Я-Ведьма! - Дмитрий Витальевич Шелег
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А свекровь, словно ощущая мои сомнения, проникновенным голосом говорила.
— Можешь не верить, Оля. Ничего страшного в этом нет. Как проживёшь с моё, так и сама всё поймёшь. Жизнь научит.
Осознав, что по большому счёту ничего страшного Ульяне не грозит, я облегчённо выдохнула. С моей души словно бы камень свалился, но в то же время вернулась притупленная страхом боль.
Пульсация в некоторых местах достигала такой силы, что я, не сдержавшись, вскрикнула.
«Вот это да — поморщилась я от неприятных ощущений по всему телу и попыталась локализовать самые острые источники — Это как нужно было за Улю испугаться, чтобы забыть про такую сильную боль? Что вообще происходит? Я просто лбом ударилась или меня машина сбила? Разве такое состояние бывает после банального падения? А может — я нервно хохотнула про себя, вспомнив слова мужиковатой Верки — меня действительно в окно выбросили?»
Незатейливый юмор в сложной ситуации придал немного сил и был словно глоток свежего воздуха, который позволил идентифицировать сигналы, посылаемые мозгом.
Особенно ярко пульсировала голова, а если быть точнее, то затылок, по которому словно молотком ударили. Лоб тоже болел, но почему-то с правой, а не с левой стороны, которой я приложилась об пол. Да и вообще, часть лица казалась чем-то инородным, чужим, словно на неё налепили какой-то грим. Не радовал и нос, частично забитый какими-то тампонами, вызывающими ассоциации с переломом. Но тогда возникал справедливый вопрос о качестве работы врачей, ведь при таких травмах воздух через нос не должен был проходить вообще. А я, вообще-то, чувствую запахи. Может, тогда всё не так и плохо? И я зря себя накручиваю?
С лёгким недоумением отметив специфические знания по подобным повреждениям, подчерпнутым неизвестно откуда, я продолжила разбираться с собственными ощущениями.
Болью отдавали рёбра, лопатки с поясницей, локти и, неожиданно, несколько пальцев на правой руке.
К сожалению, лишь этими местами всё не ограничивалось. Боль словно бы была везде, в каждой клеточке организма. Будто я не просто потеряла сознание и упала на пол, а попала под град ударов нелюбящих меня людей.
«Да как это вообще возможно⁈ — жалея себя и одновременно злясь на судьбу, думала я — Меня что? С носилок уронили? Или скорая в аварию попала? Других объяснений подобных травм просто нет. Нужно открывать глаза, вставать и разбираться, что со мной происходит!»
Проблемы начались с первого пункта плана, его удалось выполнить лишь частично.
«Божечки! Мне, что выбило глаз⁈» — с ужасом подумала я и, едва ли не плача, поднесла руку к правой стороне лица. Пальцы тут же наткнулись на какую-то огромную неприятную на ощупь припухлость, покрытую рыхлой коркой. Лёгкие прикосновения тут же принесли болезненные ощущения и я поспешила отдернуть руку.
'Это что? Гематома⁈ Такая огромная? Но как она вообще у меня появилась? — думала я, не зная радоваться сохранению глаза или расстраиваться из-за новых открытий.
Сердце выбрало второй вариант. Мысли о том, во что превратилось моё лицо, заставили слёзы вновь градом покатиться по щекам.
«За что⁈ За что мне это всё? — думала я, машинально отмечая фиксирующую повязку, наложенную на нос — В какое угрёбище я превратилась⁈»
Однако долго лить слёзы не получилось. Мысленно я всё ещё жалела себя, но частично восстановленное зрение активно поглощало информацию и с каждой секундой подкидывало вопросов ещё больше, чем было у меня до этого.
Дело было в обстановке, которая меня окружала. До того, как открыть глаза, я полагала, что палата будет представлять собой аккуратное помещение с ровными стенами, выкрашенными в персиковый или светло-зелёный цвет, с современными светильниками и мебелью. Словом, примерно в такой, в которой я лежала во время родов.
Реальность же не только разрушила мои ожидания, она словно желала свести с ума своим постапокалиптическим антуражем. Первым делом в глаза бросились старомодные лампы с потрескавшимися, металлическими плафонами в форме тарелок. Затем внимание перескочило на желто-серый, в каких-то бурых разводах потолок с частично осыпавшейся и вздувшийся побелкой. Не ускользнул от моего внимания ни какой-то тёмный грибок у алюминиевого вентиляционного отверстия, ни отвратительная, какая-то вся обшарпанная, потрескавшаяся и покрытая нецензурными надписями стена, с местами обвалившейся штукатуркой.
«Это что за клоповник⁈ Где я нахожусь⁈ Это что вообще за место такое? Зона отчуждения Чернобыльской АЭС? Полевой госпиталь бенгальских вооружённых сил? Что за трущобы⁈ — шокировано думала я, пытаясь понять причины, по которым больница, в двадцать первом веке, может так ужасно выглядеть — Да тут развитие закончилось не в девяностых с развалом Советского Союза, а в пятьдесят третьем! Сразу после смерти Сталина, наверное!»
Как ни старалась, но ни одного внятного объяснения своего нахождения в медицинском, прости господи, учреждении подобного типа я не нашла.
«Ну не может этот барак находиться в вылизанной и современной Москве! Ну не верю я в это! — рассуждала я — Другой вопрос, как из нашей славной столицы я переместилась сюда? Скорее всего, куда-то в область. Может действительно правы те москвичи, которые считают, что за пределами МКАД жизни нет⁈»
Рассуждения на бытовую тему на некоторое время меня отвлекли, но всё же нужно было продолжить прерванное занятие, для чего я попробовала немного приподняться на локтях и осмотреться.
Получилось не очень. Болевые спазмы сковали тело, затылок прострелило болью, под рёбра словно спицу загнали и я вновь опустилась на кровать.
«Нет, Оля! Так не пойдёт! Нужно вставать!» — сказала я сама себе и с третьего раза не только приподнялась, но и полноценно села на скрипучей кровати.
Голова тут же закружилась, во рту появился мерзкий привкус желчи и лекарств, а рёбра стали пульсировать болью, но не острой, а какой-то тупой. Наверное, именно поэтому я всё же удержала себя в уже занятом положении и осмотрелась.
Несмотря на ночное время суток, видимость была неплохой. На миг я даже удивилась тому, что так хорошо всё вижу, а потом за старыми и потрескавшимися, но всё же частично заклеенными окнами, заметила аномально большую луну. Её свет падал на меня и словно бы дарил силы и уверенность в себе.
В прямоугольной вытянутой палате находилось шесть видавших виды железных кроватей на колёсиках. По три с каждой стороны. Пять из них были заняты, а одна, рядом со мной, свободна. Всем пациентам сего медицинского учреждения также полагалась кривая тумбочка со скошенной дверкой без ручки. У кого-то она запиралась на изогнутый гвоздь, прибитый каким-то доброхотом.
У дальней от меня стены, между окнами, расположился небольшой стол и несколько табуреток. А с моей стороны, с противоположной, обнаружился чугунный умывальник; крепкая дверь с большим окном над ней, покрытая несколькими слоями краски; видавший виды шкаф, на удивление ровный и холодильник марки «Минск».
Но больше всего внимания я уделила умывальнику с не до конца закрытого крана которого, медленно капала одна капля за другой.
«Вода!» — тут же подумала я и ощутила сильную жажду.
Первая попытка встать с кровати, по уже сложившейся традиции завершилась неудачей. Одеяло-то я откинула легко, но вот попытка поставить ноги на пол оказалась ещё большим испытанием, чем приподнимание на локтях. Голова кружилась, меня мутило и еда грозилась вырваться наружу, слабое тело болело, а ноги были какими-то особенно ватными. Спустя некоторое время я всё же сумела принять вертикальное положение, коснулась голыми ступнями холодного пола и пару минут сидела так, привыкая к такой стойке и борясь с волнами подступающей тошноты.
Наконец, собравшись с силами я, держась за тумбочку и стену, начинаю идти вперёд. Медленно, шаг за шагом, приближаясь к своей цели.
В другой ситуации я бы, наверное, осталась лежать на кровати. Пробовала бы вызвать дежурную сестру. Жалела бы себя и ждала утра. Но сейчас всё было по-другому. Я была одна, мне не на кого было опереться, да и жажда была столь сильна, что просто невозможно её терпеть.
«Это ещё хорошо, что кровать располагается рядом с умывальником, в иной ситуации поход сюда мог запросто превратиться в непреодолимую полосу препятствий» — думала я, медленно поворачивая доисторический кран.
Вода появилась тут же и я, повинуясь инстинктам, опустила корпус вниз, чтобы тут же припасть к живительной
