Любовница - Борис Иванович Сотников

кое-что, старый пень, всё-таки угадал: кличка у Люськи, действительно, была "Целиковская". В тресте о ней так и говорили: "А, это та, беленькая такая, миленькая, на Целиковскую похожа?" Анкетные данные и как она работала, знал только кадровик и почувствовал себя перед Люськой виноватым.

Надеясь, что, может, Ляхова не придёт — нашла где-нибудь другую работу или передумала — Матвеев пока не вызывал Люську, чтобы расписалась в приказе. Не придёт Ляхова, приказ можно будет порвать, и всё будет по-прежнему. Бердышева даже не узнает, что ей хотели нагадить в её короткую судьбу, похожую на подпись. Ничего ещё в этой судьбе, кроме детдома и родов, тяжёлого не было. А что жизнь гадкая, так это — у всех: такая уж страна, такой народ — должны терпеть все.

Однако Ляхова пришла. Матвеев сначала не понял, что эта невзрачная женщина, похожая на беременную крольчиху, рыхлая и в веснушках, и есть жена "самого" Ляхова. Правда, Иван Гаврилович Ляхов тоже не блистал красотою: был маленьким, толстым, с оттопыренными ушами. Но жену-то, жену мог он себе выбрать поприличнее при его положении?..

Получалось, что и кадровик не блистал догадливостью. А то сообразил бы, что и секретарями райкомов люди становятся не в 20 лет, когда влюбляются и выбирают себе жён. Тогда бы понял, что Иван Гаврилович был в молодости не "самом", а обыкновеннейшим Ванькой. К тому же не очень умным и с неразвитым вкусом. Развито у него было другое: язык, способный лизать вышестоящие партийные задницы, и умение одобрять любую политику "родной партии". Вот и возвысился.

— Вам кого? — спросил кадровик женщину, собираясь уходить на обед, одетый в дорогу.

— Мне нужен начальник отдела кадров.

— Я старший инспектор отдела кадров и есть, — уточнил Матвеев название своей должности. — Что у вас?

— Я — Ляхова. Вот заявление.

Матвеев вернулся, сел за свой стол и, всё ещё не снимая пальто и шапки, прочёл заявление Ляховой о приёме на работу. Задумался. Как же начать разговор?..

— Паспорт, диплом при вас? — спросил он.

— Да. — Ляхова протянула трудовую книжку и остальные документы.

Матвеев их принял, достал из ящика бланк для заполнения анкетных данных, сказал:

— Присаживайтесь, и заполните вот это… — он подал бланк. — Фотокарточку — занесёте потом.

Ляхова "присаживаться" не стала.

— У меня уже всё заполнено. И фотокарточка наклеена. — "Крольчиха", как окрестил её кадровик, подала ему "Анкету".

"Ого! — удивился он. — Поставлено дело. Видно, не в первый раз…" — И принялся просматривать трудовую книжку "Крольчихи". А чтобы не молчать, спросил:

— Вы строитель?

— Там, в дипломе, всё написано, — последовал быстрый ответ.

Матвеев взглянул на "Крольчиху", и ему показалось, что та покраснела. Не чувствуя однако за собой никакой бестактности или неуважительности: "Чего это она так резко?..", кадровик раскрыл диплом и почувствовал, что краснеет теперь сам. В дипломе чёрной тушью по белому было выведено: "специальность — учитель географии". Такого оборота он не ожидал. И, всё ещё красный, сопевший, потянулся к коробке с папиросами. Не глядя больше на "Крольчиху", закурил, успокоился и только после этого терпеливо сказал:

— Хорошо. Будете числиться старшим инженером в отделе проекта организации строительных работ N3. А на работу завтра — выходите в отдел "информации". Это здесь, на третьем этаже. Начинаем мы — в 8.00. Представитесь начальнику отдела товарищу Польскому — я его сегодня предупрежу. Остальное — всё уже зависит от него… — Подумав, добавил: — Ну, и от вас, разумеется, тоже. Желаю успехов… — Головы больше так и не поднял, в лицо "Крольчихе" не посмотрел. "Пусть идёт себе с Богом… Ну, её, пакость такую, в задницу!"

— Всего хорошего… — прошелестело над ним. Дверь щёлкнула зубами английского замка, отозвалась ещё раз глухим ударом в сердце, и кадровик закурил вторую. Окутываясь дымом, снял телефонную трубку и набрал номер управляющего трестом.

— Слушаю, — раздался в ухо знакомый голос.

"Слава Богу, на месте, ещё не ушёл!" — обрадовался Матвеев и сенсационным тоном доложил:

— Андрей Иваныч, кадры беспокоят. Так она же, понимаете, у-чи-тель!.. Да ещё гео-гра-фии! Не инженер вообще, не то, что строитель!

— Кто?

— Ну, эта… жена Ляхова.

— Что ты говоришь?.. Не может быть!

— Точно вам говорю. Вот передо мной её документы, копия диплома и прочее.

— И что ты ей?..

Голос управляющего показался насмешливым, но Матвеев, как истый служака, продолжал доклад:

— А что я мог? Вы же сами вчера… чтобы я ей нашёл место. Сказал, чтобы выходила завтра к 8-ми, в отдел информации. Я тут целое передвижение сотрудников произвёл. Из отдела в отдел. Теперь придётся и Бердышеву переводить — из проектировщиков в информаторы. А из отдела информации двое — пойдут в проектные отделы. Оба рядовые. Одного — можно в промышленное проектирование, другого — в жилищное. Сначала хотел, правда, без перемещений. Но потом передумал: вдруг комиссия! Начнут ковыряться, обнаружат, что числятся в одном отделе, а работают — в другом. Лучше уж всё сразу поменять, чтобы не запутаться потом. Как вы считаете?

— Во, молодец! — обрадовался управляющий. — А говорил, выхода нет. Нашёл же! За что и ценю: го-ло-ва! Правильно всё. В этом информационном отделе — всё равно одни бездельники сидят. Одним больше, одним меньше… Справится, я думаю, и эта географичка.

— Не знаю, — мрачно ответил кадровик. — В наше время — информация тоже считается делом. Да и не мог же я засадить её за чертёжный комбайн?! Чтобы все проектировщики смотрели там на неё…

— Ну, вот и ладно, — перебил управляющий. — Будет с бумажками работать. Грамотная же? А там — подучится… Не боги горшки обжигают, справится!

— Мне Бердышеву маленько жалко, — проговорил кадровик в трубку. — Толковая, говорят, девка. И как человек тоже, и симпатичная. А мы её — в информаторы. Там ей не вырасти, даже когда закончит учёбу. Да и хороших проектировщиков у нас — ведь не густо.

— Ладно, обойдётся как-нибудь пока. А там, может, уволится кто, тогда переведём её назад. Потерпит…

Говорить стало не о чем, управляющий что-то пробурчал и повесил трубку. Матвеев подумал-подумал, снял трубку опять, набрал другой номер.

— Овчаренко? Здравствуй, Матвеев говорит. Пришли-ка ты ко мне Бердышеву. Что, на обед ушла? А, да-да, перерыв. Ну, ладно, пусть после перерыва тогда. Зачем? После скажу, когда с ней переговорю. А ты сам-то — чего на обед не пошёл? С собой носишь? А-а, ну ладно. А