Счастливое падение - Джулиана Морис

На мгновение он ощутил неприязнь к себе прежнему. Если его жена считает, что он может шутить такими вещами, да еще с ней, беременной, тогда он законченный негодяй.

— Я не шучу, — спокойно сказал он. — Даже представить себе такого не могу, ведь ты ждешь ребенка.

Эмили стояла, поглаживая живот трясущимися руками. Наверное, она всегда так делала, когда ей было плохо и она хотела удостовериться, что с ребенком все в порядке.

— Я правда хочу, чтобы ты меня поцеловала, — прошептал он.

Она подошла к нему, явно нервничая.

— Ник, ты не в себе. Мы должны подождать, пока тебе не станет лучше.

Так вот уже и стало! Ему хотелось бить себя в грудь и, подобно Тарзану, издавать пронзительные вопли. Если у него и были какие-то недостатки в его забытом прошлом, то плохим вкусом, что касается женщин, он явно не страдал.

— Я просто прошу поцеловать меня, — мягко настаивал он. — Я же не собираюсь заниматься с тобой любовью.

Румянец на ее щеках сделался еще ярче.

— Я знаю, просто я подумала... — Она пожала плечами.

Он разочарованно вздохнул. Ему хотелось, чтобы Эмили не чувствовала себя неловко. Или все дело в нем самом? Был ли он ей хорошим мужем? Глядя на нее, он считал, что не мог не проводить с ней в постели достаточно много времени, но ведь, кроме этого, нужно еще многое другое.

Черт!

Он беспокойно зашевелился, пытаясь натянуть на себя одеяло, но потом передумал — не следует привлекать внимание к его реакции на нее, пусть даже Эмили его жена. Она, разумеется, и так все поняла... эти тонкие больничные одеяла мало что могут скрыть.

— Подойди ко мне, Ангел, — прошептал он. Эмили подошла к краю кровати. При ближайшем рассмотрении она оказалась еще красивее. Темные ресницы обрамляли чистые голубые глаза, кожа была гладкой и слегка тронутой загаром. Волосы, сначала показавшиеся ему золотистыми, на самом деле переливались светлыми и темными оттенками — золото с каштановыми блестками. Он ясно представил себе, каким восхитительным... прохладным будет этот шелковый водопад, если прикоснуться к нему.

Он разволновался, переживая вновь забытые ощущения. Свою забытую жизнь. Даже если он не сможет все вспомнить, не беда. Пусть все будет сначала. И по-новому.

Нет!

Его вдруг охватила тревога посильнее той, недавней — когда он впервые понял, что не помнит своего имени. Но он постарался взять себя в руки.

Ник.

Меня зовут Ник, повторял он про себя. А это моя жена, Эмили. У него есть дом и семья. Скоро у них будет ребенок. Через час... пусть через несколько дней в голове у него прояснится, и все будет в порядке. Должно быть в порядке.

— Как ты? — спросил он ее. Выражение ее больших печальных глаз взволновало его. — С ребенком все в порядке? Я знаю, какой это был удар для тебя.

— Не волнуйся, — быстро ответила она, пытаясь его успокоить. — Моей акушерки сейчас нет в городе, но Пейдж... доктор Уэскотт обследовала меня полностью. Я, может быть, и маленькая, но крепкая.

Крепкая? Он еле сдержал улыбку.

— Ангел мой, ты такая же крепкая, как лепесток розы.

Она провела языком по губам.

— Ты всегда называл меня Эмили... никаких прозвищ.

— А мне нравится «Ангел». И тебе так подходит... Ты правда похожа на ангела, такая же розовая и золотая. Ты такая красивая!

От удовольствия на ее лице появилась улыбка, но он почувствовал себя почему-то неловко. Эмили, по-видимому, не привыкла получать от него комплименты, значит, он был либо слеп, либо бесчувствен, а может быть, и то и другое.

— Очень приятно... спасибо, — мягко поблагодарила она.

Он взял ее за руку и, прикоснувшись к ее мягкой коже, почувствовал, что его рука вся в мозолях. Это открытие почему-то обрадовало его.

— Чем я зарабатываю на жизнь? — спросил он.

— Ты инженер.

Гмм. Это интересно.

— Дороги, мосты, дамбы? Что-нибудь в этом роде?

— Да. Тебя часто не бывает в городе, но сейчас ты в отпуске, — объяснила она.

Слава Богу! По крайней мере ему не надо срочно приступать к вычислению допустимых нагрузок или оперировать другими формулами. Допустимые нагрузки? Подумав немного, он понял, что его голова набита разнообразными знаниями. Отсутствуют только сведения о личной жизни.

Он за руку притянул к себе сопротивлявшуюся жену. Ему же надо вернуть память. Может быть, поцелуй столь женственной особы поможет в этом? Во всяком случае, повод подходящий.

Эмили с удивлением посмотрела на Ника. Она никогда раньше не видела такого выражения на его лице... такого чувственного выражения. И причина этому — она. При этой мысли у нее бешено заколотилось сердце.

Ник считает, что они женаты. На самом деле женаты, а не фиктивно. Доктор не велела рассказывать ему всей правды. Чтобы не нанести Нику серьезной травмы... До поры до времени ей надо притворяться, что они прекрасная, любящая пара.

— Подойди же ко мне, Ангел, — снова прошептал он со слабой улыбкой.

Эмили сопротивлялась всего минуту. В душе ее еще оставалось сомнение, что это лишь очередная его шутка и что стоит ей подойти к нему поближе и поцеловать его, как он тут же начнет смеяться. Женаты они или нет, на самом деле они были друзья, а не любовники. Всю жизнь он был ей как брат, он дразнил ее, но тут же мог подраться с кем-нибудь из соседей из-за того, что тот ее обозвал.

Друзья.

Ничего дружеского не было во взгляде, которым он смотрел на нее. Прямо как на мороженое в жаркий день. Эмили украдкой одернула майку, пожалев, что не надела что-нибудь менее облегающее. Что вообще происходит?

— Ник, послушай, — запротестовала она, когда он насильно усадил ее на кровать рядом с собой, — здесь... не место.

Ник. Звучало уже совсем неплохо, подумал он. Можно даже привыкнуть к этому имени, особенно когда его произносят вот так, с придыханием, как она. Он поднял руку и осторожно провел по ее нежной щеке. Возможно, прикосновения к ее коже, какие-то физические ощущения помогут ему вернуть память.

Кожа у Эмили была мягкая и бархатистая — он знал это. А губы — влажными, и он мог поспорить, что они на вкус просто восхитительны. Немного упрямый подбородок придавал только дополнительную прелесть этому ангельскому личику.

Ужасно... Он не мог вспомнить, как занимался любовью со своей женой, но тем не менее сразу же почувствовал прилив страсти. Он провел пальцем по ее шее до нежной впадинки между грудями и вдруг почувствовал, как она задрожала.

Возможно, не надо было позволять себе таких интимных прикосновений? Нервы его напряглись. Почему он ничего не может вспомнить? Почему от прикосновения к своей жене он испытывает чувство вины? Он стал незнакомцем для нее. И для себя. Он не может найти нужных слов, нужных жестов. Он даже не знает... а не был ли он каким-нибудь бесчувственным негодяем.