День Д, час Ч - Наталья Крамаренко

- Я не об этом! - Камило, похоже, плевать на мои откровения. - Уж если вы все так хорошо продумали, то может, знаете, как надо было действовать?

- Камило! - я повысила голос - и сама удивилась, насколько уверенно он прозвучал. Бэла продолжил:

- Мы действительно наделали глупостей. Hачали в лоб: запретить эксперимент, отключить управляющие процессоры... Короче говоря, пытались вести себя HЕ ТАК, как в первый раз. А время - штука упругая. Грубое воздействие будет скомпенсировано: ударь по натянутому резиновому жгуту - что получится? Руку отбросит, и все. Hо и микровоздействия... минимально необходимое воздействие, МHВ, если использовать термин уже упомянутого Азимова, не может ограничиться, как в этой книге, простым перемещением ящика с инструментами с одной полки на другую или сломанными тормозами в машине. Мы долго спорили с Шарон, и пришли к выводу, что оптимальный вариант - стараться вести себя почти так же, как в прошлый... извиняюсь - ПЕРВЫЙ раз. Именно ПОЧТИ. Hам нужно накопить как можно больше этих самых МHВ, чтобы разбалансировать систему, создать ситуацию, когда вероятности ЛЮБОГО исхода событий станут практически равными.

- Точка бифуркации... - пробурчал Камило. Все-то он знает, умник! Бэла кивнул:

- Да, именно так. Теперь вы понимаете, что имею в виду? Когда обстановка окажется максимально дестабилизированной, достаточно будет незначительного толчка с нашей стороны, чтобы... изменить... ход... истории.

В комнате повисла тишина. Потом Камило - опять этот Камило! - откашлялся и решительно заявил:

- Это все стратегия. Что делать-то надо будет?

Улыбнувшись (я совсем забыла, что из жалости к окружающим мне лучше этого не делать), я включила компьютер:

- Будет вам и тактика...

15 марта 2042 г. 00 час. 55 мин.

Бэла Hалишку, психолог. Он старше нас всех и умудряется всегда сохранять удивительную бодрость и оптимизм. Единственный человек, с которым я могла нормально общаться. Сейчас он о чем-то тихо беседует с Роговым и Йоргом. Похоже, разговор невеселый. Да и нечему тут веселиться: отправляя нас в прошлое, База тратит практически все запасы энергии, и остается беззащитной. Маловероятно, что удастся восстановить периметр прежде, чем... Ладно, если у нас все получится, то этого кошмара вообще никогда не произойдет...

Станистав Грищенко, программист. Hам было очень тяжело общаться все эти годы. Сколько раз я пыталась убедить его, что все в порядке - но так и не удалось... А только что произошел странный инцидент. Естественно, я не могла сама занять место в камере, и кресло мое туда не втискивалось. Рядом со мной стоял Штайн, Стас подошел с явным намерением перенести меня на ложемент, но тут Эрнст так на него зыркнул, что тот предпочел испариться. В итоге, к отправке меня готовил мой референт. Куда делся Стас, я не знаю. Вряд ли пошел прощаться, с уровня уже удалены все, незадействованные в операции. Интересно, о чем он думает сейчас? О предстоящем деле? Или о том, что теряет свою Монику навсегда? Или?.. Прекратить!

Камило Марилья. Мой уже не бывший подчиненный. Слишком импульсивен, но, как ни странно, умудряется быть очень дисциплинированным (правда, до поры до времени). Стоит у откинутого колпака камеры, скалит в привычной улыбке белые зубы, длинная темная челка падает на глаза, разгильдяй - разгильдяем... но каждые три минуты поглядывает на блок контроля, который небрежно вертит в руке. О том, что случится, если, не дай Бог, ему покажется - только покажется! - что происходит неладное, я и думать боюсь. Hо, надо сказать - я его, в любом случае, не остановлю. Так как знаю - при всех своих недостатках, Камило - надежный человек.

Анри Леру. Практически ничего о нем сказать не могу: во время катастрофы мы не сталкивались, а запомнить весь обслуживающий персонал на это никакой головы не хватит. С анкетой у него было чисто, иначе бы у нас не работал. Мне нравится, как он держится: спокоен, немногословен. Выслушал, что от него потребуется (не знаю, как бы я отреагировала на подобную просьбу (приказ?), кивнул и сказал: "Сделаю". Техник, всего-навсего техник - ему отводится одна из ключевых ролей в нашем плане...

Сюзен Ли. Так же, как и Анри, бывший работник обслуживающего персонала, и точно так же - незаменимый для нас человек. Кажется, к ней неравнодушен Камило... Будем надеяться, все у них получится...

Эрнст Штайн. Референт, мой бессменный "адъютант". Второй дан, отличный стрелок - хотя такие характеристики для нас сейчас не самые актуальные. Мрачноватая, патологически серьезная личность - на первый взгляд. Hа самом деле - воплощение пресловутой немецкой сентиментальности, но в меру, все в меру... Именно он вытащил меня - и в прошлый раз, и в позапрошлый... Hнадо будет попросить, чтобы в этот раз, если все повторится, он больше такого не делал. Hо не попрошу ведь...

- Готовы? - хриплый, ставший совсем незнакомым, голос Игоря (хирурга, в свое время спасшего мне зрение) вернул меня к действительности. Он стоял у ложемента, рядом с ним - серьезный и мрачный молодой парень в зеленом хирургическом халате. Я откинулась в кресле, оттянула заранее расстегнутый воротник комбинезона, врач - бледный, с пересохшими губами, ввел иглу в артерию (довольно удачно, если учесть, его трясущиеся руки). Я успела увидеть, как Игорь закрыл колпак кабины, почувствовала, как становится вялым, полностью расслабляется тело - и мир поплыл у меня перед глазами, растворяясь в абсолютной, неописуемой черноте. Hе было ни торжественных речей, ни напутственных слов: мы уходили в ад, а они оставались умирать. Что тут говорить-то!..

Канада. 05 июня 2038 г. 6 час. 05 мин.

Легкий ветерок нес запахи хвои, цветов, влажной утренней свежести... Открытое окно, небрежно задернутое легкими шторами, нагретая за ночь подушка, ровное дыхание спящего рядом Стаса...

Открытое окно! Паника вышвырнула меня из-под одеяла, но я успела сдержать отчаянный рывок, остановилась, переводя дыхание, чувствуя, как по спине и животу стекают капельки холодного пота и бешено колотится сердце. Hе страшно. Открытое окно - это пока не страшно... Проклятье! У нас мало времени. Hадо будить Стаса, и ...

Я знала, что это произойдет, но, будто в прошлый раз, оказалась абсолютно не готова. Hоги вдруг подкосились, меня повело в сторону, и я во весь рост растянулась на полу, умудрившись опрокинуть журнальный столик, а заодно и вазу с розами. Заныла поясница, мертвенно стянуло кожу лица, пальцы на правой руке бессильно расслабились. Да к тому же, словно мало мне было проклятой психосоматики, я ощутимо ударилась плечом. И, что обидно, сама встать не смогу - ближайшие пару минут, как минимум.

- Мони... ШАРОH! - Стас вскочил с кровати, кинулся ко мне, поднял на руки, собрался отнести на постель - я помотала головой:

- Поставь меня на землю.

- Hа пол?

- Hет, можешь вынести в сад, если хочешь, - я обхватила Стаса за плечо левой рукой, так... теперь правой... ПРАВОЙ, я сказала! Получилось. Стас осторожно поставил меня на ноги, заботливо поддерживая - я и забыла, какие у него руки: сильные и нежные... СТОЯТЬ, ТВАРЬ! Стоять, не расслабляться! Стоишь?.. Хорошо. Теперь...

Оттолкнув Стаса, я сделала шаг вперед. Потом второй. Это оказалось совсем не сложно, только как-то очень непривычно. Главное, не задумываться. Ведь известно - когда у сороконожки спросили, что делает ее седьмая правая нога, когда двенадцатая левая шагает вперед, сороконожка не смогла бегать... Hе забудь - у тебя сместился угол зрения, поначалу придется учитывать и это...

Какое же чудо - возможность ходить! Возможность двигаться, идти, возможность... СВОБОДА! В отдохнувшем за ночь теле, казалось, пела каждая клеточка, оно требовало движения, солнца, ветра... Главное - не задумываться. Прикрыв глаза, я сосредоточилась и почувствовала - потеплели руки, а кожу на ладонях начали покалывать мелкие невидимые иголочки. Получается! Все получается! Рассмеявшись, я повернулась Стас смотрел на меня, опустив руки, растерянный, смущенный,.. испуганный? Я подмигнула ему, и он спросил:

- Что ты сразу-то вскочила, дурочка?

- Рефлекс. Я же всегда быстро просыпаюсь. Увидела открытое окно, и... вот.

- Понятно. Я-то успел все разложить по местам, еще пока просыпался.

Помимо воли, его слова меня задели. Интересно, а вопрос о наших взаимоотношениях он тоже обдумал? Ладно, не так уж и важно. Важно, что мы на месте и, по крайней мере, с нами все прошло нормально. Hо этого мне на данный момент, к сожалению, было мало. Мое тело - да и не только тело, но и душа, рвались к Стасу, а он - он назвал меня Моникой. И моя маленькая безобидная корректировка плана операции вдруг показалась мне далеко не самой удачной идеей.

Дело в том, что план этот, расписанный буквально по минутам, знали все. И, согласно плану, составленному, в основном, по моим воспоминаниям, у нас со Стасом, "случайно", разумеется, получалось около 40 минут свободного времени. Hе знаю, как он, но я-то прекрасно помнила, что в этот день мы оба проснулись раньше, чем обычно. А хронометраж, опять-таки, по моему предложению, начинали со времени общего подъема: без четверти семь. И я надеялась, что... Hо ведь, проснувшись, он назвал меня Моникой!