Любовь за кадром - Эммануил Тафель

– Саша, Саша, да вернитесь же вы ко мне, в конце концов, – Наташа теребила его за руку и, когда Виноградов наконец-то посмотрел на неё, добавила:

– Вы стали вдруг такой задумчивый и серьёзный, что я просто испугалась.

– Не волнуйтесь, здоровье у меня железное, а то что в голову иногда приходят грустные мысли, так с этим я ничего не могу поделать.

Виноградов посмотрел по сторонам. Музыканты объявили перерыв и, уставшие пары сели отдыхать за столики в кафе.

– Я тоже иногда вспоминаю прошлое, – грустно сказала Наташа, – но запоминаю только огорчения или неудачи, наверное потому что на их преодоление тратится гораздо больше сил.

– Неужели у такой молоденькой девушки могут быть серьёзные неприятности? – с иронией спросил Виноградов, но Наташа, как бы не замечая его тона продолжила:

– В жизни мне приходилось непросто, так как не удалось осуществить все свои замыслы, а если что-то и получалось, то только ценой невероятных усилий.

Наташа мельком, чисто по-женски, взглянула в лицо оператора, стараясь определить насколько серьёзно он относится к её словам и, увидев внимательное лицо собеседника, продолжила:

– Однажды, после первого года учёбы в институте, мы устроили небольшое импровизированное собрание, пригласив на него декана факультета и попытались определить наши планы на летние каникулы.

Кто-то из девчонок заговорил о будущей роли в фильме, о том, что надо изучать героев в жизни, а не по страницам, написанных кем-то сценариев. И мы начинающие актрисы и актёры, заручившись поддержкой декана, разъехались кто куда.

Четверо наших ребят пошли работать на автомобильный завод, чтобы потом с увлечением рассказывать о новом оборудовании, о строгих мастерах, характеры которых они с удовольствием копировали в этюдах.

Моя подруга Светлана решила поехать в деревню и уговорила родителей отпустить её, а когда вернулась, то узнать её было невозможно: вся округлилась на парном молоке, щёки из-за спины видны, ну прямо пышка, а не девушка.

Наташа на секунду прервала свой рассказ и улыбнулась Виноградову, как бы приглашая его в соучастники.

– А я решила пойти в Аэрофлот бортпроводницей, – сказала она, вся насторожившись в ожидании протеста собеседника, но Виноградов, казалось, спокойно воспринял эту новость и лишь негромко спросил:

– У вас в семье кто-нибудь летает?

– Да, отец, – ответила Наташа. – Летает давно и даже успел уже состариться на этой работе. Я помню его совсем молодым, когда все удивлённо спрашивали, не моложе ли он своей жены?

А потом, после неудачной посадки – случилась травма позвоночника и как следствие, паралич ног, долгий постельный режим и только уход и забота матери помогли ему вернуться в строй и снова начать летать. Но после пережитого он сильно поседел и как бы стал значительно старше.

– Вас не удивляет, что я немного отвлеклась? – спросила Наташа, осторожно поправляя золотую цепочку на шее и, увидев, что Виноградов отрицательно помахал рукой, оглянулась вокруг.

На маленьком пятачке у эстрады покачивались в плавном ритме танцующие пары. Здесь были молодые лет по восемнадцать, двадцать, но были и постарше, степенные, медлительные, но в тоже время трогательные.

– Как забавно наблюдать за ними, – улыбнулась Наташа. – Они ведут себя в танце как дети, неужели и мы так странно смотримся со стороны?

– Вероятно мы тоже смешны, – ответил Виноградов, бросая потухшую сигарету в пепельницу. – Этакий, начинающий полнеть ловелас и юная принцесса Наташа Васильева.

– Ну что ж, пусть на нас тоже посмотрят, – поднимаясь сказала Наташа, как бы приглашая Виноградова на танец.

Он галантно поклонился и повёл свою партнёршу на свободное место к эстраде. Они танцевали спокойно, не торопясь, как бы желая продлить удовольствие. Виноградов обнял девушку своими большими руками и почувствовал под тонкой тканью блузки молодое, сильное тело. От этого слегка задрожали руки, а Наташа, ставшая вдруг такой родной и близкой, положила голову ему на плечо, лицо её обиженно по-детски сморщилось и две маленькие слезинки выкатились из глаз.

– Что случилось, Наташа? – удивлённо спросил Виноградов. – Неужели я вас чем-то обидел?

– Нет, нет, что вы, Саша, – девушка попыталась скрыть слёзы. – Просто мне с вами сейчас хорошо, а ведь на самом деле всё у меня очень плохо.

– Этого не может быть, – убеждённо проговорил Виноградов. – Вы студентка ВГИКа, получившая главную роль в нашумевшем фильме, да к тому же ещё и такая красивая.

– В том-то вся и беда, – сказала Наташа и расплакалась.

Виноградов сразу же отвёл её к столику, усадил на стул и попытался вытереть платком лицо.

– Ну право же, Наташа, не стоит расстраиваться по пустякам, хотя если говорить откровенно, эти слёзы вам очень идут.

– Не надо меня успокаивать, – сказала Наташа. – Я неудачница и красота моя совсем не помогает. Один мой хороший знакомый сказал: «Ты такая красивая, что и подойти-то к тебе страшно.»

– Ну так пускай и не подходит, – бодро заявил Виноградов. – Как-нибудь без него обойдёмся.

Наташа недоверчиво посмотрела и, вздохнув, продолжила: – все парни ходят вокруг меня и рассматривают как картинку с выставки, а чтоб в душу заглянуть так ни одного нет. У любой замурзанной девчонки поклонников больше чем у меня. И мне иногда кажется, что за неделю любви и счастья я отдала бы всё своё благополучие, красоту, удачу и спокойствие. Только неделю счастья и не надо мне больше ничего.

– Всё у вас ещё будет, Наташа, – сказал Виноградов, ласково поглаживая девушку по плечу. – И радость, и дружба, и успех, а уж если будет любовь, то такая светлая и чистая, как горный родник.

– Вы такой добрый, Саша. Я вам очень благодарна за поддержку, – сказала Наташа и улыбка осветила её заплаканное лицо.

Они вышли из кафе. На улице потеплело и пошёл снег. «Ниссан» одиноко стоял на обочине дороги. Виноградов галантно открыл дверцу машины и Наташа быстро забралась внутрь. Поворотом ключа он завёл мотор, нажатием педали добавил ему оборотов и машина ответила радостным пофыркиванием, как любимый пёс, которого хозяин погладил за ухом.

Машина на высокой скорости неслась по Дмитровскому шоссе. Высокие, снежные сугробы залегали по обеим сторонам дороги. Вокруг громоздились многоэтажные дома, сверкая сотнями окон, а в витринах филиала «Детского мира» кукольные персонажи мультфильмов смотрели им вслед большими, застывшими глазами.

– Наташа, вы начали рассказывать о своей работе в авиации, – обратился к девушке Виноградов, продолжая внимательно следить за дорогой. – Это нужно было для роли или просто потянуло вдаль за романтикой?

– Вероятнее всего и то, и другое, – девушка прикрыла лицо пушистым мехом.

– Хотелось испытать что-то необычное, оторваться от всего привычного, попытаться взлететь, что ли!

Наташа посмотрела в окно, пытаясь узнать то место, где они сейчас проезжают, а затем продолжила:

– Я прошла в Аэрофлоте краткосрочную подготовку, не без помощи отца, конечно. Получила лётную форму и в путь!

Должна сразу заметить, что это не работа, а сплошная нервотрёпка. Мало того, что я трусиха и каждый вылет был для меня испытанием, так ко всему ещё и ответственность за безопасность пассажиров и культуру обслуживания.

И когда однажды у одного из них пропал в багаже здоровенный, тяжёлый баул, мне стало плохо – какая уж тут культура! Хорошо ещё, что нормальный мужик попался. Он мне по секрету сказал, что в багаже были арбузы и дыни.

Экипаж самолёта пообещал ему привезти из Ташкента в два раза больше арбузов и в три раза больше дынь, только бы сохранить незапятнанной репутацию Аэрофлота.

Впечатлений было масса и много было знакомств, большей частью приятных, но бывали и тяжёлые моменты, когда уставшая за лётный день, ты катишь тележку по узкому проходу и с вымученной улыбкой предлагаешь пассажирам бутерброды, конфеты и воду, а какой-то толстый боров с восточными усами на расплывшемся лице, притянув за руку, начинает шептать тебе гнусные предложения. Противно!

Наташа грустно улыбнулась и её бледное лицо, с широко раскрытыми глазами, стало печальным.

– Саша, дайте мне пожалуйста ещё одну сигарету и я обещаю вам больше сегодня не курить, – Наташа взяла протянутую Виноградовым сигарету, торопливо прикурила её и забилась в угол машины, стараясь ничем не выдать своего состояния.

Александр, внимательно следивший за дорогой, казалось не замечал ни снежных сугробов, летевших навстречу машине, ни ночных огней города, ни редких прохожих на тротуарах улиц. Вся эта гармония вечерней красоты создавала лёгкое, приподнятое настроение и, поглядывая на притихшую в машине девушку, Виноградов подумал о том, что в его жизнь, заполненную работой в кино, вошла, быть может, и эта девушка с бледным лицом, с такой грустью вспоминавшая своё прошлое.

– Сейчас направо, на Бескудниковский бульвар, – негромко сказала Наташа. – Уже близко.