Одна на двоих жизнь (СИ) - Гай Юлия

Видимо, на этот раз капитан был вежлив, потому что нам без промедления дают просмотреть записи с камер, выходящих на платформу. На экране люди мельтешат, суетятся, как лесные муравьи, заползают в поезд, выползают из него - и все это в спешке, будто опаздывают на бесплатную раздачу счастья.

- Я ничего не вижу, - глаза уже болят от бесконечной ряби экрана, да еще накурено тут.

- Погоди. Нет, это не тут. Черт, да где же… я же точно видел…

Операторы раздраженно косятся на нас, Веньяр прилип к монитору, а у меня в кармане вдруг начинает разрываться трелью мобильник.

- Дан! Ну где ты? Все уже за столом, ждем только вас!

Я без сил опираюсь спиной о стену. Совсем забыл о семейном ужине, будь он неладен. Таня требует ответа, на заднем фоне слышу голоса племянников, которые опять чего-то не поделили.

- Райт, вижу ее! - кричит Жан. Я с облегчением отключаю мобильник. Теперь надо поймать эту пакость, чтоб было чем оправдаться перед Танюшкой и Вики.

- Где?

- Разуй глаза!

Платформа, люди на ней, подходящий поезд… отходящий поезд. Что такого тут видит Жан, чего не могу заметить я? Ищи, Дан, ищи!

Вижу! Суморф отличается от морфоида и человека необычными, нескладными пропорциями тела – широкие, как у пловца, развитые плечи, длинная шея, удлиненная форма грудной клетки. Если бы не эти особенности, мы, как слепые котята, до сих пор разгребали бы завалы аэропортов и торговых центров. К несчастью, любой или почти любой дефект внешности скрывается одеждой. Но это она, точно она…

Начальник станции округлил глаза, увидев нас с Веньяром, а когда услышал категорическую просьбу, боцманская борода старика встала дыбом:

- Что, опять?!

Жан ободряюще похлопал его по плечу.

И мы снова на платформе, озираемся, взгляд вцепляется в пассажиров, отыскивая суморфа. По спине пробегают мурашки - жутко ощущать, что любая секунда может стать последней. Успокойся, говорю себе, усилием воли подавляю дрожь, стянутые мышцы спины разжимаются, расслабляются. Титаническим напряжением нервов заставляю себя прикрыть веки, опустить плечи, не переминаться с ноги на ногу. Не знаю, что со мной происходит в такой момент, но, открыв глаза спустя мгновение, я вижу мир рельефным, резко выпуклым, звуки громче, запахи ярче, грохот рельс под колесами подъезжающего поезда разрывает барабанные перепонки.

Я медленно поворачиваюсь, как пес, вставший на след.

- Жан, я нашел. Пусть перекроют…

Его губы движутся, но слов разобрать не могу.

- Перекрывай здесь все…

Не распихивая - расшвыривая тех, кто попадается мне на пути, кидаюсь вперед по платформе. Суморф - существо, внешность которого уже не может меня обмануть, пятится от неожиданности, заметив меня слишком поздно. Теперь все зависит от меня, от поистине ювелирной точности движений. Суморф в толпе - это ваза эпохи черт-знает-какого-Рамзеса, только, если уронишь или упустишь, останутся не черепки, а руины.

Поезд срывается с места, обдавая порывом ледяного воздуха мою мокрую от напряжения спину. Делаю шаг, еще один, не понимаю сам: то ли бегу, то ли передвигаюсь еле-еле, как старик. Алые глаза, раздвинутый в оскале рот, провалы ноздрей - все это видел не раз, и боюсь только одного - резкого движения захваченной врасплох нелюди. Суморфка щерится и отступает, вокруг нас колышется толпа, звуки слились в монотонный гул. Меня будто окутывает плотный туман, что и не туман вовсе, а сгустившийся клейстер, под ложечкой больно колет - это суморф применил излучение, вызывающее судороги.

В глазах на мгновение темнеет, а когда, поморгав, снова могу видеть, с ужасом понимаю, что потерял тварь из виду. Беспомощно оглядываюсь. Резкие хлопки - выстрелы – гремят, словно приглашение к светопреставлению.

- Раааайт! - как ненормальный орет Веньяр. - В тоннеле!

Я выбираюсь из толпы, будто из бурного моря, яркий свет ламп режет глаза. Прыгаю с платформы на рельсы, далеко сзади что-то гудит, через подошвы чувствую дребезжание стального полотна. В густом воздухе двигаться тяжело, но я продираюсь сквозь него, неумолимо настигая суморфа. Мозг трещит от поиска вариантов благополучного исхода. Нелюдь не станет уходить далеко от людного места, напротив, подпустит поезд ближе к платформе. Смерти они не боятся, этот инстинкт, присущий всем живым существам, создатели монстров как-то ухитрились изничтожить. Надо обезвредить тварь, пока она осознанно или нечаянно не произвела детонацию взрывчатки.

Под ногами ходит ходуном рельсовое полотно. Суморфка затравленно оглядывается, обнажает острые зубы, резкий рывок рукой - грохот выстрела. Обострившимися чувствами предугадываю траекторию полета пули, уклоняюсь и стреляю сам. Все вокруг грохочет, лампы на стенах болезненно мигают, нервы, искрясь, сгорают от невыносимого напряжения. Я вижу в своем странном состоянии, как в трех шагах от суморфа комочки свинца опадают на серые шпалы. В жутком шипении разевается пасть нелюди, спину сводит резкой болью, настолько привычной, насколько можно привыкнуть к подобной гадости. Я кидаюсь вперед, в прыжке выхватывая из кармана куртки ампулу с нейролептиком. Тварь отпрыгивает, и в этот миг ей в морду бьет ослепительный свет, такой яркий, словно тут, под землей, взошло солнце. Хватаю суморфа в захват, придерживая бережно, как ту самую древнюю вазу, игла вонзается через куртку под лопатку нелюди. Теперь вместе с враз обмякшим телом прижаться к стене, втиснуться мордой в щель с проложенными кабелями и молиться, чтоб нас не зацепило. Уши заложило, волна воздуха прижала к стене еще крепче, распластала, как цыпленка табака. И все замерло.

Онемевший, я тупо стою в круге яркого света, придерживая подмышки самое отвратное существо всего перекрестка миров. Ничего не слышу, понимаю только одно - пронесло.

- Дан, ну и напугал ты меня, поганец!

Из полубессознательного состояния выбираюсь медленно, неохотно. Веньяр помогает уложить суморфку и прижимает меня к стене, чтоб не свалился. Жано все понимает, не трогает меня, ни о чем не спрашивает, сам вызывает службу поддержки, докладывает Рагварну, что-то доказывает начальнику станции и охране.

Когда при помощи все того же Веньяра я поднимаюсь на платформу, станция безлюдна, как нарландская пустыня. Невдалеке возятся наши ребята возле носилок с суморфкой. Их короткие взгляды наполнены ликованием - впервые мне удалось взять суморфа живым. В лаборатории будет праздник. Рядом стоит хмурый начальник станции, теперь у него топорщится не только борода, но и вся шевелюра под форменной фуражкой, и не от злости, а в ужасе от мыслей, что могло случиться с его драгоценной станцией.

- Пойдем отсюда, сами справятся, - вдруг устало предлагает Жан, - эй, начальник, почему на твоей станции эскалаторы не работают? Я буду жаловаться!

Выходим на улицу, там темно, плотная душная морось, в свете фонарей блестит асфальт. Как калека, падаю на ближайшую скамейку, колени до сих пор дрожат, поджилки трясутся, и зубы стучат. Мы каждый раз проходим по краю, близко-близко к смерти, но сегодня я заглянул ей в лицо - в жуткую красноглазую рожу.

Добросердечный Веньяр протягивает сигарету, щелкает зажигалкой и отходит вызвать такси. Я поеживаюсь в промокшей куртке, холодная нынче весна, затягиваюсь и кашляю, горло все еще стянуто спазмом. Ненавижу эту работу!

Такси выныривает из мглы переулка, призывно сигналят фары, в их ярких лучах красиво мерцают мелкие капельки дождя. Жан подхватывает меня за локоть, ведет осторожно, как тяжело больного или пьяного, помогает сесть в машину. Таксист понимающе усмехается, отпускает какую-то скабрезную шутку, но Веньяр, вопреки обычному, не смеется, а обрывает мужика на полуслове.

Дома нас встречают Танюшка и Рэндел. Вики и детей не видно.

- Я так и знала! - упирает руки в бока Танюшка, на щеках мокрые дорожки не подсохли, личико сердитое. - Так и знала, что ты все испортишь!

Я опираюсь на косяк и Жана, спорить с Таней сейчас нет сил.

- Веньяр, что это значит, где вы были? - вступает Рэндел.