Остров - Рэй Брэдбери

«Если б она не кричала, — думала Элис. — Если б она не выдала себя».

— Мэделин, Роберт! Пистолеты! Я считаю до пяти, и мы все разом выскакиваем! Раз, два, три…

Роберт застонал.

— Роберт!

Он упал на пол, сжимая в руке телефонную трубку. Его дверь по-прежнему была заперта. Его сердце остановилось.

— Роберт! — надрывалась трубка в его руке.

Он лежал неподвижно.

— Он у моей двери! — где-то наверху в заснеженном доме сказала Мэделин.

— Стреляй через дверь! Стреляй!

— Меня он не получит, нет, он до меня не доберется!

— Мэделин, послушай! Стреляй через дверь!

— Он копается в замке, он сейчас войдет!

— Мэделин!

Раздался выстрел.

Один-единственный выстрел.

Элис стояла одна в библиотеке, глядя на холодную трубку телефона в своей руке. В трубке царило гробовое молчание.

Внезапно наверху, за дверью, в холле она увидела в темноте этого незнакомца, который, улыбаясь, тихо скребся в дверное полотно.

Выстрел!

Незнакомец во тьме удивленно посмотрел вниз. Из-под закрытой двери медленно потолкла тоненькая струйка крови. Кровь текла так спокойно, такой тонкой, блестящей струйкой. Все это Элис видела. И все это она знала: она слышала, как наверху, в темном холле, что-то движется, словно кто-то ходит от одной двери к другой, пробуя открыть двери и находя за ними лишь тишину.

— Мэделин, — в оцепенении произнесла она в трубку. — Роберт! — Тщетно выкрикивала она их имена. — Мама!

Она закрыла глаза. «Почему вы меня не послушали? Если бы мы все сразу… выбежали…»

Тишина.

Снег, тихо кружась, сыпал, как из рога изобилия, щедро укрывая лужайку безмолвными сугробами. Элис осталась совсем одна.

Покачиваясь, она подошла к окну, открыла щеколду, с трудом подняла раму, откинула крючок ставней и распахнула их. Затем, перекинув ногу через подоконник, она уселась между теплым молчаливым уютом дома и заснеженной ночью. Она долго сидела так, неотрывно глядя на запертую дверь библиотеки. Медная ручка единожды повернулась.

Элис завороженно смотрела, как она поворачивается. Будто блестящий глаз, глядящий на нее в упор.

Ей даже захотелось подойти к двери, отпереть замок и, приветливо кивнув, поманить рукой из мрака эту ужасную тень, чтобы посмотреть в лицо тому, кто одним легким ударом развеял в прах эту островную крепость. Элис обнаружила, что ее рука все еще сжимает пистолет, она подняла его и, дрожа, направила на дверь.

Медная ручка поворачивалась вправо-влево. Во тьме за дверью слышалось тяжелое дыхание тьмы. Вправо-влево. С невидимой улыбкой.

Закрыв глаза, Элис трижды нажала на курок!

Когда глаза ее открылись, она увидела, что все выстрелы прошли мимо. Одна пуля попала в стену, другая в нижнюю часть двери, третья — в верхнюю. Какое-то мгновение Элис удивленно смотрела на свою неуклюжую руку, а затем отшвырнула пистолет.

Дверная ручка дергалась туда-сюда. Это было последнее, что увидела Элис. Блестящая дверная ручка, сверкающая, как глаз.

Перегнувшись через подоконник, она упала в снег.

Вернувшись несколько часов спустя вместе с полицейскими, она увидела на снегу следы своих ног, убегавших от тишины.

Она, шериф и его люди стояли под оголенными деревьями, вглядываясь в дом.

Казалось, в нем опять тепло и уютно, он снова был ярко освещен: сияющий и приветливый мирок посреди унылого пейзажа. Входная дверь была широко распахнута навстречу вьюгам.

— Господи, — сказал шериф. — Должно быть, он вот так запросто открыл входную дверь и ушел, черт возьми, не заботясь, что кто-то может его увидеть! Надо же, вот это выдержка!

Элис шевельнулась. Тысячи белых мотыльков спорхнули с ее глаз. Она заморгала, а затем ее взгляд изумленно остановился. И тут в горле ее сперва тихий, медленно нарастая, затрепетал какой-то звук.

Она разразилась хохотом, переходящим в задушенное рыдание.

— Смотрите! — вскричал она. — Только посмотрите!

Они посмотрели и увидели вторую, тянувшуюся от ступеней крыльца, цепочку следов, которые четко отпечатались на снежном белом бархате. Можно было видеть, как эти следы размеренно и даже как-то безмятежно пересекли двор перед домом и, уверенно и глубоко вдавливаясь в снег, направились дальше, скрывшись в холодной ночи и заснеженном городе.

— Его следы! — Элис наклонилась и вытянула руку вперед. Измерив их, она попыталась накрыть их, ткнув в снег ладонь с негнущимися пальцами. И расплакалась.

— Его следы! Господи, какой маленький человечек! Вы видите, какого они размера, видите? Господи, какой маленький человечек!

И в тот момент, когда она, встав на колени и ладони, рыдая, припала к земле, снег, ветер и ночь сжалились над ней. Прямо на ее глазах падавший вокруг снег начал заметать эти следы, сглаживая, заполняя и стирая их до тех пор, пока наконец, не оставил ни намека, ни воспоминания об их маленьких размерах.

И тогда, только тогда она перестала плакать.