Орел + решка = судьба - Юлий Буркин

Владик открыл глаза. Утро. Часы на стене показывают половину девятого. Он повернул голову, увидел разметавшиеся по подушке светлые волосы и сразу все вспомнил.

Невероятно! Стоило ему явиться в ресторан, как все решилось. В том, что Алёна неравнодушна к нему, не было никакого сомнения. Увидев его, она воскликнула: «Ангел мой полосатый, я знала, что ты придёшь!» - и зарылась лицом в цветы… А с чего это она знала, если он предупредил, что уезжает?

Потом, когда они танцевали под крис-де-бурговскую «Леди ин ред», она лепетала:

– Честное слово, я почувствовала. Я о тебе и думать не думала, но, как сейчас помню, было ровно семь, я как раз на часы посмотрела, когда меня вдруг пронзило: «Неужели Владика не будет?! А ведь мне нужен только он!». И сразу поняла: нет, ты обязательно, обязательно придешь, ведь ты же любишь меня. Как я… Но почему я раньше этого не понимала? Ты со своими дурацкими монетами выглядел таким занудой…

Там, в ресторане, ему не казалось все это странным, ведь это было как раз то, чего он хотел, а выпитое шампанское делало вероятной любую радость… Но сейчас, на фоне легкого похмелья (ох, и хорошие же мы вчера явились!), его скептичная натура взяла верх.

«Она подумала о том, что любит меня, ровно в семь. А со мной в это время тоже случилось что-то необычное. Что? Я был еще дома… Вспомнил! Именно в это время Хеза сожрала трешник пятьдесят седьмого… И что с того? Как эти события могут быть связаны друг с другом?»

Владик посмотрел на стол, но клетки там не было. Точно! Он вспомнил, что, когда они вошли, Алёна сразу помчалась в туалет, потом в ванную, а он зашел в комнату, увидел Хезу и унес ее от греха подальше на кухню. Зачем детей пугать…

Он осторожно поднялся с постели, сунул ноги в тапочки и, тихонько бормоча: «Не мышонка, не лягушку, а неведому зверушку…», прошел на кухню. Хеза чесала задней лапкой за ухом. Владик уселся перед ней на табуретку и спросил:

– Ну и как ты мне все это объяснишь?

Хеза промолчала, но чесаться перестала.

– О’кей, о’кей, - сказал Владик. - Никак ты мне это не объяснишь. Ладно…

Тут он заметил, что на дне клетки лежит несколько черных колбасок.

– Ага! Умница!

Через специальную щель он осторожно вытянул дно клетки и, вооружившись ножиком, размазал какашки по газете. Никаких признаков монет в них не обнаружилось.

– Полностью усвоились? - риторически спросил Владик, затем скомкал газету, сунул ее в мусорку, постелил новую и вернул дно на место.

– Ой! Кто это?! - услышал он за спиной голос Алёны и вздрогнул от неожиданности.

– Это Хеза, - сообщил Владик, обернувшись. - Зверь, приносящий счастье.

Она стояла в дверном проеме, прислонясь к косяку и держа в руке бокал шампанского. Она была одета в его рубашку, и, глядя на линии ее фигуры под легкой материей, на ее сложенные крест-накрест тонкие ноги, Владик подумал, что ничего красивее он не видел в жизни.

– А как она это делает? - спросила Алёна и присела перед клеткой на корточки.

– Она выполняет желания, - объяснил Владик, сам уже не понимая, шутит он или говорит серьезно. - Нужно загадать желание и скормить ей монетку. И желание сбудется.

– Да? Она ест деньги? А у меня как раз появилось одно желание. Мне сейчас приснилось, как будто бы мы с тобой путешествуем по всему миру…

– Погоди, - сказал Владик. Он сорвался в комнату и принес оттуда австралийский доллар семьдесят первого года. Редких зарубежных монет у него в коллекции не было, он считал себя коллекционером отечественных дензнаков. Но для такого случая явно требовалось что-то заморское.

Положив монетку на стол рядом с клеткой, Владик объявил:

– Хотим в кругосветное путешествие!

Хеза помялась с ноги на ногу, с сомнением посмотрела сперва на него, потом на Алёну… Затем явственно вздохнула… Вж-жик!

– Ой! - расплескивая шампанское, подскочила Алёна. - Съела! - Она перевела огромные глаза на Владика. - И что теперь? Почему мы никуда не едем?

– Ну, подожди, - пожал плечами тот. - Не сразу…

– Надо подождать, пока переварится? - усмехнулась Алёна. - А ты, оказывается, еще и фантазёр. Только зря ты животное мучаешь, лучше бы зерна какого-нибудь дал. А свою неуемную фантазию показал бы мне в другом месте…

Они вернулись в спальню, они любили друг друга, а потом снова задремали. И только проснувшись в это утро во второй раз, Алёна вспомнила о билете «Тур-лотереи», который подарил ей прижимистый шеф.

Но больше, кроме еще одного раза, Хеза деньги не жрала, отказывалась. Вместо денег она активно и регулярно поглощала крупы, овощи и корнеплоды. В экзотических странах не чуралась и соответствующей пищи.

Как то: в Полинезии трескала, только шум стоял, бататы. В Новой Зеландии полюбила кокосы. А в Замбии вдруг набросилась на саранчу. Такая здоровенная жирная саранча. Аборигены ее сушат, перемалывают и пекут лепешки. А Хеза и сырьем не брезговала.

Надо отметить, что какала она при этом не менее активно и регулярно, и Владик всегда терпеливо проверял продукты ее жизнедеятельности на наличие монет. Но те пропали бесследно - то ли и впрямь усвоились, то ли отложились в каком-то специальном аппендиксе ее кишечника. «Смотри у меня, - приговаривал Владик, - знаешь, что люди с копилками делают?..»

Время в кругосветном путешествии летело стрелой. Пляжи Анталии и развалины Рима, массаж по-тайски и красоты Тадж-Махала… Они чувствовали себя влюбленными, счастливыми и потрясающе свободными. Самой крупной единицей багажа у них с Алёной была как раз клетка с Хезой. И каждый вечер Владик находил хотя бы минут десять, чтобы посидеть рядом с ней, разложив вокруг клетки монеты - коллекционные русские и всяческие зарубежные.

– Хотелось бы мне - очень хотелось бы! - стать миллиардером, - сообщал он как бы между прочим, как бы разговаривая сам с собой, и искоса наблюдал за Хезой. Та сидела, не шелохнувшись. Денежки не ела. И у Владика их не прибавлялось тоже.

– А еще, - говорил он тогда, - еще, в принципе, неплохо было бы стать премьер-министром. Хотя бы Российской Федерации. На худой конец.

Хоть бы хны. Никакой реакции. Никаких предпосылок к назначению на названную должность в атмосфере не брезжило.

– Неплохая у меня квартира, - говорил Владик, резко снижая планку, - но пять комнат было бы лучше…

Само собой, находясь в каюте океанского лайнера, он не мог узнать доподлинно, не изменились ли вдруг на суше его жилищные условия. Но по тому, что, внимательно его выслушав, Хеза принялась грызть морковку, Владик понял: нет, не изменились.

Алёна над его стараниями посмеивалась и не сердилась. В конце концов, даже если этот странный зверек и не волшебный, все равно в их судьбе он сыграл определенную роль. И вообще, она, по-видимому, считала всё это придуманной Владиком сказкой и находила её забавной и романтичной.