Мелодия тьмы - Анастасия Рул

— Вот это да! Совсем свихнулся старик. Шизик, он и есть шизик. Да ладно, забудь про него. Слушай, я вчера пропустила МХК (*мировая художественная культура), что там было?

Где-то с полчаса мы с ней болтали о биографии Мусоргского и 'Могучей кучке', потом о преподе по МХК, потом стали перебирать косточки общим знакомым. А затем… Мне вновь послышался этот противный звук — хихиканье ночного старикашки, от которого мурашки пошли по коже.

Я испугалась не на шутку, подскочив на диванчике, где сидела.

— Ты чего? — озадачилась Ольга, отрываясь от написания каракуль в толстой тетради.

Она сидела за столом, старательно переписывала вчерашнюю лекцию, и болтала ногами.

— Да так. Оль, ты сейчас ничего не слышала?

— Да нет. А что? Кто-то громко пукнул в коридоре?

Шутка подруги прошло стороной, я быстро заходила по кабинету.

— Ты какая-то нервная, — ткнула в мою сторону ручкой подруга.

От рывка колпачок от ручки сорвался с места и упал к моим ногам. Я нагнулась, подбирая.

— Осторожнее надо быть, — буркнула я, отдавая колпачок ей. — Ой, у тебя руки холодные, ты что, замерзла?

Ощущение от прикосновения к ее пальцам были такими же, как будто я коснулась сосулек на крыше.

— Здесь окна закрыты, — продолжала ворчать я. — Так душно, а ты замерзла! Ну, ты и мерзлячка. Оля?

Моя подруга тем временем как-то странно застыла над столом. Очертания предметов вокруг опять поплыли в разные стороны, и я поспешно протерла глаза.

— Оля? В чем дело, подруга? Ты чего сидишь, как изваяние?

Ольга, наконец, ожила. Она растерянно уставилась в тетрадь перед собой, я перевела туда же взгляд и невольно вздрогнула. Все, что она переписала из моей тетради, исчезло в мгновение ока! Словно она не корпела над ней полчаса, старательно выводя буковки.

— А-а-а! — вдруг заорала подруга. — Я что, уснула? Мне же еще переписать вчерашние задания надо! Вот дура, заснула вместо того, чтобы поймать кого-нибудь из группы!

Она подскочила на месте, сунула свою тетрадь в сумку, и ринулась из комнаты.

— Оль… — подруга промчалась мимо, чуть толкнув меня.

— Ой! Девушка, извините! Я спешу!

Я тяжело опустилась на диван. Да что же происходит-то? Такое чувство, что в какой-то момент времени я меняю внешность, и меня никто не узнает! Стоп! Кажется, это происходит после касания моих рук к другому человеку?

Знакомое отражение в зеркале напротив меня отчаянно помотало головой и решительно шагнуло в сторону. Мне надо было срочно проверить эту мысль. Или лучше сразу? В психушку?

Через полчаса я выяснила, что обо мне не просто забывают при соприкосновении тел, а полностью вычеркивают из своей памяти! Моей фамилии не стало ни в одном журнале, мои уроки в расписании превратились в 'окна', а мелкие подарочные брелки друзьям на праздники испарились в воздухе. Мало того, результат касания моих рук к друзьям имел цепную реакцию. О нашем знакомстве забывал не только мой собеседник, но и все наши общие знакомые.

В конце концов, я застыла перед доской 'почета', где висели фотографии победителей разных конкурсов, и пялилась на то место, которое когда-то занимал мой снимок. Глаза с недоверием изучали изображение снега — чисто белый прямоугольник, а в мыслях билось только одно слово 'лечиться, лечиться, лечиться'.

Дрожащими руками я набрала номер мамы в сотовом телефоне. Пошли гудки, такие привычные для ушей звуки.

— Алло?

— Мама, это я.

— Алло? Кто это?

— Мам, это Василиса! Ты меня слышишь? — заорала я на весь коридор.

— Какая еще Василиса? У меня нет таких знакомых! Ваш номер мне не знаком. Кто это? Вы по работе? На счет вакансии товароведа?

Мое сердце бухнуло куда-то вниз, и я с трудом выдавила из себя:

— Мама, это я. Твоя младшая дочь, Василиса.

— Что за шуточки? Какая еще дочь? У меня только одно дочь, и имя у нее Ирина!

В моих глазах все потемнело, как сквозь вату я продолжала слушать родной голос матери:

— Девушка, судя по голосу, вы еще молоды. Это такие у вас сейчас среди молодежи, как вы называете, приколы? Извините, шутите по другому номеру, мне сейчас некогда.

В трубке зазвучали короткие гудки отбоя. Номер моего мобильника в мамином телефоне всегда высвечивался милым словом 'доча'. Мои друзья из консерватории знакомы с матерью, а если цепная реакция достигла и ее… Родственники, друзья детства…

Я не отступала, не веря в происходящее, и набрала телефон отца. Затем старшей сестры Ирины, племянников, двоюродной тетки из другого города. Разговор один и тот же. 'Алло! Кто это? Ваш номер мне не знаком! Какая еще Василиса? Что за шутки?'.

Я не сдавалась. Вышла из консерватории, села в автобус. Поеду домой, может быть, я все еще сплю? Этот безумный кошмар не может быть не чем иным, только сном. Чтобы моя мать забыла обо мне. Ха-ха-ха! Не смешно. Совсем не смешно, это уже истерика.

Ключи идеально подошли к замку квартиры, щелкнула задвижка, и я спокойно вошла внутрь. Из комнаты выскочил кот Васька, почти мой тезка. Все-таки я Василиса, особа женского пола.

Я поставила чайник, нервно походила из угла в угол. Снова закурила. Потом опять забегала из стороны в сторону, напряженно вспоминая сегодняшнее утро.

Мысль посмотреть наши семейные фотографии вместе со щелчком выключающегося чайника пришла мне в голову. Отыскав в тумбочке фотоальбомы, я уселась прямо на пол, боясь заглянуть внутрь. Интуиции мне подсказывала, что ничего хорошего там не будет.

Интуиция оказалась права. Ни на одной фотографии не было меня. Только мама, отец, сестра. Кроме того, мой личный альбом исчез, вместе со снимками, где я еще в пеленках, совсем младенец. Пальцы нервно забили по твердой обложке фотоальбома, и рядом сидящий кот Васька с радостью бросился на них. Наш зверек малость диковат, любит бросаться на все, что движется. Я ойкнула, почувствовав боль от полученных царапин, и отпихнула кота в сторону.

— Это все-таки не сон, — сказала я сама себе.

Боль была реальной, настоящей. Слизнув капельки крови на кистях рук, я растерянно уставилась в выключенный телевизор.

— Ну, что? Наигралась? Хи-хи-хи!

Хриплый голос раздался внезапно, изрядно напугав меня. Я нервно оглянулась на звук. Утренний старикашка удобно развалился на кровати, закинув здоровую ногу в грязном ботинке на чистое покрывало.

— Постельное замараешь, — вяло отреагировала я. — Значит, так выглядит безумие… Ну, и уродство.

— Эй, я ведь и обидеться могу. Старика легко обидеть, особенно такого беззащитного, как я.

— Чего тебе надо, глюк? Уйди, тьфу-тьфу-тьфу, сгинь, нечистая сила, — поспешно перекрестилась я.