Спасти футболиста (ЛП) - Гудмен Рейчел

— Очевидно, что я забыл отменить свою последнюю доставку, — это звучало как слабое оправдание даже для меня самого, но это не преуменьшало веса этой ошибки.

— Если это так, то я могу предположить, что вы готовы сделать добровольный анализ крови?

— Несомненно, — я прекратил принимать мельдониум несколько недель назад, в тот момент, когда были введены ограничения, и поэтому мне не о чем было беспокоиться — я знал — и все же почувствовал, как мое горло словно сжали. Я стал задыхаться от удушающего света софитов, стены начали смыкаться рядом со мной. Мне нужно было выйти отсюда прямо сейчас.

— Рад слышать это, Крис, — сказал Рори, его голос был таким, словно он хищник, поймавший свою жертву.

Краем глаза, я мог видеть, как мой агент жестикулировал, показывая, чтобы я прервал разговор, при этом он прижимал телефон к уху. К сожалению, Скотт слишком опоздал. Урон уже был нанесен, и сейчас все, что я мог, это только спасти то немногое, что еще оставалось.

— Спасибо за приглашение на Face to Face, Рори. А сейчас, если вы меня извините, то я закончу наше интервью, — я быстро покинул площадку.

В тот момент, когда я вышел из кадра, Скотт перехватил меня.

— Это был уполномоченный из управления, — сказал он, говоря тихо, чтобы избежать навязчивых слушателей рядом. — Они хотят воспользоваться твоим добровольным предложением. На 8 часов утра завтра утром тебе назначен анализ мочи и анализ крови. Ты сосредоточишься на прохождении этих тестов на допинг, а я буду заниматься понесенным уроном. Понял?

Уверенность в его голосе должна была успокоить меня — это то, за что я платил ему, в конце концов. Но мы оба с ним знали, что дерьмо попало прямо в вентилятор. Единственный вопрос, который оставался, это сколько времени понадобится на то, чтобы «отмыться» и сколько труда мне нужно будет приложить, чтобы очиститься?

Судя по выражению лица моего агента, мне бы не понравился ни один из ответов.

Сорок восемь часов спустя была только одна истина, которую я понял, — меня поимели.

Долбанный анализ крови оказался положительным. Потому что следы мельдония по-прежнему оставались внутри меня. Как это было возможно, если я бросил принимать этот препарат несколько недель назад? Это было за пределами моего понимания, я не мог принять все это. И все-таки это было моей реальностью. В мгновение ока я самолично сделал себя лжецом и стал врагом номер один. В тот момент, когда была обнародована эта новость, все медийные службы и разгневанные фанаты обступили охраняемую территорию моего дома, все они плевались слюной, желая растерзать меня. Черт, сегодня я не смог покинуть собственный район, чтобы добраться до тренировочного центра the Blizzards, пока полиция не взяла толпу под контроль.

Я пробрался в помещение через специальный боковой вход, потому что Кент МакДугал — владелец прав на колорадскую команду и главный менеджер — потребовал, чтобы я избегал прессы, собравшейся у главного входа, пока у нас не появится возможность переговорить. Люминесцентные лампы, освещавшие коридор, искусственным образом окрашивали стены серебристо-голубыми полосами, изображение медведя-боксера на потолке — талисмана команды — который бросал снежок, казался каким-то болезненным в желтом свете.

Большую часть своей жизни, такие места, как тренировочные базы, были моим убежищем. Гавань с тяжелых весов и резиновых ковриков, газона и палящего солнца, товарищеский дух и запах пота, работа и достижения, которые заставляли меня выступать лучше, быстрее, точнее. И никогда, за все время, я не испытывал ничего кроме ощущения, что вернусь домой, как только переступлю порог.

До этого момента.

Я шел по лабиринту коридоров, пока не добрался до вестибюля, где на весь экран блистал трофей Винса Ломбарди. Даже спустя столько месяцев, победа в Суперкубке казалась чем-то нереальным, как будто это случилось с кем-то другим.

Я нажал кнопку лифта, чтобы подняться вверх на этаж, где находилось руководство, я ходил из стороны в сторону по мраморному полу и проверял свой телефон, в ожидании новостей от Скотта. Прямо сейчас он и мой адвокат встречались с представителями Организации игроков НФЛ. «Я не сделал ничего незаконного, — говорил я сам себе. — Я не отступал от политики лиги». Но как только тест показал, что я не был чист, ничего больше не имело значения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Лифт приехал, стальные двери открылись. Я вышел, от разочарования мои плечи были ссутулены, челюсти плотно сжаты. Офис начнет расследование, это было само собой разумеющимся, но о результатах расследования можно было только догадываться. Прозвенел звонок, и двери снова открылись, открывая ресепшн, отделанный деревянными панелями. На стойке регистрации я поговорил с Тэмми — помощницей МакДугалла, и схватил стул в зоне ожидания.

Когда я пролистал последний выпуск журнала Sports Illustrated, в воздухе раздался смех. Я посмотрел туда, где Логан и Тони — самый опасный правый защитник — выходили из офиса Кента и шли по коридору так, будто по-прежнему были товарищами по команде. Как будто Логан не покидал нас.

Я поднялся и бросил журнал на кофейный столик.

— Стоунстрит, разве ты не должен быть дома, занимаясь лечением своего сустава, примеряя клетчатые пиджаки и тренируясь перед зеркалом? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как слабый тычок, а не как нокаут в двенадцатом раунде, как бы мне этого хотелось на самом деле.

Для специалистов по аналитике в НФЛ не было обычным делом посещать главный офис руководства команды, чтобы взять интервью у игроков или тренеров в день подготовки к игре, но почему он не позвонил мне, чтобы сказать, что заедет? На самом деле, с тех пор как вышло интервью два дня назад, было полнейшее молчание с его стороны — от всех моих товарищей по команде — но Логан должен был прикрывать мою спину, так же как и я делал это для него, поддерживать меня, не взирая на обстоятельства.

— Крис, — сказал Логан, направив подбородок в мою сторону и скрестив руки на груди, его кольцо обладателя Суперкубка замерцало от света.

Долгие секунды мы смотрели друг на друга в тишине. Его лицо напряглось от того, что он сдерживался, превратившись в подобие гладкого камня, и мне стало интересно, какой выговор, приготовленный для меня, он не озвучил. С тех времен, когда мы были еще детьми, я ненавидел этот взгляд, тот, который был у него всякий раз, когда я где-то накосячил. Тот взгляд, который судил обо мне как об избалованном ребенке, а не о взрослом человеке.

Тони несильно ударил меня по плечу, снимая напряжение.

— Ну что, готов к удару от Кента? — если хотите внести легкомыслие даже в самую дерьмовую ситуацию, то зовите Тони.

Я пожал плечами.

— Можно ли быть готовым к чему-то вроде этого?

— Просто не высовывайся и сконцентрируйся на игре, и, в конце концов, все это закончится, — добавил Логан, но безразличие в его голосе подсказало мне, что он не верит в собственные слова. — В любом случае, мой рейс в Миннесоту через несколько часов, поэтому я поговорю с вами двумя позже, — и не сказав больше ни слова, Логан ушел в сторону лифта.

— Так вот, как оно все теперь будет? — спросил я Тони, когда двери за Логаном закрылись. — Он ведет себя так, будто я единственный человек во всей лиге, который в чем-то облажался.

Тони вздохнул.

— Сейчас Стоунстрит — это представитель спортивной прессы. Он не может себе позволить принимать чью-то сторону, ты сам знаешь об этом.

Я покачал головой.

— Если он планирует однажды жениться на моей сестре и стать моим зятем, то сначала ему следует лучше принять законы моей семьи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Просто прояви терпение, — дал он совет, осторожно глядя на меня. — И, Крис?

— Да?

— Удачи.

Я хлопнул Тони по спине и, согласно собственному ритуалу, который придумал в старшей школе, переплел пальцы вместе и хрустнул костяшками, напоминая себе, что когда дело касалось футбола, то не было ничего, с чем бы я не мог справиться. Подняв подбородок, я выпрямился и постучал в дверь офиса Кента.