Зеленый Всадник - Кристен Бритен

— Я… я… — Одна половина разума Кариган призывала девушку броситься с криком ужаса прочь, а другая стремилась помочь человеку в беде. Сбежав из школы, вместо того, чтобы ждать, пока за ней приедет отец, Кариган поддалась романтической тяге к приключениям. Теперь настоящие приключения безжалостно смотрели ей в лицо.

— Пожалуйста… — прошептал всадник. — Ты…

Последние слова не дал разобрать хлынувший из горла поток крови, но ей показалось, что он сказал «единственная». Единственная что? Единственная на дороге? Единственная, способная отвезти весть?

— Я…

— Опасно… — Умирающий вздрогнул.

Все вокруг неожиданно затихло, словно мир ждал, затаив дыхание, ее решения.

Неожиданно для себя Кариган сказала.

— Я сделаю это.

Ей казалось, что слова вырвались из уст помимо воли.

— Клянешься?

Она кивнула.

— Сабля. Принеси ее мне.

Конь попятился от Кариган, но та ухватила его за поводья и вытащила клинок из седельных ножен. Изогнутое лезвие блеснуло на солнце, стоило ей взять оружие в руки. Девушка вернулась к вестнику.

— Возьмись за рукоять, — велел тот. Кариган повиновалась, и умирающий положил свои руки поверх ее. Только теперь девушка поняла, что перчатки воина не всегда были алыми. Зеленый Всадник закашлялся, и изо рта снова потекла кровь. — Поклянись… поклянись, что доставишь… весть королю Захарию… ради своей страны.

Кариган смотрела на него, широко раскрыв глаза.

— Клянись!

Ей казалось, что перед ней скорее дух, чем живой человек. Он не позволял себе умереть, пока она не принесет клятву.

— Я клянусь… Я доставлю весть ради моей страны.

Хотя слова присяги прозвучали, Зеленый Всадник не торопился испустить дух.

— Возьми брошь… с моей груди. Она помо… — Он закрыл глаза и подождал, пока пройдет приступ боли. — Поможет узнать в тебе вестника… другим Всадникам. — Голос звучал так, будто раненый силой воли заставлял воздух вырываться из своих легких. — Лети… Всадник, торопись. Не читай весть. Тогда они не смогут добыть ее… пыткой. Если попадешь в плен, разорви письмо и брось обрывки на ветер. — Теперь он говорил так тихо, что ей пришлось наклониться к его лицу, чтобы расслышать последние слова. — Бойся человека-тени.

По телу Кариган пробежала дрожь.

— Я постараюсь, — только и сказала она.

На сей раз вестник не ответил, хотя глаза все еще смотрели на нее ярким, неземным взглядом. Девушка медленно разжала пальцы, стиснувшие ее руку, и закрыла веки покойного.

До этой минуты она не замечала брошь с крылатым конем, приколотую у него над сердцем. Теперь золото засияло на солнце. Кариган машинально вытерла окровавленные руки о штаны и сняла брошь с одежды мертвого Всадника.

Ее охватило странное ощущение, довольно приятное, словно все нервы разом запели. Тело окутало тепло солнца, прогнав тенистый холод. Раздался шум, напоминающий хлопанье крыльев и стук подкованных серебром копыт…

Через пару секунд Кариган вернулась к действительности и поняла, что конский топот был лишь бешено колотящимся сердцем, а солнышко наконец осветило дорогу и согрело путницу. Ничего особенного. Она приколола брошь к рубашке.

И в тот же миг, словно ветерок пробежал по осиновой роще, невидимые губы прошептали: «Добро пожаловать, Всадник». Кариган потрясла головой, чтобы избавиться от наваждения, и обратилась к более насущным проблемам. Что делать с телом вестника? Нельзя же оставлять его лежать посреди дороги, открытым для птиц-падальщиков и случайных прохожих. Ей бы и самой не хотелось в пути наткнуться на труп. Неправильно оставлять мертвеца без погребения.

Девушка поморщилась. Тело было слишком тяжелым, чтобы оттащить его в лес, да и как закопать? Лопаты она с собой не прихватила. Неправильно оставлять тело на дороге, но… придется что-нибудь придумать. Потом неведомый голос сказал ей: не теряй время. Она попятилась от мертвого вестника и взяла коня под уздцы.

И все же Кариган колебалась. По крайней мере стоит оставить саблю гонцу, чтобы показать, как отважно он умер. Но что, если она столкнется с людьми, которые пронзили его стрелами? Ей понадобится защищаться, хоть сабля и не поможет против стрел. Практичность взяла верх, и девушка засунула оружие обратно в седельные ножны.

Вестник велел ей лететь как стрела, и тем не менее нельзя загонять коня — пешком ей не достичь цели. Придется вести скакуна в поводу и снова сесть верхом, лишь когда он немного отдохнет.

Конь выглядел не слишком привлекательно. Ноги длинные, но толстые; очевидно, его взрастили, дабы он быстро и без устали бегал, не заботясь о красоте. Шея напомнила Кариган отцовские описания длинношеих диких зверей, виденных им в одном из путешествий. Гнедую шкуру лошади покрывали старые шрамы.

— Хотела бы я знать, как тебя зовут, — заметила Кариган, ведя коня по дороге.

Тот изогнул шею и посмотрел не на девушку, а назад. Она тоже обернулась. Труп вестника остался за поворотом дороги, и ничего особенного ее взору не открылось, кроме резких теней елей, делавшихся все короче по мере наступления дня.

Кариган передернуло. Израненное, бессильное тело вестника еще долго будет преследовать ее в кошмарах. Девушке приходилось помогать обмывать тела старых тетушек и дедушек при подготовке к похоронам, но те мирно умирали во сне, а не от стрел, пронзивших их спины.

Вся эта история с посланием сильно меняла планы. Возвращение домой снималось с повестки дня. Кариган закусила губу. Отец и так огорчится, узнав, что ее выгнали из школы, а теперь она к тому же отправляется выполнять опасное задание, не обдумав последствий обещания, данного умирающему вестнику.

Ей отчетливо представились голоса тетушек, перечисляющих ее недостатки. «Никчемная», — сказала бы тетя Грета. «Своенравная», — добавила бы тетя Брини. «Импульсивная», — объявила бы тетя Тори, а тетя Стейс резюмировала бы все, произнеся фамилию Г'лейдеон, и все трое согласно покачали бы головами.

Кариган заложила за ухо непослушную прядь. Ничего не оставалось, кроме как согласиться с оценкой тетушек. Вечно она делает неправильный выбор и навлекает на себя неприятности.

Впрочем, теперь обратного пути нет. Она обещала. Поклялась Зеленому Всаднику, что отвезет его послание самому королю Захарию.

Еще в детстве Кариган была в центре города Сакор, и тогда Сакоридией правила старая королева Изен, бабушка Захария. Отец нынешнего короля умер от болезни вскоре после восшествия на трон. Воцарению Захария противился его брат, принц Амильтон, но почему, Кариган не знала. Она полагала, что все люди королевской крови готовы перегрызть друг другу горло, если на кону — власть и слава.