Город на Ишиме - Андрей Дубицкий

Следы Татагая (местные жители именуют его Бытогаем) сохранились до наших дней в виде поросших травой, задерновавшихся бугров. Раскопки не производились. При обследовании городища экспедиция Целиноградского областного историко-краеведческого музея сделала два небольших шурфа. В них добыто несколько квадратных кирпичей белого цвета, которые экспонируются в музее вместе с другими археологическими находками.

Весьма интересны «Записки о некоторых народах и землях средней части Азии Филиппа Назарова, Отдельного Сибирского корпуса переводчика, посыланного в Коканд в 1813 и 1814 годах», изданные в 1821 году Академией наук. Командир войск сибирских линий Г. И. Глазенап направил в 1813 году Назарова к кокандскому правителю Омархану, чтобы уладить конфликт в связи со случайным убийством в Петропавловске кокандского посланника, возвращавшегося из Петербурга с царского приема.

Следуя через приишимскую степь, Назаров вел записи. В его путевых наблюдениях отразился проницательный ум, способный на объективные суждения об окружающей действительности. Внимание Назарова привлекали не только практические цели поездки, но и своеобразная природа Сарыарки.

«Дикие места сии и царствующая в окрестностях тишина производят какое-то неизъяснимое уныние», — невесело, как бы мимоходом фиксирует он — мы вполне отчетливо представляем себе пустыню, по которой совершалось изнурительное, многодневное путешествие Назарова.

Записи делались аккуратно и подробно:

«Дабы не сбиться с тракта, разведывали, где кочует с Копытскою (Карпыковской — А. Д.) волостию султан Худай-Менда[11], славящийся неограниченным уважением и властию над соседственными киргизами, надеясь выпросить у него вожатых, которые знают водяные и безопасные места. Нас уведомили, что он кочует за рекою Ишимом, у реки Нуры, при урочище Акмуле[12].

На другой день мы выступили к Ишиму, перешли реку вброд при урочище Хотай-Берген и остановились в сем месте на трое суток. Казаки ловили белую рыбу, и весь караван ею питался. Сделав совет с караваном, мы послали к султану Худай-Менде, дабы он снабдил нас 2-мя вожатыми и позволил бы пройти с караваном по его волости... Султан Худай-Менда дал нам проводниками 16-летнего сына своего, султана Конгур-Ульжу[13] племянника Балхаира»[14].

Представляют краеведческий интерес «Записки о киргиз-кайсаках Средней орды», которые полковник С Б. Броневский в 1825 году вел во время своего проезда через атбасарские и акмолинские степи, а в 1830 опубликовал их в «Отечественных записках».

В 1830—1831 годах по поручению основателя Акмолинска Ф. И. Шубина сотник Шахматов, дважды побывав в летних экспедициях по окрестностям, нанес на топографическую карту юго-западную часть современной Целиноградской области, описал озеро Кургальджин, зарисовал развалины Татагая.

К наиболее фундаментальным исследователям первой половины прошлого столетия относится А. И. Левшин. А. С. Пушкин высоко оценил его статью «Этнографические известия о киргиз-кайсацких, или киргиз-казачьих ордах» и в 1831 году добился опубликования ее в «Литературной газете». Трехтомное «Описание киргиз-казачьих, или киргиз-кайсацких, орд и степей» А. И. Левшина было издано в 1832 году в Петербурге. Оно сопровождено географической картой Казахстана на уровне знаний того времени, содержит разнообразный материал о кочевьях, расположенных по Тоболу, Ишиму, Нуре, Сарысу, Кулан-Утпесу, Жаксы-Кону, Жаман-Кону и озерам Кургальджинской системы.

Левшин первым из русских ученых высказался против неправильного наименования казахов.

«Приступая к историческому описанию киргиз-кайсаков,— говорил он,— первою обязанностью почитаем сказать, что им дают в Европе чужое имя, которым ни сами они себя, ни их соседы, исключая россиян, их не называют... Скажем, что название Казак, перешедшее в средних веках и ко многим отраслям русского племени, принадлежит киргиз-кайсацким ордам с начала их существования, и что оне себя доныне иначе не называют, как казаками (казак). Под сим же именем известны они персиянам, бухарцам, хивинцам и прочим народам Азии. До XVIII столетия и в России не знали киргиз-кайсаков, а именовали их казаками, казачьего ордою»[15].

Протесты ученого, разумеется, ничего не изменили — консервативные сановники отнеслись к ним равнодушно. Тем не менее высказывания Левшина оставили след в сознании прогрессивной русской и казахской общественности. Ч. Ч. Валиханов, относившийся к Левшину с большим уважением, назвал его Геродотом казахского народа.

Труды А. И. Левшина и теперь не потеряли научной ценности, широко используются исследователями.

Северный и Центральный Казахстан с его природными богатствами, древней историей и культурой привлекал к себе неослабное внимание. В отечественной и зарубежной печати из года в год увеличивалось количество очерков, статей, дневниковых записей и книг, освещавших различные вопросы далекого прошлого и настоящего. У нас занимались этим главным образом офицеры и государственные чиновники, сочетавшие исполнение служебных обязанностей с исследовательской работой.

АКМОЛИНСКИЙ ПРИКАЗ[16]

В начале XIX века наследственная ханская власть в казахских степях стала изживать себя. Маловлиятельные ханы не только не обеспечивали проведения политики царизма, но и усиливали свои сепаратистские устремления. Самовольство и жестокость ханов нередко озлобляли подданных. В начале прошлого века, со смертью Букея и Вали — последних ханов Среднего жуза (Средней орды), новые ханы не были утверждены. Царским указом от 22 июня 1822 года Сибирь разделили на Западную и Восточную. К Западной были причислены губернии Тобольская, Томская и вновь образованная Омская область. Центром главного западного управления и резиденцией генерал-губернатора стал Тобольск, областным центром — Омск.

В том же году Средний жуз (современные территории Северо-Казахстанской, Кокчетавской, Тургайской, Целиноградской, Карагандинской, Джезказганской, Павлодарской, Семипалатинской, Восточно-Казахстанской и частично Кустанайской областей) приписали к Омской области, назвав проживавших в нем казахов «сибирскими киргизами». Кочевья Среднего жуза были разбиты на округа «внутренние» (Омский, Петропавловский, Семипалатинский, Усть-Каменогорский) и «внешние», лежавшие в глубине степей за укрепленной пограничной линией, соприкасавшиеся «с землями, от России не зависящими». Округа подразделялись на волости и аулы. Аулами управляли старшины, волостями — султаны, избираемые на три года. Волостные султаны в свою очередь на такой же срок выбирали старшего султана, который, получив офицерское звание (не ниже майора), на правах председателя возглавлял окружной приказ. Таким образом была устранена традиционная власть ханов и заменена выборной системой. Это нанесло удар по феодализму и родовому строю.

Старшие султаны непосредственно подчинялись находившемуся в Омске областному начальнику, осуществлявшему общее руководство «Областью Сибирских киргизов»[17].

Образование округов, тесно связанных с органами пограничного управления, должно было закрепить казахские кочевые аулы на определенной территории, создать условия для завершения присоединения Казахстана к России.

Кроме того, возникновение Акмолинского окружного приказа было обусловлено не только административно-политическими, но и торговыми соображениями. В те годы, отправляясь в далекий путь, купцы подвергали себя большой опасности: в степи, на глухих тропах их подстерегали шайки грабителей. Если караван не имел надежного конвоя, он становился добычей разбойников, а находящиеся при нем люди погибали или оказывались на невольничьих рынках в качестве «живого товара».

Еще царица Анна Иоанновна, принимая Младший жуз в добровольное русское подданство, в грамоте, дарованной 19 февраля 1731 года хану Абулхаиру, ставила конкретное условие: «Купцам, российским подданным, ездящим из Астрахани и из других мест с караванами к Вам и особ чрез Ваши жилища и кочевья в другие места, никакого препятствия и обид не делать, но наипаче оных от всяких опасных в пути случаев охранять и в проездах их потребное вспоможение чинить»[18].

Торговая политика России на Востоке в течение нескольких столетий оставалась неизменной. Правительство планомерно осуществляло свои мероприятия. И хотя на дорогах по-прежнему промышляли разбойные шайки, караваны под защитой военных отрядов шли через степь, в основном, бесперебойно.

Уныла, однообразна Бетпакдала. Иногда многие сотни верст нужно было преодолеть, чтобы добраться до ближайшего населенного пункта. Только верблюды — эти удивительно неприхотливые животные — в состоянии были вынести длительный путь, на котором редко встречались хороший корм и питьевая вода.