Сомалийский абордаж - Максим Шахов

– Слушаю, товарищ генерал!

– Вы там не спите еще?

– Да какой тут сон, товарищ генерал?

– Правильно, потому что спать вы сегодня будете в другом месте. Значит, слушай... С руководством Теофило директор ФСБ уже переговорил, санкция получена. Его временный отзыв из DISIP кубинцы согласуют сами. В Каракасе сегодня, то есть уже вчера приземлился наш транспортный «Ил». Он привез груз согласно военному контракту. Выгрузка уже закончена. Как только будет получено разрешение, «борт» вылетит в Маракайбо за вами. Все понял?

– Так точно, товарищ генерал!

– Тогда начинайте собираться. В этом деле дорога каждая секунда.

– А как мне выйти на контакт с экипажем, товарищ генерал?

– С тобой свяжется представитель «Спецоборонэкспорта». Организация перелета поручена ему.

– Понял!

– Если будут нестыковки, сразу звони!

– Есть! – сказал Логинов.

– Что? – спросил Теофило, когда Виктор опустил телефон.

– Вылетаем сегодня. С твоим руководством вопрос согласован.

– Оперативно...

– Угу... – кивнул Виктор. – Несколько граммов калифорния это тебе не фунт изюма. С ними можно таких дел наворотить, что мало не покажется...

– Калифорния? – отложил «Маузер» Теофило. – Того самого, из которого гринго собирались делать атомные пули?

– Да. Только их, похоже, опередили...

Сверхнизкая критическая масса калифорния еще полвека назад навела «пентагоновских» стратегов на мысль о создании атомных пуль. Однако реализация проекта была заморожена на неопределенный срок из-за дороговизны исходного материала. Ведь одна калифорниевая пуля должна была обойтись минимум в двадцать миллионов долларов. Да и дальность полета пуль в те времена не превышала двух километров, что создавало проблему выживания для самого стрелка. Для террористов все это было несущественно, и Логинов покачал головой:

– Чувствую, придется нам покувыркаться с этим калифорнием, будь он неладен... Чтобы заполучить его, террористы, да и любая разведка пойдут на все. В такой игре человеческие жизни в расчет не будет брать никто.

– Так его перевозили террористы или какая-то разведка? – спросил Теофило.

– Пока не знаю пожал плечами Виктор.

В этот момент у обоих практически одновременно зазвонили телефоны. Кубинцу звонило руководство, Виктору – представитель «Спецоборонэкспорта» в Венесуэле.

Украина, Чернобыль, машинный зал Чернобыльской АЭС, незадолго до описываемых событий

Аксюков выскользнул из лаборатории и тут же прикрыл за собой дверь. Замок приглушенно щелкнул. Андрей достал из кармана сигареты и закурил. Курить на АЭС разрешалось только в строго отведенных местах. Эта норма действовала до сих пор, однако смысла она уже не имела. А Аксюкову порция никотина сейчас была необходима, чтобы собраться с мыслями. То, что совсем недавно казалось невероятным, превратилось в научный факт в виде твердого дииодида калифорния.

Началась эта история около месяца назад. Накануне в первый контур охлаждения третьего энергоблока ЧАЭС установили дополнительную ловушку для извлечения остатков ядерных материалов. После выгрузки топлива в реакторах оставались микрочастицы. Их извлекали очень просто. Через реактор по кругу прокачивали воду, пропуская ее через специальный фильтр, на котором остатки топлива и вылавливали. Третий реактор располагался рядом с взорвавшимся четвертым. Видимо из-за этого микроостатков ядерного топлива в нем оказалось намного больше, чем в первом и втором энергоблоках. Вот и пришлось спешно изобретать и врезать дополнительный и намного более мощный фильтр.

На следующий день после установки его запустили в работу в тестовом режиме, а под вечер Аксюкову, уже собиравшемуся домой, перезвонил Сахно и попросил спуститься в лабораторию. Андрей спросил, не подождет ли дело до завтра, на что Сахно туманно сказал, что лучше, если Аксюков посмотрит сегодня.

– Ну, что тут у вас? – спросил Андрей, войдя в лабораторию.

Халецкий сидел за своим столом и выглядывал из-за пожелтевшей схемы. Сахно небольшими шажками приблизился к Аксюкову и, отведя глаза в сторону, проговорил жалостливым басом:

– Шеф, вы только не нервничайте, но мы, кажется, вчера врезались в «саркофаг»...

– Что?.. – сипло спросил Аксюков. – Как?! Вы что, совсем охренели?.. Насос остановили?!

– Да, шеф! – быстро сказал Сахно. – И я смотрел параметры «саркофага» – никаких изменений!

– Мать вашу! – выдавил из себя Аксюков и направился к ближайшему стулу.

Плюхнувшись на него, он ослабил галстук и огляделся по сторонам:

– Дайте воды!

Выглядывавший из-за схемы Халецкий вскочил и с удивительной быстротой метнулся к холодильнику. Несколько секунд спустя он уже протянул Аксюкову запотевшую пластиковую бутылку минералки. Тот поспешно свинтил пробку, сделал пару жадных глотков, после чего сказал:

– А теперь рассказывайте! Только внятно...

– Да чего рассказывать, Викторович! – вздохнул Халецкий. – Если в двух словах, Валерон с похмелюги показал сварщику не ту трубу...

– Вован, ты...

– Да чего – Вован? – быстро оглянулся на Сахно Халецкий. – Викторовичу-то чего лапшу вешать? Он же свой. Если что – срока впаяют всем поровну. Ему даже больше как ответственному руководителю.

– Работнички, мать вашу... Пролетарии умственного труда проговорил Аксюков, прикладывая ледяную бутылку ко лбу.

В словах Халецкого была сермяжная правда. Если бы «саркофаг», не дай бог, рванул из-за ошибочной врезки, Аксюкова бы точно посадили. Возможно, на пару с директором станции. Или даже в составе триумвирата с главным инженером. А вот Сахно и Халецкий, скорее всего, отделались бы легким испугом. Посадили бы Аксюкова не потому, что он был в чем-то виноват, а потому, что в случаях техногенных катастроф еще со времен Советского Союза было принято кого-то сажать. Для успокоения общественного мнения.

– Да все ж в норме, шеф! – торопливо проговорил Сахно.

– Так! – быстро отнял от головы бутылку Аксюков. – А как вы это поняли? Что вы не туда врезались?

– Элементарно, шеф. Сняли кассету с фильтра, давай смотреть, а там ерунда какая-то. Мы ее в анализатор, а это калифорний...

– Что-что? – не поверил своим ушам Аксюков.

– Точно, Викторович кивнул Халецкий. – Зуб даю за тридцать два ваших.

– Ну вот, шеф, а откуда калифорний в третьем блоке в таких количествах, правильно? Тут мы и давай схему глядеть. По схеме – ни хрена. Мы на место, а там перемычка есть хитрая, которую врезали в нарушение проекта. На схеме ее нет, ее и не заглушили. Вот такая история... – виновато развел руками Сахно.

Аксюков вздохнул. Теперь ему все стало понятно. На любом производстве, да и практически в любом жилом доме, проектные трубопроводы при ремонтах умные энергетики и сантехники «модернизируют», чтоб облегчить себе жизнь. Поскольку это, как правило, делается в нарушение нормативных документов, в эксплуатационную документацию никто изменений не вносит. До аварии третий энергоблок ЧАЭС инженерно был очень тесно связан с взорвавшимся четвертым. После аварии все системы аварийного блока отделили. Но, как оказалось, не все.

– Так! – быстро посмотрел на дверь Аксюков. – Врезку глушим по причине... слишком большого гидравлического сопротивления участка! Врезаемся куда надо и обо всем этом забываем! Совсем!

– Да оно-то правильно, шеф, только тут есть один нюанс... – переглянулся с Халецким Сахно.

– Какой?! – испуганно вскинулся Аксюков. – Что еще, мать вашу?!

– Да вы не так поняли, Викторович! – поспешил успокоить Аксюкова Халецкий. – Из неприятностей это все. Просто мы прикинули, что в кассете должно быть не меньше миллиграмма калифорния, иначе анализатор бы его не показал...

– Не может быть!

– Может, шеф. Мы проверили два раза. И этот миллиграмм мы выловили за шесть часов. Если параметры «саркофага» не плывут, то, может, еще погоняем воду в контуре? За трое суток намоем один грамм. А это по три с лишним миллиона долларов на брата...

В лаборатории установилась тишина. Себестоимость одного грамма калифорния у американцев составляла десять миллионов долларов. Об этом было известно всем, имеющим хоть какое-то отношение к ядерной физике. Российские данные оставались засекреченными, зато было общеизвестно, что калифорний востребован в самых разных областях – от лучевой терапии до разведки нефтяных месторождений. К примеру, факт отравления Наполеона мышьяком был установлен именно благодаря анализу его волос с использованием калифорния. И наркотики искали с его помощью. И стопроцентно отличали золото от фальшивых сплавов. Единственным, что сдерживало развитие всех этих технологий, было то, что мировые запасы калифорния составляли примерно пять граммов.

– Да нет, мужики, его же надо как-то выделить. И перевести в какое-то стабильное соединение. У нас для этого нет оборудования. А стоит оно десятки миллионов долларов покачал головой Аксюков. – Так у меня на этот счет как раз и промелькнула мысля, шеф! – бодро проговорил Сахно.