Бестиата - Александр Толстов

Йаманаррка словно и впрямь забыла об их существовании, хотя чуть ли не каждый вечер из дома доносился шум голосов и музыка – жизнь у господ била ключом. С каждым днем приближалась церемония открытия игр, и суета нарастала: у ворот все чаще толпились повозки торговцев, а недавно пригнали новых домашних рабов.

– Но, поверь мне, недалек тот час, когда вниманием нас обласкает не одна она.

Ардан угадал – оставшееся время до начала бестиаты пролетело слишком быстро. Дожди прекратились, и Хорос вернулся в свою вотчину – на вымытое небо снова вскарабкалось солнце. Еще не такое беспощадное, оно ласково оглаживало просыпающиеся городские рощи, где деревья выпускали из набухших почек свежие листья.

Вчера вечером мастера объявили об окончании тренировок. Доспехи лежали на скамьях, начищенные и промасленные, готовые принять в свои крепкие объятия слабую человеческую плоть.

– Жалко будет такой красоты, – Ияр провел пальцами по тонкому узору насечек на бронзовых пластинах новенькой маники*.

– Себя жалей, – особого восторга от красоты своих будущих доспехов Брэнан не испытывал.

После примерки и показательного боя с новым оружием им приказали сдать все снаряжение, заперев его до поры в арсенале. Вечер перед открытием по традиции посвящался бойцам, но во всем великолепии бестиарии покажут себя только в матии.

– Династы любят растягивать удовольствие от демонстрации собственных богатств, – на губах управляющего эдевкского дома Лидаста играла улыбка. Он был худ, темен кожей и похож на змею, но казался куда приятнее жирного Тессия, от чьего подобострастного вида у Брэнана сводило зубы. – Предпраздничный симпосион Мерридолакосов-Мерценариев обещает стать самым популярным в нынешнем году.

– Мы вроде как должны испытывать гордость, – пробормотал Брэнан, отстегивая туго стянутые ремешки наплечника.

– Ты – архиспатий и потому сам по себе – предмет гордости этого дома.

– Предмет. Верно, – кожаные полоски плохо слушались пальцев. – Стараюсь об этом не забывать.

Лидаст пристально посмотрел на бестиария и лишь пожал плечами.

– За вами пошлют. Будьте готовы, – домоправитель кивнул служкам. – Отправляйтесь в купальню и приведите себя в порядок.

В порядок. Да, таким грязным свиньям не место на хозяйском пиру. Архиспатий с остервенением тер себя губкой, смывая песок и масло. На скамьях вдоль стены рабы раскладывали расшитые укороченные хитоны, фибулы, пояса и остальную мелочь. Все это очень походило на их предыдущий смотр в Келетисе, где он получил самые позорные шрамы в своей жизни. Неприязнь всколыхнулась с новой силой, но Брэнан затолкал ее поглубже – не время распалять себя пустой злостью. На этот раз застарелый гнев не оказал такого сильного сопротивления и послушно спрятал острые клыки.

Нынешний вечер был похож и не похож на прошлый: из обстановки он ничего не запомнил, но пиршественная зала казалась меньше, хотя украшена была, без сомнения, так же богато – цветы, светильники, красивые росписи на стенах и чистая вода бассейна в окружении мраморных колонн. По-над стенами стояли заваленные подушками кушетки на звериных лапах; напоенный теплом больших жаровен воздух колыхал легкие занавеси. Блестели драгоценные камни в прическах йаманаррок, лилось вино, а от блюд, вносимых рабами, исходили такие запахи, что слюна невольно наполняла рот, заставляя забыть обо всем.

Их снова приветствовали одобрительным гулом, жадно разглядывая, стремясь дотронуться и пощупать до того, как бойцы займут места на широкой полосе мрамора посреди бассейна, прямо напротив возвышения, где стояли хозяева. Династ с лошадиным лицом, его черноокая жена, сыновья и молодая йаманаррка в красивом наряде, густо расшитом вычурным орнаментом. Крупные кольца черных волос рассыпаны по плечам, свисая ниже пояса. «Как у моей матери», – подумалось Брэнану, но он тут же отогнал крамольную мысль. Эта пустоголовая дрянь не стоила и мизинца его матери.

Династа смотрела на архиспатия с какой-то странной внимательностью. Он видел, как сжимаются сцепленные в замок тонкие пальцы, будто сосредоточенность дается ей с большим трудом. Рядом, приобняв девчонку за руку, стояла еще одна молодая богачка. Ее бестиарий помнил по Келетису – рыжеволосая, с пышными формами под рубиново-красным нарядом. Она тоже смотрела на него, и в ее светлых глазах вместе с интересом читалась плохо скрытая тревога.

Вошедшие вслед за бестиариями наставники поправили шеренгу, шепотом приказывая стоять смирно, пока не будут отданы особые указания. Бойцы послушно замерли, давая возможность всем желающим восхититься результатами тяжких трудов и тренировок. Его то и дело обдавало волнами всевозможных благовоний и чьи-то любопытные пальцы скользили по предплечьям, груди и животу, заставляя ежится. Женщины шептались, прикрывая улыбки разноцветными веерами, но жадные глаза так и сверкали над окоемами из парчи, перьев и жемчуга. Мужчины смотрели оценивающе и диктовали цифры маячившим за их спинами писцам. Те беспрекословно вносили их в таблички, хмуро поглядывая на бестиариев.

– Делают ставки, – прошипел сквозь уголок рта Ардан.

– Вот бы в случае победы и нам перепало, – успел ответить Брэнан, прежде чем тычок Отолика заставил его закрыть рот. Северянин хмыкнул и застыл, не желая получать выговор.

Стоять пришлось долго – гостей в дом набилось столько, что они с трудом передвигались по атрию. Интерес к бойцам значительно возрос – толпа любопытствующих не желала редеть. Сладко-терпкий запах притираний и душистых масел вытравил остальные, а от калейдоскопа пестрых тканей и блеска украшений начинали болеть глаза. Им бы провести вечер в покое и выспаться – завтра первый бой, не все вернутся… Но вместо положенного отдыха они торчат тут, развлекая ряженных шакалов.

Он всего на миг прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на заботах завтрашнего дня, когда почувствовал на предплечье чьи-то пальцы. Брэнан поднял веки и встретился с потемневшим от тревоги взглядом серых глаз. Он сжал челюсти и ответил хозяйке кивком, так и не сумев выдавить из себя «госпожа».

– Итак… – рядом яростно обмахивалась веером ее рыжеволосая спутница. – Все-таки он. Никогда бы не подумала.

– Десма…

– О, я умолкаю, умолкаю. Это твое священное право, но лично я бы ставила на белого северного зверя.

– Он тоже с севера, – йаманаррка старалась не смотреть на бестиария.

Рыжеволосая только вздохнула.

– Ступай за мной, – династа снова дотронулась до его руки. – Держись позади, но не отставай. Ты мой архиспатий и теперь по необходимости будешь меня сопровождать.

Брэнан с удивлением взглянул на Отолика, но тот без лишних слов вытолкнул раба вперед и поклонился госпоже. Ничего не оставалось, как подчиниться. Архиспатий последовал за йаманаррками вглубь залы, за колонны.

Из разряженной толпы вынырнула смуглая Никс, и династа, склонившись к ее уху, отдала какие-то указания. Пока они шли через залу, к ним присоединилось еще несколько юных созданий в роскошных нарядах. Кое-кто из них тоже держал за правым плечом раба.

Вся компания, на ходу обмениваясь шутками с пьющими и вкушающими, покинула залу и вышла в сад, откуда по внешней лестнице, выдолбленной в стене дома, поднялась на балкон верхнего этажа. Воздух был прохладен и свеж. На балконе стояли кушетки и столики с блюдами, полными всевозможных яств. В тени дверной ниши застыли виночерпии с амфорами в руках. По углам в высоких кованых треножниках горел огонь, освещавший и согревавший присутствующих.

Позабыв об остальных, хозяйка схватила архиспатия за руку и увлекла в дальний конец обширного балкона. Рыжеволосая не последовала за ними, так же как и личная рабыня. Девчонка явно пребывала не в себе, то и дело сминая в потных кулачках края роскошного одеяния и оглядываясь по сторонам, будто ждала неминуемого разоблачения. Впрочем, об этом она могла не беспокоиться – молодежь галдела и веселилась, обрадовавшись возможности хоть ненадолго вырваться из-под опеки взрослых. Вино и здесь лилось рекой, а пальцы то и дело погружались в блюда со снедью. Династа, кажется, успела перехватить его голодный взгляд:

– Ты, наверное, хочешь есть. Я прикажу принести чего-нибудь.

– Нет, – он отвернулся и сглотнул, не представляя себя, набивающим желудок под ее странным взглядом. Как-нибудь перетерпит.

– Я ведь могу и приказать.

– Можешь, но тебе, кажется, не нужны лишние проволочки?

В яблочко – девчонка посмурнела, но оставила разговоры о еде.

– Тебе понравилось новое жилье и содержание? Всем ли ты доволен?

– Поздновато спрашивать… госпожа.

– Я не хотела приходить. Ничего, кроме грубостей, не услышала бы. Мне и без…

Она запнулась и смолкла. И это красноречивое молчание говорило больше всяких слов.

– Я не желала злить тебя еще больше. Сейчас ты мне очень нужен и твою злобу я как-нибудь стерплю, как проглочу и твое неуважение. Но я хотела поговорить не об этом.