Война олигархов. Кодекс одиночки - Александр Бушков

А дальше – задачка для новобранца: отмахнуться от троих безоружных, хоть и подготовленных, но деморализованных противников, по возможности избегая их ударов, держась на безопасном расстоянии и не позволяя напасть со спины…

Они кружили еще несколько секунд. И вот один уже лежит мордой в прибрежной ряске, другой тихо постанывает, обхватив руками буйну головушку, а последний – нога, что ли, сломана? – с подвываньем ползет к лесу. В два прыжка Мазур догнал его, заломив руку за спину, подтащил к остальным. Быстро скрутил всех троих жгутом из их же собственных курток, заткнул пасти первым, что подвернулось под руку, проверил, не слишком ли сильно повредил организмы горе-боевиков – не слишком, не помрут, а путы перетрут через полчасика осколком камня – к этому времени Мазур будет уже далече.

Он с интересом осмотрел трофеи. Пленники злобно зыркали глазенками. Мазур молча им подмигнул. А чего тут разговаривать-то? Ничего полезного. Единственная рация треснула во время боя (да и не нужна ему рация), а нож у него и свой имеется. Часы, компас? Так направление он теперь и сам знает. Вот разве что курево пригодится…

Он несколько раз глубоко набрал в легкие воздух, восстанавливая слегка сбившееся дыхание. Постоял несколько секунд, покурил трофейную сигаретку, затоптал окурок и, не оборачиваясь, двинулся в сторону объекта.

Глава вторая

Игра в войнушку

Объект находился прямо перед ним, любуйся, сколько влезет. Мазур и любовался, выбрав под наблюдательный пункт небольшой пригорок, поросший не слишком густым кустарником. Объектом был небольшой завод. Вернее, то, что от него сохранилось, – а сохранилось, надо сказать, не слишком много. Крайне плачевный вид заводских строений наводил на мысли о послевоенном Сталинграде, а прилегающая территория вызывала в памяти Зону из фильма далекой юности – «Сталкер».

Тут и гадать не приходится, отчего да почему, да как так вышло. Банальнейшая до тошноты история глупости российской. Разрушен завод был не столько временем, сколько людскими стараниями. Сперва постарались те, кто вдруг начал по всей стране закрывать вот такие же там и сям разбросанные заводики, принадлежавшие ВПК. Новые хозяева страны почему-то вдруг решили, что обороняться нам более не от кого, а о проживавших в маленьких городах и поселках людях, которым работать кроме как на этих заводиках было негде, понятное дело, никто не подумал. Ну, а поганое дело разрушения довершили как раз эти самые люди, растащившие брошенный завод вплоть до самого распоследнего гвоздя.

И вот теперь Мазур сквозь кусты любуется не на сполохи сварки в замызганных окнах и не на фланирующих по двору бодрых работяг, а на огроменную бетонную коробку без дверей и оконных рам, с крошащейся кирпичной кладкой и мусором внутри.

Вся прилегающая к заводу территория поросла бурьяном, среди коего догнивают ржавые останки каких-то механизмов и транспортных средств. В траве утонули порыжевшие рельсы подъездных путей узкоколейки, кое-где еще торчат чугунные головы железнодорожных стрелок, не сгодившихся ни в хозяйство, ни на продажу…

В общем, унылая картина, глаз не радует. А не радует, главным образом, вот по какой причине: бурьяном-то, конечно, тут все поросло основательно, да только местность вокруг завода остается все равно открытой и с высоты заводских этажей распрекрасно просматривающейся. Было бы кому просматривать. А просматривать есть кому – энто точно, энто к бабке не ходи. И поскольку часовые не поднимают любопытные головы, не перекликаются и не выдают себя сигаретными огоньками, стало быть, ребятки эти ученые, кое-что в охранном деле соображающие…

И как прикажете подобраться незамеченным? Разумнее всего было бы дождаться темноты. Да вот только времени нет никакого ее дожидаться.

Эх, будь у Мазура под командованием хотя бы парочка ореликов, рядовых бойцов героического спецназа при полном боекомплекте, все бы вмиг упростилось до невозможности. Взяли бы сей оплот на раз-два. Схемы давно известны и отработаны, как у пианиста гаммы. Пока один прикрывал бы шквальным огнем, двое прорвались бы к зданию, а оказавшись внутри, враз устроили бы там маленький блицкриг, Ватерлоо и Варфоломеевскую ночь вместе взятые… Но нет с ним ореликов, Мазур один-одинешенек, и к тому же, прямо как в том фильме, без оружия, а, стало быть, волей-неволей должен оставаться невидимкой до самого последнего момента. Вариант заблудившегося грибника, алкаша, ищущего среди развалин интимного уединения с бутылкой и тому подобных инсценировок Мазур даже не рассматривал – успокоят сразу, не вступая в беседы.

В общем-то, с вариантом он уже определился – после того, как обошел, вернее, прополз вдоль периметра завода и со всех сторон осмотрел подходы. Между прочим, как бы не прятались часовые, он срисовал расположение постов. Имеется, знаете ли, некоторый опыт по этой части. Посты, следовало признать, расставлены грамотно. Однако, как верно замечено не нами, ни в чем нет идеала, он недостижим, а слабые места имеются во всем. Главное, нащупать их. И Мазуру казалось, что он нащупал. Пора за работу.

Собственно говоря, Мазур и не оттягивал начало акции. Он просто ждал, когда над головой пройдет замеченная им дождевая туча. Слабенькая надежда на дождь. Нет чтоб не вчера поливать со всей дури, а погодить бы до сегодня! Завеса дождя – она ж какая-никакая, а помощница диверсанту… Но туча прошла стороной, и выжидать более не было никакого смысла.

Мазур отполз в лес, скрываясь за кустиками пробрался к заранее намеченному месту. Место это являло собой пятачок, заваленный всевозможным металлическим и прочим хламом. Хлам во время оно выбрасывали в лес прямо через забор, от которого сейчас сохранилось лишь бетонное основание. Возле каждого предприятия обязательно обнаружится подобная стихийная помойка – памятник русской лени.

И хотя уже давно никто ничего сюда не выбрасывал, и все мало-мальски ценное давно было растащено, однако среди ржавого барахла люди понимающие все равно могут отыскать массу полезнейших вещей. Во всяком случае, для Мазура тут нашлось все, что требуется. Скажем, в засохшей краске дырявое ведро – разве это не сущий клад для диверсанта? Из подручных средств он быстро соорудил нехитрый подарочек из арсенала рэмбовских сюрпризов.

Теперь пришла пора выдвигаться на позицию. Мазур выбрался к тому месту, где узкоколейка выходила из леса. Задумка была проста.

Возле самой разгрузочной рампы рельсы были уложены заподлицо с бетоном, а по обеим сторонам колеи имелась пусть не слишком высокая, однако же насыпь. Прижавшись к ней крепче, чем к любимой женушке, можно подползти незамеченным. Конечно, не к самому заводу, но сократить расстояние примерно вдвое можно, а это уже кое-что, согласитесь.

Мазур выскользнул из леса, под прикрытием фундамента ограды подобрался к бывшим воротам, сквозь которые некогда въезжали на территорию вагончики. Подполз к невысокой насыпи.

Под животом зашуршал щебень. От частично прогнивших шпал все еще шибало в нос креозотом. Мазур змеей заскользил вперед… И его пронзило знакомое, не единожды испытанное ощущение, всякий раз будоражившее кровь чем-то неописуемым, незнакомое для того, кто сам не переживал подобного… Азарт! Увы, в последнее время это ощущение Мазур стал забывать.

Пока не было признаков того, что он замечен. Однако Мазур не обольщался. То, что по нему не ведется прицельная стрельба, ровным счетом ничего не значит. Умная охрана ни за что не стала бы палить. Что попадешь – не факт, а вот диверсанта вспугнешь точно, и тот совершенно безнаказанно может ретироваться в лес. Гораздо логичнее прикинуться лопухами, приготовиться к встрече и дождаться, когда диверсант сам упадет в распахнутые объятия.

Он не спешил, но и не мешкал, потому что заготовленный им в лесу сюрприз должен был сработать минут этак через пятнадцать, и эти минуты были уже на исходе.

Забитый землей переезд уже совсем близко, именно у этого переезда заканчивалась прикрывающая Мазура насыпь. Ну все, дополз…

Мазур не стал высовывать голову и оглядываться. Все, что надо, он рассмотрел еще раньше и прочно держал в памяти. Теперь оставалось лишь собраться для решающего рывка. Задумка его была проста.

Там, на лесной помойке из нижней части пластиковой бутылки, разнообразной ветоши и ведра с засохшей краской он соорудил примитивный запал. Сейчас тлеют тряпки, потом расплавится пластиковое дно бутылки, потом полыхнет краска в ведре и огонь расплавит волокна капроновой веревки, которым удерживается согнутое дерево. Распрямившийся ствол подбросит вверх привязанный к верхушке всякий металлический хлам, швырнет его в заросли. Громкий внезапный шум заставит караульных на миг обернуться в ту сторону. Будь ты хоть чемпионом по караульному делу – все равно против рефлексов не попрешь. И этого мига Мазуру должно хватить, чтобы пробежать полтора десятка метров и оказаться в мертвой зоне, не просматривающейся сверху с территории завода.