Коллектив Майнд - Василий Клюкин

Агентство «Коммуна» стало очень успешным, как в бытовом, так и в коммерческом плане. Множество изобретений и достижений. Агентство получало баснословные прибыли от продажи патентов, а гонорары сдающим оранжевую энергию талантам были весьма щедрыми.

Существовала и обратная сторона медали — способные люди превращались в серую массу. Но разве это цена, если все их прошлые знания и будущий потенциал сохранены, и при этом ушли в прошлое войны, побежден рак, наркомания, курение, уносившее раньше десятки миллионов жизней в год? Тем более, что сдавшие креатив были счастливы. Агентство заключало пожизненный контракт сопровождения и заботилось о своих донорах. Не говоря уже об огромных гонорарах. Тем более, что креатив уходил не полностью. У доноров он падал до 500 условных пунктов. Эти остатки энергии почему-то не скачивались. Специалисты предположили, что это жизненно необходимый человеку уровень, регулируемый самим организмом. Некий "условный ноль".

Можно было увидеть фотографии улыбающихся людей в нарядной одежде, сидящих у лазурных бассейнов с надписями «Я отдал людям то, что дано мне свыше, и вознагражден!» Эти люди и вправду выглядели очень счастливыми. Может слегка туповатыми, но счастливыми и безобидными. Все их звали «хэппи».

Почему пропал Джереми Линк, пропал ли он или был убит, или спрятан какими-то спецслужбами, оставалось главной загадкой последних лет. Каких только версий не выдвигалось, вплоть до самых бредовых. Думается, что скорей всего, как и многие другие, гениальный профессор стал туповатым хэппи и жил где-нибудь на Карибах или в Новой Зеландии. Линк заочно стал Человеком года и Лауреатом Нобелевской премии. Великобритания пошла на попятную и ужасно гордилась тем, что изобретатель и гений — англичанин. Королевская семья хотела даже произвести профессора в рыцари, да только его никто не смог найти. Даже вездесущий интернет не давал никакого варианта о его местонахождении или данных о его смерти. В поисковиках «Линк» несколько лет лидировал по запросам, опережая слова «скачать», «порно», «игры» и «купить», уступив только запросу «как». А ответов не было. Зато детей, названных Линк, Линки, Линкси и Лин, лишь в одном Китае родилось за последний год почти один миллион.

Глава четвертая

Неутешительные мысли не покидали голову Айзека. Ноги буквально заплетались, и пересечь площадь Айзек не мог уже полчаса.

Жужжание приборчика в кармане раздражало, и Айзек его отключил. Холодные струйки дождя потекли по его хмурому лицу. За шею. Айзек поежился и пришел в себя.

Устройство. Он назвал его «Vi-Rain». И в честь сестры, и потому что это победа над дождем. Продать даже готовую технологию за нормальные деньги было непросто, и Айзек явно с этим затянул. Он все улучшал, уменьшал прибор, доводил до ума все, даже дизайн. Потом начались проблемы у Викки. Айзек не успевал решать одновременно проблемы сестры и проблемы в сложной бюрократической машине патентных бюро. Теперь Патентное бюро и система продажи изобретений были практически рудиментом. Все корпорации покупали технологии у «Коммуны». Просто, без юридических проблем, по стандартному, сделанному в Агентстве, договору.

Сейчас «Vi-rain» уже готов, и пусть создан только один экземпляр, но он завершен. Компактный, напоминающий маленькую гладкую устрицу. Айзек знал, что может рассчитывать на чек в пару миллионов минимум, но при этом понимал, что не ранее, чем через три месяца. А операция Викки нужна уже в понедельник. Он не простит себе смерти сестры, и никакие деньги ему будут не нужны. Лучше стать хэппи с нулевым коэффициентом креатива, чем богатым умником ценой жизни единственного близкого человека. Почему этот чертов Линк исчез??? Вдруг бы он нашел способ скачивать оранжевую энергию наполовину, на треть, оставлять донору не жалкие 500 пунктов, а побольше?

Обязательный для заключения контракт со списком распоряжений Айзек составил еще месяц назад, на всякий случай. И этот хренов «всякий случай» взял и наступил! Он назначил опекуном Викки, она позаботится о нем, когда встанет на ноги. А пока на месяц в Тиуль во временный пансион. Он написал в контракте, что просит его содержать там и передать управление имуществом и опекунство сестре по первому ее требованию.

Большая капля холодной воды собралась на шее за воротником и обжигающе потекла по спине. Айзек очнулся от небытия.

Как давно он стоял перед дверью муниципалитета? Минуту или уже, может, десять? Последний осмысленный взгляд на пролетающий самолет, на проходящего мимо полицейского, на такси, на море и, открыв дверь, Айзек вошел внутрь.

Внутри Монакского отделения «Коммуны» царил уют. Наигрывала легкая музыка. Светлые тона, большой зал. Айзек мысленно сравнил приемное отделение со спа-салоном в Таиланде. Только без аромата лемонграс и без улыбчивых таек. Народу было довольно много — сразу пятеро. Старик, пожилая женщина, молодой парень, сам Айзек и какой-то хипповатый бездомный.

Айзек всегда строил догадки. Редко когда он мог проверить свою версию, но это было все равно интереснее, чем просто ждать.

С некоторыми донорами было все ясно сразу. Старик, наверное, решил улучшить свое пенсионное содержание. Если его оранжевая энергия еще на хорошем уровне, он вполне сможет провести остаток своей жизни здесь, на солнце Лазурного побережья, в одном из санаториев, которые выросли как грибы за последнее время от Сан-Ремо до Марселя.

«Голубая мечта многих, точнее лазурная, — про себя ухмыльнулся Айзек, — Провести остаток жизни, пенсию на лучшем морском курорте мира — во Франции». Бум строительства пансионов почти удвоил количество населения Прованса. В Ницце начали строить третий терминала аэропорта.

Старик, судя по одежде, был не из местных, приехал посмотреть уровень будущего содержания и так и остался. Дома — или где он там жил, — по всей видимости, не ждали, поэтому пенсионер распрощается со своим «я» прямо здесь, и отсюда его увезут на последнее место жительства. Если, конечно, повезет. Многие переоценивали свои запасы или приходили слишком поздно, когда оранжевая энергия уже иссякала. Европейцам приходилось перебираться и искать себе пристанище где-нибудь на юге Хорватии или Черногории, а то и вообще в азиатских странах или в Латинской Америке.

Женщина не по возрасту морщинистая. Видно, что пережила не мало. Выглядит старой, хотя ей, наверное, под пятьдесят, а то и меньше. Наверно не тянет содержание своего нерадивого ребенка, разгильдяя или, может, хэппи первой волны. Молодежь, преимущественно те, кто пристрастились к наркотикам, в первые годы массово сдавали энергию, а потом "будь что будет". Расхлебывали брат, сестра или родители. Таких раньше было полно. Возможно, все не так, и она просто устала от одиночества. Сколько в мире разных людей, столько же и разных проблем.

Суетливый молодой парень бежал от любви. Это был его законный вариант самоубийства. Он был некрасив, лицо прыщавое и бугристое, с жирной кожей и глубоко посаженными глазами. Тощий, но не жилистый, неспортивно сутулый. Ботаник короче. Не красавчик и не «мужик», в женской трактовке этого слова.

Наверное, это самоубийство личности, кончина мук сердечных. Айзек понял, что не ошибся: Парень достал из портмоне фотографию и долго на нее смотрел. Все его естество источало отчаяние. Не тот сорт отчаяния, что был у Айзека. Айзек тосковал по самому себе, по своему образу жизни, по своим почти потерянным мозгам, а этот по девчонке.

Бомж ничем особенным не выделялся, разве что не источал зловоний, свойственных бездомным. Странный тип, здесь у Айзека с версиями «кто это» вышла заминка. Сидел себе спокойно с парой дешевых целлофановых пакетов и только нашептывал что-то себе под нос, периодически поднимая тяжелые пронзительные глаза, оглядывая стойку ресепшен. Пожалуй, для бомжа он слишком чист, скорей похож на состарившегося панка.

Айзек подсел к молодому парню и протянул ему руку.

— Я Айзек.

Парень вздрогнул и уставился непонимающим взглядом. Видно, нечасто к нему обращались, не говоря уже о незнакомцах.

— Меня зовут Айзек Леруа, а ты?

— Я Пьер. Просто Пьер, — добавил после паузы, чего-то там опять застеснявшись.

— Покажешь?

— Что? — переспросил Пьер, — Что показать?

— Да, фото! То, что ты смотришь все время.

Пьер испугался и зажался. Как будто пытался исчезнуть, раствориться, превратившись в незаметную прозрачную молекулу, покраснел и инстинктивно прижал руку к карману, в котором хранил портмоне с заветной фотографией.

— Покажи, не парься, любовь достойна того, чтобы ее не скрывали.

— Я не…, — осекся Пьер, — Я, — оправдывающимся голосом он продолжил, — Я не… Что вам надо? Кто вы такой? Отстаньте от меня!

Айзек по-дружески положил Пьеру руку на плечо и твердым командным голосом произнес: