Свинец - Зульфикар Мусаков

О узбеках я знаю только то, что знает среднестатистический россиянин, а именно: столица Узбекистана – Ташкент, что летом у них там очень сильная жара, и у них, узбеков, очень сильный президент, с чем их и поздравляю – это без шуток (а кому нужны слабые президенты?) Ну, еще хлопок и самый вкусный в мире плов, и самые вкусные дыни и фрукты…

Век живи – век учись. Сейчас, на высоте одиннадцати тысяч метров рядом мной сидел узбек, первый узбек в моей жизни, который практически без акцента говорил на русском, да ещё читавший мою повесть и готовый выслушать меня!

Вместе с хмелем обида моя постепенно стала проходить… Хрен с ним, пусть не говорит, мне ведь сейчас нужны были в первую очередь уши!

– Хорошо, я тебе расскажу об Алешке и Анне, а ты потом подумаешь, рассказывать о себе или нет, азиатская твоя душа!

– Рассказывай! Я с детства люблю слушать.

Я с благодарностью посмотрел на моего узбека, для счастья, оказывается, надо так мало!

СИРОТИН

Для разогрева я стал рассказывать ему про Алешку. Почему о нём, а не о себе? Лучше об Алешке… Передавать точную стенограмму монолога в лоскуты пьяного мужчинки бы делом жестоким по отношению к читателю, посему я эти рассказы слегка причесал на трезвую голову, хотя суть осталась та же. Это – самое главное. Хотя, что этому узбеку мой Алешка и Анна?

Через двадцать пять лет после нашего дождливого расставания в Шереметьево почти всё вышло так, как говорила Анна. Сегодня сеть русских ресторанов «Алекс Николсон» раскидана от Аляски до границы с Мексикой. Алекс Николсон – отец трёх, баскетбольного роста, сыновей и кучи внуков, чего ему еще надо для счастливой старости?! Рак легких? Ну, слава богу, что не толстой кишки, и вообще, это же не мгновенный инсульт с конвульсиями и пеной изо рта, или чего хуже, автокатастрофа, с размазанными на скоростном шоссе мозгами. Пусть меня бог простит, но все путем: ты, дорогой мой Алешка, медленно, в присутствии батюшки православной церкви Нью – Джерси отца Майкла, успеешь исповедаться. Только чур! Наши с тобой студенческие забавы с Клавой и Надечкой из МГУ не упоминать! Потом ты спокойно отдашь богу душу в окружении плачущей Анны, детей, внуков, а тут еще на десерт твой бывший однокашник подоспеет…

А что рассказывать товарищу Сиротину о своей жизни? Так, трава московская, перекати – поле с ареалом передвижений внутри МКАД. Редкие командировки по заданию редакции газеты «Московский железнодорожник»… С первой женой мы не прожили и года – она по уши влюбилась в сантехника Пантюхина, иногда приходившему к нам по вызову, потом уже без вызова, потом в мое отсутствие. Банальный жилищно-эксплуатационный роман… Он забрал её к себе.

Моей второй благоверной была Вера Николаевна, дочь крупного работника министерства лесного хозяйства. По- кустодиевски большая, белотелая, чистых сибирских кровей, с широкой душой, но воспитанная на крепких, как плотина Братской ГЭС, ортодоксальных понятиях об институте семьи, она любила меня так, как танк Т-72 любит утюжить свежую траву. Тяжелый маятник её чугунной любви качался между двумя крайними точками. Первая точка – вселенская, щедрая на угощенья («Экие вы москвичи тощие да хлипкие, ничего я через год из тебя сделаю настоящего сибиряка!») и на ласки. Я первые три года просто шалел, в глазах весь день стоял сладкий туман от прошедшей ночи и предчувствие будущей. Вторая – сметающая всё и всех на своем пути приступов её праведного гнева, если она вдруг начинала подозревать меня в левых походах:

Конец ознакомительного фрагмента.