Большие каникулы - Сергей Тимофеевич Гребенников

о чем сейчас говорил Хлебников? Какая шерсть? При чем тут шерсть?

Всхлипывая, Бакланова стала объяснять:

— В прошлом году, весной, у нас дома линяла наша кошка Дэзька, и ко мне случайно шерсть к платью прилипла. Марианна Францевна, — всхлипывая, просила Бакланова, — пожалуйста, не сажайте нас вместе…

— Хорошо. Он сядет с… — И она снова стала глядеть в журнал.

— Он сядет с Валей Прохоровой.

Прохорова даже завизжала:

— Не хочу! Ой не хочу!

— Почему? — поинтересовалась Марианна Францевна.

— Он списывать у меня будет.

Такого подлого выпада со стороны Прохоровой Юрий не ожидал. Это ужасно разозлило его. Он из-под парты показал ей кулак.

— Да если я у тебя списывать буду, то всю жизнь на двойках ехать придется.

В классе снова засмеялись. Но пересесть все же пришлось.

С приходом в школу Марианны Францевны Святая Троица поняла, что несправедливость на свете есть.

Дважды Гусева, Кострова и Хлебникова не брали в воскресные турпоходы. Марианна Францевна сказала, что у нее на это есть веские причины. Оказывается, она боялась, что мальчишки забредут куда-нибудь и за них придется нести ответственность. Никакие клятвы и обещания Святой Троицы не помогли. В общем, с уходом из школы по болезни Антонины Николаевны шишки сыпались на буйные головы Святой Троицы, как на железную крышу во время бури.

Недавно в овраге кто-то поджег старую автомобильную покрышку. Едкий и удушливый дым распространился по всему микрорайону, а неизвестное лицо свалило все на Святую Троицу. Марианна Францевна написала в дневники, чтобы в школу явились родители. Прошел слушок, что ставится вопрос об исключении Андрея из пионеров.

А слушок распространила Марта Злобина по прозвищу «По секрету — всему свету». Удивительный человек Марта Злобина, она все новости узнавала раньше всех. Она может сказать, какая погода в Москве раньше, чем об этом сообщит по радио Грета Михайловна из бюро прогнозов. Она знает, куда и когда выедет на гастроли Большой театр. Что ел на завтрак Муслим Магомаев. Все знала Марта Злобина. И уж если она сказала, что Андрею грозит исключение из пионеров, значит, ему несдобровать. Когда ее спросили: «А за что его исключат?», Марта хитро подмигнула своим всевидящим глазом и ответила:

— Будто не знаете? А кто первоклашке Яшке Богомолову зуб выдернул антисанитарно? А кто со второго этажа прыгнул с зонтиком и приземлился на тележку с кефиром и тогда же продавщице ухо зонтиком поцарапал, кто?

— Знаешь, Марта, про Яшкин зуб ты лучше молчи, — угрожающе сказал Иван Гусев, — я был свидетелем и знаю, как все произошло. Яшка сам пришел к Андрею домой и попросил выдернуть зуб, который у него очень болел. Андрей согласился. Закон моря: услыхал сигнал бедствия SOS — спеши на помощь!

— А зачем вы его связывали? — ехидно спросила Марта.

— Да никто его не связывал, — вставил Юрка Хлебников, — просто он надоел своим нытьем. Орет и орет; в рот грязными пальцами к себе забирается, хватается за свой паршивый молочный зуб, качает его, как телеграфный столб.

— Ну и как вы тащили его зуб? — потребовала ответа Марта.

— Очень просто: повалили мы его!..

— Ага! «Повалили». Значит, и связывали. И ты, Юрка, участвовал в этом кошмарном деле, и ты его связывал и кляпом рот затыкал? Оба вы хороши!

— Да ты что разошлась? Он ведь сам попросил, чтобы его связали. Он сказал: «Свяжите меня, а то брыкаться буду». Мы выполнили его просьбу. Дальше Андрей взял щипцы, подержал их над разовой влитой, в общем, дезинфицировал их. Подождал, когда они остынут, и приступил к делу.

— Если Андрея будут исключать, я выступлю, и все расскажу как было, — храбро заявил Юра.

— И тебя тоже исключат.

— А меня за что?

— За то, что за руки Яшку держал, пока Андрей добирался до его зуба.

— Так он же сам просил, чтобы его держали.

— Ничего себе «приступили к делу». Просто сгребли ребенка и душить начали.

— Да ты что, Марта? Вот скажет…

— Душили, душили! И нечего отказываться, — выкрикнула Марта и побежала распространять слух.

Надо сказать, что в четвертой четверти учебного года, перед самыми каникулами, слишком много накопилось записей в дневниках Святой Троицы, которые привели к тому, что Марианна Францевна решила поговорить с ребятами «по душам». Начала она с Хлебникова.

— Юрий Хлебников, — Марианна Францевна наставила на него палец с бледно-розовым, блестящим как солнце ногтем, — у тебя хорошие родители… — Твоя мама — депутат райсовета, папа — мастер цеха завода «Компрессор», брат — комсорг конструкторского бюро, а ты… лентяй с большой буквы! Ты дружишь с голубятниками, не собрал ни грамма цветного металлолома, да к тому же еще и очень, очень посредственный ученик. Нет, ты не поедешь с нами в цирк.

На этом разговор «по душам» с Хлебниковым был закончен.

Палец с блестящим маникюром был переведен на Ивана Гусева.

— У тебя, Иванушка, — начала она, — тоже неплохая мама. Ты вот собрался в цирк, но даже не почистил как следует свои ботинки.

— Они уже не чистятся, — сказал Иван. — Они старые.

Кто-то в классе засмеялся. Андрей и Юрий не успели заметить, кто позволил себе смеяться в такую жуткую минуту. Марианна Францевна продолжала:

— Ну хорошо, оставим ботинки в покое… Два дня назад нам сообщили в школу, что ты был доставлен в детскую комнату милиции за бесплатный проезд в электричке с огромной собакой. Было это или не было?

— Было, — признался, Иван.

На передних партах захихикали, но те, кто сидел на «Камчатке», даже не улыбнулись.

С Гусевым тоже разговор «по душам» был окончен.

Марианна Францевна строго взглянула на Андрея. Она начала, как обычно, с восхваления родителей:

— Андрей, твой папа прекрасный агроном, работает на опытном участке Сельскохозяйственной академии имени Тимирязева. Недавно он защитил диссертацию. Так ведь?

— Так, — ответил Андрей.

— Прекрасно. Мама твоя работает на телефонной станции. А вот Андрей, их сын, с зонтиком в руках прыгает с балкона второго этажа на продавцов кефира и тем самым наносит людям травмы. И еще: Андрей Костров оказался большим специалистом по удалению зубов у младенцев… Ну… в общем, на эту тему разговор у нас еще предстоит.

Андрей помолчал, не решаясь сказать что-то, видимо, очень важное. Марианна Францевна заметила это.

— Что же ты молчишь? Я же вижу, что ты что-то хочешь сказать.

Андрей глядел в глаза своей учительницы и молчал. И класс молчал. И Марианна Францевна молчала. Наконец он еле слышно произнес:

— Я скоро уеду из Москвы. Папа переводится на Украину… Там; где мы будем жить; нет такого цирка. Возьмите нас в цирк.

— Вас? Или тебя? — спросила Марианна Францевна.