лениво покачивая ногой, с демонстративно вытащенным из носка большим пальцем.

- Стоило ли так надрываться? Я же знаю, что это сон. И ты это знаешь. Убить меня своим внешним видом ты могла только в первый раз. - Он неуклюже кувыркнулся и бухнулся в облачную толщу. На обозрении остались только голова и большая часть галстука.

В ответ Она раздраженно помахала рукой перед собой, хотя тумана уже не было.

- Почему ты всегда выбираешь для неприятных разговоров это чудесное местечко? - осведомился Он, проведя щекой с обозначившейся на ней щетиной по облачному клочку.

- А кто начинал неприятный разговор? Что касается места встречи - это, по моему, твоя инициатива, - парировала Она.

- Когда я в первый раз оказался здесь, ты уже встречала меня. Причем чувствовала себя как дома. А я помню, как тогда чуть не провалился сквозь это облако вниз. В тартарары. Что, по твоему, станет бывалый абориген висеть на краю этого дерьма из пара и орать, как потерпевший, представляя свой полет с многокилометровой высоты?