Мрак и рассвет - Джордж Энгланд

На верху небоскреба

Вдруг девушка встрепенулась. Действительность, столь угнетающая ее, не может быть реальностью.

- Нет, нет, нет! - воскликнула она,-эта неправда. Все это невозможно. Здесь какая-то ошибка, но я не знаю где. Это просто сон! Если весь мир мертв, как могло случиться, что мы остались живы? Откуда мы знаем, что все умерли? Разве мы можем отсюда все разглядеть? Нет, ведь это лишь небольшая частичка планеты. Возможно, мы узнаем все, если нам удастся рассмотреть побольше.

Мужчина кивнул головой.

- Я подозреваю, что мы не узнаем ничего нового, даже если сможем разглядеть то, что происходит вдали. Во всяком случае будет лучше, если поле нашего зрения расширится. Ну что же, давайте поднимемся вверх, на площадку. Чем быстрее мы узнаем, что нам предстоит, тем лучше. Ах, если бы у меня была подзорная труба!

Он на мгновение задумался, затем отошел от окна и направился к груде обломков, туда, где находился ящик с его измерительными инструментами.

Штерн опустился на колени; лохмотья его одежды рвались при каждом движении, подобно мокрой бумаге.

Заросший волосами, покрытый вековой пылью человек лихорадочно рылся в груде обломков.

- О! - победно воскликнул он.- Слава Богу, кожух и линзы еще не превратились в пыль!

Он выпрямился, и девушка увидела в руке Штерна зрительную трубу.

- Видите мой "нивелир"? - сказал инженер, показывая на трубу.- Деревянного штатива уже нет. Металлические скобы теперь не будут мне мешать. Так же, как и уровень с воздушным пузырьком. Но главное сама зрительная труба не повреждена. Так, сейчас посмотрим.

Продолжая говорить, он протирал остатками своей одежды объектив.

Беатрис заметила, что кожаные звенья трубы, хотя и покрытые пятнами окиси меди, были еще достаточно прочными. Линзы, после того как Штерн протер их, сверкали, словно новые.

- Ну что же, идите теперь за мной,- сказал он. Штерн вышел в коридор. Беатрис с плывущим за ней шлейфом пышных волос последовала за ним.

Осторожно ставя ноги на полуобвалившиеся ступеньки, лавируя между грудами осыпавшейся штукатурки, мужчина и женщина медленно поднимались по лестнице.

Наверху толстый слой паутины преградил им дорогу и ее пришлось убрать. Летучие мыши с визгом поднялись в воздух, словно протестуя против пришествия непрошеных гостей.

В глубине темной ниши сидел маленький взъерошенный белый филин, внимательно смотревший на них своими огромными желтыми глазами. В конце лестницы они вспугнули стаю ласточек, которые удобно устроили свои гнезда по всей длине перил.

Наконец, несмотря на все препятствия, молодые люди достигли верхней площадки на высоте трехсот метров.

Через проем двери, когда-то вращавшейся, они вышли, предварительно проверив крепость конструкции. Площадка, уложенная красной плиткой, была относительно узкой.

Там изумление их еще больше возросло. Они увидели, что время и ужасная тайна оставили на всем свой след.

- Смотрите! - сказал инженер, указывая рукой.- Мы еще не знаем, что все это означает. Никто не может сказать, сколько времени это длится. Но теперь ясно, что катастрофа случилась раньше, чем я предполагал. Видите, даже плиты потрескались и рассыпались. Обычно керамику считают очень прочной, но и от нее не осталось никаких следов. Стыки плит заросли травой. И... Вот! Молодой дубок пустил свои корни, раскрошив десяток плит!

- Ветер и птицы занесли сюда семена и желуди,- прошептала Беатрис.- Сколько же времени прошло... Много лет. Но скажите мне,- добавила она, в недоумении подняв брови,- скажите, как смогли мы прожить так долго? Я не понимаю. Мы не умерли ни от истощения, ни от холода зимой. Как же такое могло случиться?

- Ну что же, отнесем это к временному прекращению жизненных процессов, пока нам не удастся установить истину, если, конечно, мы ее когда-нибудь узнаем,- ответил Штерн, с удивлением глядя на окружающее.- Вы, наверно, знаете, что жабы могут иногда жить целый век, спрятавшись в скале? Замороженные рыбы могут быть оживлены. Итак...

- Но ведь мы же люди!

- Знаю. Но пока неизвестные нам силы природы могли воздействовать на нас, как на примитивные организмы, не млекопитающие и слабо организованные. Пусть на сегодняшний день это вас не волнует. Честное слово, у нас сейчас слишком много дел, чтобы заботиться о всяких "зачем" и "почему". Определенно точно мы знаем только то, что прошло очень много времени, тем не менее мы живы.

- Сколько времени, по вашему мнению?

- Не могу сказать. Но, должно быть, много. Без сомнения, даже больше, чем можно себе представить. Вот, например, смотрите, каким огромным погодным воздействиям подверглось ограждение лестницы. От него почти ничего не осталось.

Действительно, часть ограждения упала на площадку, отрезав от них ее южную часть огромной кучей каменных блоков.

От бронзовых балясин, которые Штерн отлично помнил, с обеих сторон придерживали перила, теперь остались лишь тонкие ржавые стержни, печально торчащие из каменных блоков, над которыми трава и разные вьющиеся растения продолжали свою разрушительную работу.

- Внимание! - предупредил Штерн.- Не опирайтесь в этом месте.

Он крепко взял девушку за руку и потянул назад.

- Не подходите к краю. Здесь все такое ветхое и хрупкое! Стойте здесь, возле стены.

Инженер поглядел на девушку.

- Каменная облицовка почти полностью раскрошилась,сказал он,- но несущая стальная конструкция еще достаточно прочная. Сопоставив известные нам факторы, я, без сомнения, смогу вскоре более или менее точно определить нынешнюю эпоху. Но сейчас будем считать, что идет "год X".

- Год X,- выдохнула Беатрис,- Господи, неужели я так же стара, как и все это?

Штерн ничего не ответил, а просто прижал девушку к себе, как бы желая оградить ее от возможных бед. Теплый летний бриз гнал мелкую волну на огромном пространстве сияющего залива, которого не коснулось влияние всеобщего краха.

Ветер бестактно приподнял тяжелое покрывало девичьих волос. Молодой человек почувствовал их шелковое прикосновение на своем полуобнаженном плече, его сердце забилось сильнее, кровь прилила к лицу.

Оцепенение и замешательство постепенно ушли, и Штерн не чувствовал себя больше ни надломленным, ни слабым. Наоборот, никогда в жизни кровь не пульсировала с такой энергией в его жилах, как сейчас.

Близость молодой девушки немного волновала его, но он, крепко сжав губы, заставил себя не думать об этом. Лишь рукой он машинально еще крепче прижимал к себе гибкое и податливое тело Беатрис. Девушка не отталкивала Штерна. Она нуждалась в его защите. И еще никогда ни одной женщине в мире не был так необходим мужчина, как ей.

Что бы ни случилось, ничто и никогда не заставит ее забыть силу и отвагу Штерна. Но, несмотря на это, она была неспособна, по крайней мере сейчас, изгнать затаившуюся в глубине ее сердца грусть.