Перстень Люцифера - Виктор Меньшов

Звонок резко прозвенел где-то прямо за дверью, и звон его покатился, как горошина, вглубь квартиры...

Прошла вечность, или что-то около этого, прежде чем послышался шаркающий звук шагов.

- Кто тааам? - не спросил, а пропел из-за двери старческий голос.

- Это я! Женька! - заорала радостно в двери ведьмочка.

- Ах, это Вы, Женечка! - обрадовался голос за дверями. - Я оооочень, очень рад Вам. Всегда. Оооочень рад Вам, Женечка. Проходите, что же Вы стоите в дверях? Проходите, проходите...

Бормотал голос, удаляясь от дверей, вслед за шарканьем ног.

- Опять двери забыл отпереть, - покачала головой Женька, повторно нажимая на кнопку звонка.

- Кто тааам? - пропел голос, возвращаясь.

- Да я это, я, - Рыжая Женька.

- Как это так? - удивился голос. - Вы, душечка, что-то путаете! Женечка только что прошла в комнаты, я ее сам проводил, буквально за минуту до Вашего прихода...

- Никуда Вы меня не проводили. Вы забыли отпереть мне двери.

- Да что Вы говорите? Я никогда ничего не забываю...

Но замок все-таки щелкнул, пропуская Женьку внутрь квартиры.

- Действительно это Вы, Женечка. Как же так? Я же отпирал Вам двери буквально минуту назад. Вы, голубушка, наверное, забыли войти. Память, память, голубушка. Память нужно тренировать. Ну, ничего, дело молодое...

Стоял перед Женькой старичок: маленький, недоумевающий, с пухом седых волос на голове, с огромными седыми усами на меленьком детском личике, так не к месту покрытом сеткой морщин. На нем были ярко-красные турецкие домашние туфли с загнутыми кверху, лихо закрученными носами, малиновая куртка с "брандебурами", и довершали этот шикарный гардероб лимонного цвета кальсоны.

- Вы простите, Женечка, я Вас принимаю по-простому, по-домашнему. Что-то я становлюсь забывчив...

-Кажется, Вы забыли сегодня подойти к зеркалу. - деликатно подсказала Женька, едва сдерживая улыбку, глядя на тянущиеся по полу тесемочки, тщетно стараясь не замечать их.

Старичок заспешил в прихожую, к висящему на стене зеркалу, а Женька прошла в комнаты. Вдоль стен тянулись стеллажи, сработанные из толстых дубовых досок. Они были забиты книгами, рулонами карт, фолиантами в кожаных переплетах, папками с бумагами. У окна стоял огромный, почти во всю стену, стол, заваленный горами бумаг

- Ах, Женечка, мне, право, неудобно, золотко мое, - прервал ее осмотр голос из прихожей.

- Ну что Вы! - Засмущалась гостья. - Не берите в голову, это такие мелочи с точки зрения вечности...

- Ну, не скажите, Женечка. При нынешнем воспитании, это возможно, и мелочи, а вот в бытность мою студиозусом и практикуясь в Его Императорского Величества Государственном Архиве... Да куда же они подевались? Ага, вот они, голубчики, вот они! И как это я так перед Вами оплошал...

В коридоре послышалась какая-то возня, шуршание, и через пару минут на порог комнаты важно попытался вступить старичок, но запутался в портьере.

- Конечно, с точки зрения современности, возможно, и пустяк, выйти навстречу даме в домашних тапочках, но в бытность мою...

Тут ему удалось выпутаться из портьер, и он предстал перед гостьей все в тех же, лимонного цвета, кальсонах, но в черных лакированных ботинках, сменивших домашние тапочки.

Старичок прищелкнул каблуками и застыл в церемонном поклоне:

- Прошу любить и жаловать: Реставратор Летописей, Иван Иванович Голубев.

Женька подбежала к старику и расцеловала в преклоненную голову. Затем она подхватила его под руку и повела в кресло, стоящее перед столом, помогла опуститься в него, а сама устроилась напротив, на маленькой банкетке.

- Иван Иванович, Вы не обижайтесь, я буквально на минуточку... Вы сегодня случайно не находили Перстень?

- Что за фантазии, Женечка? И почему именно сегодня? Я за всю свою жизнь никаких ценностей, кроме духовных, не приобретал и не находил, а тут здрасьте, именно сегодня, и обязательно перстень. Я и на улицу сегодня не выходил.

- Да не на улице, а здесь, дома у себя. Вы не находили Перстень? Вы вспомните, Иван Иванович. Это очень-очень важно, уверяю Bac!

- Да я Вам верю, верю, Женечка, - забеспокоился, посерьезнев, старик. - Только все равно вынужден буду огорчить Вас, милая, перстней в этом доме я, увы, не находил. Да и что суть - перстни? Ну, - золото, Ну, камни, пускай и самые раздрагоценные... Да у меня здесь, - он обвел рукой стеллажи, - такие сокровища, что перед ними любое злато - тлен и плесень. Да и что, если разобраться, есть злато? Достаток. Власть. А я, милая, Реставратор Летописей! Мое богатство несопоставимо ни с одним сокровищем мира. Мудрость веков скрыта за этими переплетами. Что может быть больше этого? Кто имел власть большую, чем летописец? Никто и никогда! Лукавый летописец мог исказить события. И это имело место, и тогда ему казалось, что он получил такую власть, которой до него никто не имел. Через него входили в Историю. Он стоял как бы у врат. В его власти было произвести из грязи - в князи, и в его власти было окунуть в грязь благороднейшего из князей.

Я восстанавливаю истину. Я - Реставратор Летописей. Я обладаю властью над настоящим, прошлым и будущим. В моих руках не просто пожелтевшие страницы, в моих руках - Время. Я могу отреставрировать страницы Истории так, что все прошедшие события отразятся в кривых зеркалах лжи. Конечно же, я кокетничаю и фиглярничаю, любезная Женечка, никогда я не позволял и не позволю себе ничего подобного.

Когда-то, когда я был молод, пришли ко мне слуги Сатаны, и стали заставлять меня переписать некоторые страницы хроник, отреставрировать их так, как требовал этого Сатана. И я отказался, сказав им:

- Ищите слабых духом, не помощник я в делах подлых.

И схватили меня слуги Сатаны, и отправили в земли Соловецкие, святостью своей славные. Но ничто не свято для Сатаны. Превратил он эти земли в узилище. И без малого двадцать лет мытарили меня, Женечка, по лагерям. Сначала - Соловки, потом - Магадан, Колыма... И жена моя, голубушка, отречься от меня не пожелавшая, тоже по этапам пошла. Только вот вернуться не сумела. И осталось мне памятью от нее только колечко ее серебряное. И нет на всем белом свете для меня таких перстней, чтобы они дороже этого колечка стоили. А вот фотографии ее, даже самой крохотной, не осталось. Вот как дорого стоят и ценятся Реставраторы Летописей, если им за порядочность свою жизнью платить приходится... Утомил я Вас, Женечка? Давайте мы с Вами будем чай пить...

- Вы нисколько меня не утомили, но я просто тороплюсь. А Вы, Иван Иванович, все-таки согласны со мной, что Сатана существует? Неважно, в каком обличии, но существует. Согласны?

- Сатана, Женечка, конечно же, существует. Но только не ТАМ, не в тех сферах, которые Вы имеете в виду. Вернее, не совсем даже так. В этом вопросе все так сложно. Сатана, как некая квинтэссенция некоего Абсолюта, в данном случае - Абсолютного Зла, не может существовать Там, - старичок воздел сухонький пальчик в потолок. - В виде Абсолютного Зла он может существовать только на земле, только воплотившись в человека. Впрочем, я тоже, с Вашего разрешения, занимался этим вопросом. Вот я приготовил для Вас папочку, в которой некоторым образом собраны кое какие результаты моих досужих изысканий. Все не совсем так, вернее, даже совсем не так, как сложилось и отложилось в нашем сознании, привыкшем к стереотипам. Да и с каноническими текстами много разночтений. Но кое-что существует в апокрифах, в христианских неканонических текстах. Есть некоторые отзвуки в писаниях богомилов о Сатанаиле. Да, впрочем, Вы лучше сами почитайте, когда позволит время. Мне было весьма любопытно слушать Ваши рассказы о Сатане, и не менее интересно мне будет выслушать Ваше мнение по поводу моих изысканий. Можете не спешить...