Сила желания - Сергей Зайцев

– В штаны ещё не наложил, – насмешливо заметил Ромэк, скосив взгляд на данные терминала, поставляемые тактическим лоцманом прямо в зрительный нерв и расположенные визуально на периферии зрения справа.

Началось самое интересное – пневмоинъектор изрыгнул содержимое в шею объекта и отвалил в сторону, словно обожравшийся питон. Вот теперь от внешней невозмутимости Капрала не осталось и следа – вызов в его взгляде задуло, словно слабый огонёк резким порывом ветра, взамен проступило недоумение и нарастающий ужас. Спустя всего пару секунд после ввода он рванулся, пытаясь высвободиться из захватов, но, понятное дело, не смог. Импульсов боли датчики не регистрировали, насколько лейтенант понимал, дело было в другом – в особых ощущениях, которые подопытный сейчас испытывал. Весьма особых. На медицинской голограмме было видно, как введённый материал начинает прорастать внутри объекта, стремительно распуская веер рыхлых, дымчатых псевдоподий, выделенных программным интерфейсом для наглядности ярким синим цветом, проникая, обволакивая, перекраивая ткани. Все то же самое, что и в предыдущих опытах с животными. И в то же время – не совсем. Ромэк затаил дыхание, сообразив, что процесс пошёл иначе. Активнее. Глубже.

Капрал все ещё не оставил попыток вырваться, похоже, утратив всякое соображение и целиком отдавшись животным инстинктам. Заходившие ходуном по всему телу мускулы вспухали прямо на глазах, жутко искажая пропорции и грозя переломать кости, от запредельных, неистовых усилий лицо страшно побагровело, а черты словно поплыли, перекраивая человеческий облик во что-то жуткое, нечеловеческое. Из глотки вырвался то ли хриплый стон, то ли вой. Не разобрать…

Лейтенанта передёрнуло от отвращения. Ну и мерзость… По показаниям датчиков Унгус Орт по-прежнему не испытывал боли, и все же корёжило его изрядно. Любопытно будет после просмотреть запись эмлота, фиксировавшего все реакции нервной системы подопытного…

Бешеный рывок, тряхнувший кресло до основания.

Куда там! Все оборудование специально проектировалось на…

Раздумья лейтенанта прервал странный треск в наушниках, послушно спроецированный микрофонами из реактора. Что за черт? Мысленной командой он «наехал» на изображение, выделив кадр и увеличив масштаб. При приближении облик Орта показался ему особенно отталкивающим. Ничего человеческого в нем уже не осталось. Лицо оплыло бесформенной массой, щеки и губы обвисли, приоткрыв заострившиеся зубы… заострившиеся? Ничего себе…

Тот же протяжный треск. Теперь он не прекращался, а нарастал.

– Да что он там ломает? – Майор Гигсон заметно обеспокоился.

– Сам не пойму, господин майор. Приборы никаких неполадок не регистрируют.

Лейтенант скользнул взглядом по контрольной таблице на мониторе, демонстрирующей состояние нанофиксаторов, снова уставился на картинку с корчащимся в кресле объектом, чуть увеличил масштаб и начал осматривать кресло визуально, участок за участком.

Снова сильный треск.

Ромэк остолбенел…

Левая рука объекта взлетает над подлокотником, вырвавшись из фиксатора… да нет, черт, фиксатор в порядке, он оторвал его с куском самого подлокотника! Да это же невозможно… Из глотки Капрала вырывается вибрирующий рык, с губ срываются клочья жёлтой пены. Кресло уже ходит под ним ходуном, будто металлопластик разом утратил свою сверхпрочность, превратившись в хлипкую фанеру. С гулким хлопком разом освобождается вторая рука и левая нога, клочья разорванных креплений с пронзительным взвизгом скачут по полу и по бронестеклу колпака реактора.

Лейтенант как ужаленный разворачивается в кресле, кричит:

– Господин майор! Врубайте станнер! Он же вырывается!

Гигсон от волнения даже поднялся на ноги, напряжённо застыв возле своего терминала и заинтригованно отслеживая поступающую информацию.

– Не стоит так торопиться, лейтенант. Изменения только начали происходить, а нам нужно как можно больше данных. Пусть эмлот поработает как следует. Будет что показать лорду Джафасу…

– Да вы что, господин майор? Хрен с ним, с опытом, вы что, хотите, чтобы эта тварь добралась до нас?!

Столь повышенного тона в отношениях с шефом Ромэк никогда не позволял себе раньше. Но тот словно ничего и не заметил, предельно увлечённый наблюдаемой картиной. Лишь пробормотал:

– Это невозможно, лейтенант. Успокойся.

– Невозможно? Невозможно?! Да разломать кресло тоже раньше было невозможно!

– Ещё один вопль, – вдруг загремел в наушниках шлема голос Гигсона, вспылившего не на шутку, – и ты вылетишь из комплекса с чёрным билетом! Заткнись же, наконец!

Его заглушает чудовищной силы рык. Объект выгибается в кресле дугой, и поясной фиксатор, вместо того, чтобы рассечь его тело пополам, с оглушительным треском рвёт пополам само кресло. Унгус Орт вскакивает на ноги среди обломков, стряхивает кольца нанофиксаторов с рук и ног, словно клочья износившейся одежды, его горящий жёлтым огнём взгляд обращается к мучителям. Затем делает шаг… Намерения ясны без всякой аппаратуры. Лейтенант сам вскрывает тактическую панель голопульта, лихорадочным росчерком вводит необходимые коды доступа, один за другим отключая виртуальные предохранители, ловит цель в сразу ожившую на лицевом щитке сетку прицела…

– Прекратить, лейтенант! – вопит майор. – Прекра…

…и жмёт на гашетку.

Вопль майора Гигсона как отрезает.

Парализующий выстрел поражает подопытного, когда тому остаётся сделать до заблокированного люка реактора всего пару шагов. Капрал Орт дёргается и приостанавливается. Не застывает, не падает, как должно было произойти, а лишь замедляет движение. Все его тело продолжает жутким образом струиться, плыть внутри себя, словно от него осталась одна оболочка, наполненная вязкой жидкостью. Лицо перекошено, один пылающий злобой глаз задрался выше другого, нос свернут вокруг оси набок и движется куда-то к уху… Небесные Сферы, что за жуть…

Уже чувствуя, что дело этим не закончится, лейтенант берет на себя управление лазерной пушкой, подвешенной на гибком манипуляторе под потолком реактора. Проклятый день, все наперекосяк, как и предчувствовал… Майор теперь молчит, предоставив ему полную свободу действий. Понял, наконец, серьёзность ситуации… Иногда шеф бывает таким самодовольным болваном…

Капрал, или что там от него осталось, издаёт душераздирающий вопль и останавливается.

Ярко-синий луч когерентного света прошивает его череп насквозь, дымно вспыхивая во входном отверстии, и тут же давление мгновенно испарившейся жидкости в поражённых тканях взламывает череп изнутри, разбрызгивая вокруг кровавые ошмётки. Тот, у кого от башки осталось лишь то, что располагается ниже надбровных дуг, а вместо мозга – кровавая каша, просто обязан сдохнуть!

И на этот раз Капрал падает.

Лейтенант давит подкатывающую истерику. Получилось. По его лицу бегут крупные капли пота, система кондиционирования скафандра не успевает своевременно удалять лишнюю влагу, воротник комбеза промокает. Получилось… Пальцы дрожат, когда он переключает систему ведения огнём на автоматику… на всякий случай. Небесные Сферы, что же за монстра они чуть не создали! И все из-за поспешности лорда Джафаса, будь он проклят от пяток до макушки…

Он оборачивается к Гигсону, все ещё стоящему столбом возле своего голопульта. Лица за зеркальной поверхностью шлема не видно, но телеметрия исправно поставляет на «виртуалку» кадры изнутри – под своим шлемом майор побелел, как полотно. Лейтенант косится на собственные данные. Ну, ещё бы. Он тоже выглядит не лучше…

– Господин майор? – голос сел и кажется чужим. – Если теперь моё мнение вас, наконец, интересует, предлагаю затопить реактор к чёртовой матери плазмой. Чтобы от этой дряни никакого следа не осталось и в помине. Дотла.

– Это крайний случай, – слабо протестует Гигсон, и его неуверенность, такая непривычная неуверенность в ответ на откровенную дерзость лейтенанта тешит самолюбие последнего. – Пострадает спецоборудование реактора, стоящее миллионы эталонов… мы не можем на это пойти, лейтенант…

На периферии зрения в зоне реактора возникает какое-то движение.

На Ромэка находит какой-то ступор. Отказываясь верить, он медленно, через силу перемещает взгляд, чувствуя, как на голове шевелятся волосы.

Капрал уже на ногах. Более того – вместо чудовищной раны на голове пульсирует плёнка розовой кожицы. Лазерная пушка под потолком колпака спокойно «смотрит» толстым стволом в другую сторону, словно её это не касается. Оскальзываясь на ошмётках собственных мозгов, разбрызганных по полу, Орт какой-то гротескной, текучей походкой добирается до периметра. Затем прижимается к бронестеклу всем телом, не сводя с людей жуткого, пронизывающего взгляда. Левый глаз сполз на скулу, правый плавает в розовой коже, затянувшей череп. Несколько секунд ничего не происходит. Только вроде как тело объекта уплощается, что ли… А затем стекло из сверхпрочного неразрушаемого монопенокса начинает плыть, продавливаясь под напором плоти с той стороны, точно водяная плёнка…