Король чародеев - Сьюзен Кинг

– Матерь божья! – прошептал Фионн, потрясенный не меньше брата.

Отняв наконец руки, девушка обессиленно уронила их на колени. Дайрмид посмотрел на рану – кровотечение заметно ослабело, стала видна поврежденная часть артерии.

Он молчал, не зная, как объяснить то, что видел собственными глазами. Впрочем, на долгие размышления просто не было времени. Отбросив сомнения, Дайрмид наложил шов на артерию, затем попросил Фионна раскалить кончик кинжала, прижег порез, аккуратно соединил рассеченные мышцы и зашил рану.

Работая, он думал только о деле, чтобы ничего не упустить, и только перевязав раненого, остановил вопрошающий взгляд на незнакомке, которая все еще стояла рядом с ним на коленях.

– Он будет жить! – сказал ей Дайрмид.

Она еле заметно кивнула – так, должно быть, подрагивает на тонком стебельке потревоженный ветром цветок.

– Скажи, как ты это сделала? – спросил Дайрмид.

Девушка ничего не ответила – только подняла на него широко открытые глаза цвета июльского неба, опушенные ресницами с выцветшими на солнце кончиками. Ее глаза были невинными и чистыми, однако в глубине их светилась мудрость, словно в этом юном теле обитала душа, жившая на свете очень, очень давно…

– Как тебя зовут? – спросил он тихо. – Я – Дайрмид Кемпбелл из Даншена.

– А я – Микаэлмас Фолкенер, – ответила она.

Дайрмид нахмурился – у нее было английское имя, к тому же весьма странное.

– Ты родня Гэвину Фолкенеру?

– Он мой сводный брат, – кивнула она. – Мы с мамой живем поблизости, в замке Кинглэсси. Услышав на заре шум боя, мы пришли сюда с нашим священником, чтобы оказать помощь раненым. А теперь извините, мне пора возвращаться, иначе мама разволнуется и пойдет меня искать.

Она поднялась и хотела уйти, но Дайрмид крепко взял ее за руку.

– Микейла… – непривычный к английскому звучанию ее имени, повторил он по-гэльски. – Тебя ведь так зовут?

– Да, для краткости меня зовут Микаэла.

– Скажи, Микаэла, как тебе удалось остановить кровотечение? Я никогда еще такого не видел.

– Ой, кажется, ты тоже ранен! – Она протянула руку и осторожно коснулась его рассеченного лба.

Глядя на ее золотистые волосы, разделенные шелковистым пробором, Дайрмид вдруг явственно ощутил исходившее от нее тепло. Оно изливалось на его рану, двигалось дальше и постепенно охватывало все тело, словно он грелся под горячим летним солнцем или выпил добрый стакан вина. Через мгновение теплая волна накрыла его с головой – ощущение было такое, как будто он вплотную подошел к жарко натопленному камину.

Вот какая сила таилась в прикосновении этого хрупкого создания!

Когда девушка опустила руку, Дайрмид потрогал место, на котором только что кровоточил порез, посмотрел на кончики пальцев и обнаружил, что на них почти нет крови. Исчезла и ноющая, изматывающая боль. Юноша перевел изумленный взгляд на брата, который внимательно наблюдал за ним и незнакомкой.

– Милостивый боже! – прошептал старший Кемпбелл. – Как тебе удается это делать?

– Меня мама зовет, – сказала девушка, и действительно, откуда-то издалека послышался женский голос, окликавший ее по имени.

– Подожди, Микаэла… – попытался остановить ее Дайрмид, но девушка решительно отстранилась.

– Мне надо идти! – твердо сказала она. – Я прошу тебя об одном: ты должен сохранить в тайне то, что видел сегодня. О моем даре знают только родные и наш священник, и я хочу, чтобы так было и впредь. Дай мне слово, что никому не расскажешь!

– Даю слово лэрда Даншена, – ответил он, хотя и был удивлен этим странным желанием.

– И я, брат лэрда, даю слово! – добавил Фионн.

– Послушай, Микаэла… – снова начал Дайрмид.

– Да хранит тебя господь! – не слушая, воскликнула она, стремительно развернулась и, подобрав юбки, помчалась по топкому лугу, ловко перескакивая через камни и пучки травы.

– Что это было, скажи мне ради всего святого?! – воскликнул Фионн. – Я чувствую себя так, как будто в меня попала молния!

Дайрмид, у которого было такое же ощущение, ничего не ответил. Он оцепенело наблюдал, как девушка подбежала к темноволосой женщине и священнику, и они втроем пошли прочь.

– Эх, не пойдет она за меня! – вздохнул Фионн. – Она и в самом деле святая, и у нее одна дорога – в монастырь, где в один прекрасный день ее причислят к лику блаженных.

– Если Микаэла и впрямь умеет творить чудеса исцеления, то в миру она принесет больше пользы, – заметил Дайрмид.

– Что еще за «если»? Ты что, уже и собственным глазам не веришь? – усмехнулся Фионн. – Для воспитанника монахов ты слишком большой скептик. Видел бы ты сейчас свой порез – он уже почти зажил! Говорю тебе, она святая!

– Может быть. – Дайрмид снова ощупал лоб над бровью, где только что кровоточила рана. Было немного больно, но сама рана закрылась и поджила, как после нескольких дней усиленного лечения. – Пожалуй, ее семья поступает мудро, держа в тайне способности Микаэлы. Если о них станет известно, то, как знать, не сочтут ли ее колдуньей…

– Тогда дай бог, чтобы Микаэле удалось сохранить ее тайну! – Фионн похлопал старшего брата по плечу. – Надо было тебе попросить ее подлечить и вторую твою рану, но, раз уж ты этого не сделал, братец, тобой займусь я!

– Ладно, ладно, – досадливо поморщился Дайрмид, – только сначала дай мне выпить вина покрепче!

Довольный Фионн ухмыльнулся.

Едва братья двинулись дальше, Дайрмиду вдруг послышалось, будто его кто-то зовет. Он оглянулся, обвел взглядом злополучный луг, однако на нем уже никого не было. Девушка исчезла в тумане, но Дайрмид знал, что он никогда не сможет забыть чуда милосердия, совершенного ею на этой грязной, залитой кровью земле.

1

Шотландия, Западные горы,

весна 1322 г.

Когда из темноты снова донесся тоскливый всхлип, Дайрмид придержал свою крепкую вороную лошадь, выпрямился в седле и огляделся. Что это за звук? В нем было столько безысходности, что казалось, будто где-то там, в темноте, плачет потерявшийся больной ребенок. А может быть, это вовсе не ребенок, а какая-нибудь юная ведьма плачет среди холмов о своей загубленной душе? Господи, что за глупости иногда приходят на ум!

Тряхнув головой, Дайрмид тронул поводья и продолжил путь. Но плач повторился – теперь он был еще более жалобным и безысходным. Горец снова остановил лошадь и стал прислушиваться, внимательно оглядывая освещенные мертвенным светом луны пологие склоны холмов. Вокруг ни души, ни огонька, только ветер колышет вереск да черные облака несутся по небу, то и дело закрывая бледное ночное светило. Нет, не может быть, чтобы здесь в такую пору оказался ребенок!