Профессиональный некромант. Мэтр на охоте - Лисина Александра

Н-да. Занятные у нас нынче гости…

Бесшумно зайдя в комнату, я чуть резче, чем следовало, хлопнул дверью, отчего нетерпеливо постукивающие пальцами по подлокотнику кресел посетители подпрыгнули от неожиданности и одновременно обернулись.

– Доброй ночи, господа.

– Мастер[4] Гираш? – недоверчиво оглядев меня с ног до головы, осведомился вояка.

Я улыбнулся: а вот и первый кандидат на алтарь нашелся. В былые времена за такое оскорбление можно было угодить на каторгу. Или в пожизненное рабство к оскорбленному темному магу. Но сейчас все несколько упростилось. И максимум, что я мог позволить в качестве возмещения морального ущерба, – это задрать цены на свои услуги.

– Мэтр, если не возражаете, – нейтральным тоном заметил я, краем глаза отметив, как скривилось при этом лицо мага. – Мэтр Гираш.

– Граф Анорэ де Тре’бло ван Экхимос, – отчеканил брюнет, по-прежнему без стеснения меня разглядывая.

А маг отчего-то нахмурился и скупо бросил:

– Мастер Лиурой.

– Рад знакомству, господа, – радушно улыбнулся я. Силой от светлого несло так, что у меня аж в носу засвербело и страшно захотелось высморкаться. Но нельзя, увы. Иначе о высокооплачиваемом заказе придется забыть. – Приветствую вас, коллега. Давно не получал вестей из столицы. Как идут дела в академии? Как оппозиция в Совете магов?

Блондин холодно улыбнулся в ответ:

– Оппозиции не существует уже пятьдесят лет. А в академии все в полном порядке: факультеты работают в обычном режиме. Даже факультет некромантии.

– Да что вы говорите? – не поверил я. – Неужели кто-то из моих коллег оказался настолько тупым… э-э-э… заинтересованным в этой работе, что согласился вернуться в гильдию?

– Не в гильдию. – В голосе светлого послышались угрожающие нотки. – Всего лишь в академию. Гильдия в Сазуле по-прежнему существует только одна – Светлая, и в ближайшее время это точно не изменится.

– Благодарю за разъяснения, – вежливо оскалился я, пряча за поклоном недобрый взгляд. – Безмерно сожалею, что заставил вас ждать, господа. Что за нужда привела вас в мой дом?

Маг скривился, будто ему прищемили что-то жизненно важное, а граф, не заметив издевки, с мрачным видом оглядел мою низкорослую фигуру, у которой имелось только одно выдающееся достоинство – живот. При взгляде на все остальное прямо слезы наворачивались: невыразительное, болезненно бледное лицо, на котором выделялись неестественно крупные глаза; впалая грудь; худые руки, покрытые причудливым рисунком синеватых вен. Да, большую часть этого «великолепия» его сиятельство не мог увидеть, поскольку оно было надежно скрыто под грязным балахоном, но, думаю, графу хватило и того, что он сумел разглядеть.

И совсем уж сурово он покосился на воинственно ощетинившегося Нича, чьи длинные усы шевелились где-то в районе моего горла. Правда, как истинный аристократ, его сиятельство ничего не сказал – только брезгливо поморщился. После чего отступил в сторону, а светлый приосанился и, подчеркнуто глядя куда-то мимо, сухо обронил:

– В стране сложилась очень трудная ситуация, мэтр Гираш. Хотя вы, вероятно, прекрасно об этом знаете.

– Простите, коллега, – вежливо перебил его я, – мне не совсем понятно, откуда я должен был это узнать.

Мастер Лиурой запнулся и, прекратив строить из себя самого умного, непонимающе на меня посмотрел.

– Что значит «откуда»?

– Я не припомню, чтобы Совет магов уведомлял меня о своих трудностях, – невозмутимо пояснил я, заработав быстрый и очень острый взгляд от молчаливого графа. – Наша гильдия, если вы забыли, расформирована. Былой коллегиальности между магами больше нет. Да и я, признаться, давно не интересовался мирскими делами, поэтому не понимаю, о чем идет речь.

Маг озадаченно моргнул:

– Но проблема с нежитью существует в Сазуле уже не первый год. Даже если вы отошли от дел, то все равно должны были видеть, что творится вокруг Масора.

Я пожал плечами:

– Видел. Ничего особенного.

– Как «ничего»?! – возмутился светлый. – Разрытые могилы; разоренные погосты; незахороненные тела; гниющие трупы на дорогах; неспокойные кладбища; упыри и зомби; умертвия, еженощно таскающиеся к жилым домам; некрогниль[5], расползающаяся по болотам… Во всей стране деревни стоят наполовину пустые! Это, по-вашему, ничего особенного?!

– Это моя работа, мастер, – чуть не зевнул я, но вовремя вспомнил, что в приличном обществе это не принято. – И я действительно не вижу в происходящем ничего особенного. К тому же размеры указанных вами проблем, по крайней мере в пределах Масора, пока не выходят за рамки аномалии Трошьера[6], следовательно, не стоит и переживать.

– Да неужели? – В голосе блондина послышалась издевка. – А если я скажу вам, коллега, что подобные «аномалии» происходят по всему королевству? И добавлю, что за последние десять лет их количество выросло почти в семнадцать раз? Причем численность высшей нежити с каждым годом непрерывно растет, хотя Совет еще пять лет назад снял ограничения на разрушительные[7] чары и позволил использовать их без ограничений при малейшем подозрении на появление новых очагов Велльской чумы. После этого вы по-прежнему станете утверждать, что не видите в происходящем «ничего особенного»?!

Гм. Похоже, мои догадки верны, и Совет всерьез обеспокоен, раз вспомнил о Велльской чуме и дал добро на повсеместное использование разрушительных чар. Если бы речь шла только об умертвиях или резко поумневших зомби, светлые бы даже не почесались. Но им срочно понадобился некромант. А граф, надо полагать, представляет сейчас не только свои интересы. Значит, дело дрянь.

Разумеется, нежить в нашем мире была всегда. И это одна из главных причин, по которой некроманты существуют как класс, а наша работа, при всей своей внешней неприглядности, остается востребованной. Однако в обычное время мертвые несильно тревожат живых. Ну оживет какая-нибудь злобная теща, чтобы любимый зять не больно радовался обретенной свободе. Ну живший бобылем дед вдруг восстанет и, исполняя свою заветную мечту, приползет подглядеть за купающимися в реке девками. Все это мелочи. Пустяки. Такую нежить даже упокаивать неинтересно – один щелчок пальцев, короткое заклинание – и все.

Другое дело, если кого-то при жизни прокляли. Да так, что человек и после смерти не способен обрести покой. Вот тогда и появляются призраки, духи, химеры. Правда, физического урона от них никакого. Аристократы вон даже гордятся, если в их замках появляется фамильное привидение, и не бегут за помощью к мэтрам, если призрак действительно никому не мешает.

Есть и другие создания, от которых гораздо больше беспокойства: зомби, русалки, упыри, так называемая низшая нежить. Правда, они тоже не слишком опасны, да и упокоить их не слишком сложно. Другое дело – нежить высшая. Разумная, сумевшая обрести определенную самостоятельность, или абсолютно безмозглая, способная лишь на то, чтобы выполнять приказы хозяина, – не важно. Главное, что с нею уже приходится повозиться.

Но самой опасной считается рукотворная нежить, искусственно созданная в лабораториях некромантов. Именно такой мы больше всего опасаемся. И ее распространения стараемся не допустить.

Когда-то одним неопытным мэтром было случайно изобретено заклятие, способное превращать в нежить не только мертвых, но и живых. Причем настолько быстро, что, будучи единожды озвученной, эта дрянь всего за двое суток уничтожила население городка под названием Велль и подняла с десяток окрестных кладбищ, грозя расползтись по северным территориям Сазула, как эпидемия. Она стала настоящей заразой, которую впоследствии прозвали Велльской чумой. А ее создатель, даже не подозревавший, какое чудовище пробудил, пал первой жертвой, не оставив после себя, естественно, ни одной толковой записи.