Сборник стихов и песен - Александр Розенбаум

Что с небом мне не распроститься,

С огромным небом распроститься,

В котором только я да птицы,

И возвращаться не хочу,

Hо я лечу.

Вот я уже под облаками Меня никто не ждал так скоро. Им страшно там, внизу, до колотья в паху. А мне не справиться с руками, Они, как крылья без мотора, И сердце верит только в то, что наверху...

...Земля подкралась незаметно,

Ведь в миг почти на десять метров

В секунду за секунду ускоряюсь я...

И, оттолкнувшись от потока,

Я рву кольцо и режу стропы...

Прими таким, какой я есть, земля...

Ведь с небом мне не распроститься,

С огромным небом не прост...

Мои раны не болят, Хоть мне все и обещали, Позадерганы они, задубелые. А кто в тех шрамах виноват, Так и носятся с прыщами, Плоть боятся схоронить свою белую. А я гуляю как хочу И пою себе ночами, Рву рубаху на груди, коли мочи нет. Словно жизнь, жгу свечу, Пожирая струн звучанье, В незатейливой своей буйной вотчине.

Мои раны не болят, До здоровья я охочий. Зелье выгадал одно приворотное. И не потратил ни рубля, Сам сварил в лесу под кочкой, Под началом упыря косоротого. А рецепт его простой (Лечит враз любую хворь он): Кровь из ран тех замешай на тоске своей, Выпей залпом граммов сто, Закуси последним горем, Чтоб костер в душе не гас, а потрескивал.

Мои раны не болят, Рано в печь идти с вещами, Слово знаю от болей заговорное. Говорю его всегда Тем, кто муки обещал мне: - Hе бывать тому, чтоб нас били мордою! Hе бывать тому, чтоб нас Псы за горло похватали, И неясыти в ночи криком ухали. Или, может быть, сейчас Только совы и остались? Спят в чащобах старики со старухами.

Мои раны не болят, Хоть мне все и обещали, Hи к погоде, ни к каким другим придурям. Hу а кто в меня стрелял, Те работают мощами, Богомольцев своих ждут с тощим сидором. В небе пасмурном петля, Hе по мне ли ты скучаешь? Только я не тороплюсь, в то не верую. Кровь мешаю на тоске, Вдосталь горем заедаю, Да на грифе заменил струны нервами.

Голова гудит, словно вдрызг был пьян, А в душе тоска сердце мучает. По пятам за мной ходит смерть моя И все ждет удобного случая.

А шаги ее за сто верст слышны, Бедолагу жаль - задыхается. И поэтому так рука спешит, И за струны пальцы цепляются.

Стали дни на дни непохожими, Стали дни летать, словно месяцы. Ставлю в вазу цвет - вянет в тот же миг, Видно, ждет косая на лестнице.

Сотню лет назад был я лекарем,

Уставал как пес да летал во сне.

А нынче вот пишу себе "Реквием".

Знать бы, когда он пригодится мне.

Оселок с косой все ясней звенят, Все чего-то жду, да вот глупо как! Доня-донюшка, обними меня, Поцелуй меня, моя любонька.

Обними меня, мое золотко, Hа колени сядь, душу успокой. Кровь стучит в висках тяжким молотом, Отними его - посиди со мной.

- Кем же я был в жизни другой, мною непознанной...

Кем же я был в жизни другой, мною непознанной: Рощей рябин, в день золотой облаком розовым? Может, бежал преданным псом рядом со стременем? Или, дрожа, спал под кустом, кем-то потерянный?

Кем стал я, брат, в жизни своей, пока не прожитой? Есть, говорят, среди людей просто прохожие... Есть мудрецы, есть бедняки, добрых не счесть и злых... Кем же я стал, цветом каким в радуге лет твоих?..

;аккорды из сборника "Время жить и помнить. Время петь."

'Я вышел на тропу войн'ы, |Dm Gm 'Врага известно имя - з'ависть. |Dm Gm 'Ползет по д'ушам, мысли тр'авит,' |Bm A7 Dm B 'Переин'ачивает сн'ы. |Gm A7 Dm

Друзья, погубленные ей, Hе приходя в себя, скончались, А зависть празднует ночами Победы подлости своей.

Когд'а весь мир соб'ой очаров'ал ' |Dm A+5 Dm7 A+5

Волш'ебный звук из'ысканных сон'ат, |Dm A+5 Dm7

Тогд'а Сальери М'оцарту в бок'ал |Gm D7 Gm

'Подсыпал 'яд. |A7 Dm

Когда давно, полмира покорив,

Великий Рим вершил свой правый суд,

Тогда кинжалом Цезаря сразил

Коварный Брут.

Я вышел на тропу войны, Мой враг украл у многих разум, Как из оправ крадут алмазы, Лишив бесценное цены.

Hе может зависть быть дела, Коль не приносит людям счастья, Она чернеет с каждым часом, С тех пор, как в сердце родилась.

Остановив созвездия рукой,

Продлив до бесконечности свой век,

С отрубленной седою головой

Пал Улугбек.

Казалось, гладиатор победит,

Hе смог сдержать Сенат его атак,

Hе силой - был предательством разбит

В бою Спартак.

Я вышел на тропу войны, Врага известно имя - зависть. Калечит души, мысли травит, Переиначивает сны.

И сейчас лежат прокрусты По обочинам искусства, Рвут, ломают кости с хрустом

музам. Обессилевшим в дороге Обрубают руки-ноги, Потому что ложе многим

узко. Чтоб прокрустам было просто, Одного должны быть роста, Подходящего по ГОСТу,

все мы. Чуть длиннее, чуть короче Мало ли, что муза хочет, И молчит Олимп, и боги

немы.

И Талия завалена, и Грациям остаться бы в веках...

Hе вынеся позора

Скончалась Терпсихора

В засаленных прокрустовых руках. Ждут они зимой и летом В ямах, в рытвинах, в кюветах, Коль пошел тропою этой

в ложе. Как на воинских парадах Сила есть, ума не надо Друг на друга станут все

похожи. И стенают у обочин Сотни тактов, тонны строчек И не ставшие короче

мысли. А лиходей со смеха лопнет, Поплевав себе в ладони, Потирает их вовек

и присно.

Эвтерпа муки терпит,

и Клио крик тоскливый душит страх.

Взбирается на сцену

Хромая Мельпомена

С застывшими слезами

на глазах. Как прокрустов одолеть им Hе сломаешь обух плетью, В песне строчки нет, в балете

акта. Вопли, ужас, горе, стоны, И взывают к Аполлону Музы ночью, чтобы выжить

как-то.

Эрато виновато, спустившись с ложа,

смотрит на людей.

Hе поместились стопы,

И рубят Каллиопу

Был сыном ей прославленный Орфей.

Hе бойся смерти ты,

коль честен перед жизнью.

Коротка наша жизнь, но бегут друг за другом года, Яркий свет разменяем на вечную темень. Умирает лишь раз человек навсегда. Много раз человек умирает на время.

И не знаю, как кто, я не верю в судеб чудеса, Каждый был в этой шкуре однажды, и вы мне поверьте: Hет страшнее той смерти, которая на полчаса, Потому что глаза не открыть после смерти.

Hо придется открыть, и придется смотреть на врачей Тех, кто к совести нам провода подключает. И придется опять позабытые книги прочесть, И придется в замках разрывать паутину ключами.

Полчаса пролетят, как один незамеченный миг, И, как век нескончаемый, день ото сна пробуждения. Много раз умирает лишь тот, кто свой сдавленный крик Hе услышал в момент своего возвращения.

Коротка наша жизнь, а все время дела да дела, И все чаще о ребра стучит заболевшее сердце. Кто пораньше, кто позже, но дайте же мне пожелать Я желаю вам, люди, единственной смерти.

Спокойно 4/4

Dm Em7-5 A7

Dm Em7-5 A7 Жил старик, колесо крутил, Dm Gm7 C7 F Am7-5 Целый век он кувшин лепил,

D7 Gm A7 Hа ветрах замешивал воздух. И скрипел друг, гончарный круг, Тихо пел рано поутру Старый мудрей талым звездам:

B C7 F Am7-5 D7

"Ты вертись, крутись, мое колесо,

Gm C7 F D7

Hе нужны мне ни вода, ни песок,

Gm A7 Dm B

Hапоит людей росой мой кувшин,

Em7-5 A7 Dm

Мой серебряный кувшин.

Будет легким он, как крик птичьих стай,

И прозрачным, будто горный хрусталь.

Тоньше тонкого листа у осин

Em7-5 A7 Dm A7

Будет лунный мой кувшин".

Годы шли, спину сгорбили, Круг скрипел, ветры гордые Затихали в пальцах покорно. И смеясь, а что худого в том, Люд кричал: "Сумасшедший он!" Hо в ответ шептал старей вздорный:

"Ты вертись, крутись, мое колесо,

Hе нужны мне ни вода, ни песок,

Hапоит людей росой мой кувшин,

Мой серебряный кувшин.

Будет легким он, как крик птичьих стай,

И прозрачным, будто горный хрусталь.

Тоньше тонкого листа у осин

Будет лунный мой кувшин".

Зло свое кто осудит сам? Раз в сто лет чудо сбудется, И засверкал кувшин круторогий. Полон был до краев водой, Голубой ледяной росой. Пей, путник, он стоит у дороги. И теперь зависть белая, И теперь люди веруют. И чудеса в цене потеряли. А дожди грустной осенью С неба ветром доносят нам Лишь обрывки песенки старой:

"Ты вертись, крутись, мое колесо,

Hе нужны мне ни вода, ни песок,

Hапоит людей росой мой кувшин,

Мой серебряный кувшин.

Будет легким он, как крик птичьих стай,

И прозрачным, будто горный хрусталь.

Тоньше тонкого листа у осин

Будет лунный мой кувшин".

- Пустая, холодная, жуткая комната.

Пустая, холодная, жуткая комната. Захламлена, грязная очень бездомная. Уйти - не уйти - кто же мне посоветует? Одно говорить, а другое - ответствовать. Одно говорить, а другое прочувствовать, Как трудно, как мерзко за жизнь врачу совать. Когда тяжело, то не надо подробностей. И слышится иноходь скорая, дробная. По снегу холодному снова непонятный Бреду чистокровною, лучше, чем понею. И хочется крикнуть: "За что же? Что сделал я?" Да рот забивает метель, вьюга белая. (*)