Быть тенью - Ольга Романовская

- Я вся во внимании, тиар.

Лорд отослал навострившую уши старшую фрейлину и предложил нам обеим пройти в его кабинет.

В первый раз я оказалась в этой половине дворца, в первый раз оказалась там, где вершились судьбы. Шла позади всех, на некотором расстоянии, как и положено тени, и с любопытством разглядывала галереи и переходы. В тусклом свете факелов они казались пристанищем призраков. Вдруг вынырнет из какого угла почивший дед и набросится с бранью? Дети за родителей не отвечают - слабый аргумент, не остановит…

Шли мы долго, в другое крыло забрались. Отсюда до половины его величества рукой подать. Кузина, принцесса Аккэлия, вестимо, туда иногда хаживала, когда отец не работал, а я сидела на женской половине и по парадным залам слонялась, тем, где никогда никого нет.

Стражи тут не меряно. И запертых дверей. Но нас никто ни разу не остановил - попробуй, останови лорда Аксоса! Смертников нет, его хоть в королевскую спальню, хоть в сокровищницу пустят.

Но, оказалось, я ошиблась - шли мы вовсе не к королю.

В очередной раз свернув, лорд Аксос остановился перед массивной дверью, отпер её ключом и, придерживая малиновый полог, пропустил нас вперёд.

Кабинет лорда Аксоса… Даже не верится, что сижу в кресле рядом со столом королевского советника, бок о бок с принцессой.

Комната оформлена в приглушённых красных тонах, на стенах - картины. Рамы массивные, позолоченные. Мебель сплошь из цельного дерева. Какого, не знаю, но тоже с бордовыми прожилками. Всё основательно, всё дорого, всё на века.

Лорд Аксос сел, сложив руки на груди. Молча буравил нас взглядом. Первой не выдержала принцесса. В традиционной манере обмахнулась веером и недовольно поинтересовалась:

- К чему этот спектакль, тиар?

- К тому, что через пару месяцев ваш отец умрёт.

Аккэлия приглушённо вскрикнула, едва не лишилась чувств, а я лишь прикрыла рот рукой. Не потому, что не переживала за дядю, а потому, что вышколили не мешать другим. Какая тень с эмоциями? То-то и оно. А моя главная задача - не путаться под ногами и быть на подхвате у кузины. Сопровождать её, помогать ей во всём, принимать записки от кавалеров, помогать сочинять ответы. Компаньонка её высочества.

В голове не укладывается… С чего вдруг? Король Брониус, конечно, не мальчик, хворает иногда, но чтобы умереть… Смертельную болезнь не спрячешь, давно бы шептались. Напутал что-то лорд Аксос, приснилось, не иначе.

- Вы… вы соображаете, что говорите?! - не выдержав, взорвалась Аккэлия. Мне показалось, что она сломает веер: так сильно сжала, аж костяшки пальцев побелели. - Отец здоров, это происки врагов! Не ожидала, что вы тоже враг.

К концу реплики её голос взлетел на невообразимую высоту.

Лорд Аксос фыркнул и одарил принцессу пристальным взглядом - что за птичка такая? Потом положил руки на стол и принялся их внимательно рассматривать, будто это дело государственной важности. Я тоже взглянула - ухоженные, придраться не к чему. Ногти отполированы как у девушки.

Наконец лорд Аксос соизволил вспомнить, что мы всё ещё здесь. Обращался исключительно к принцессе. А я не в обиде, я кабинет осматривала и вспоминала свою собственную комнату. Она у меня небольшая, скромная - даже не скажешь, что племянница короля.

- Ваше высочество, впредь будьте осторожны со словами, - голос лорда источал сладкий яд. - Вы ещё слишком молоды и неопытны… Король болен, серьёзно болен. Спросите лекаря. Но на вашем месте я бы верил мне. На всякий случай.

От этого ‘на всякий случай’ меня пробрала дрожь. Если это не угроза, то я совсем ничего не понимаю в этой жизни.

Аккэлия судорожно кивнула: тоже уловила - и всхлипнула. Достала кружевной платочек и приложила к глазам.

А я жалела дядю. Страшно, очень страшно. Что со мной будет? Принцесса ко мне любви не питает - а ведь её коронуют. В двадцать, но всё же и до этого она будет править, хоть и под контролем душеприказчика короля. Кого назначат в опекуны Аккэлии, догадывалась. Лорд Аксос ясно дал это понять.

С другой стороны, болезнь короля могли и преувеличить. У нас хорошие лекари, они со всем справятся. Да и видела я монарха за обедом: чуть задумчив, но ел, ни на что не жаловался. Спросить бы, что с ним, но нельзя. Вот если только Аккэлия…

И принцесса оправдала ожидания - задала животрепещущий вопрос.

- Не при ней, - лорд Аксос покосился на меня. - Хотя и вам тоже это ни к чему.

- Но всё же? - не унималась Аккэлия. Вытерла слёзы и приподнялась, буравя взглядом королевского советника. - Я его дочь, а она… - Ну да, сложно вспомнить, кто я. - Племянница, кажется. В некотором роде. Родственница, словом.

- Его величество давно болен, уже год. Он не придавал этому значения… Уже три месяца его величество и шагу не может ступить без обезболивающего.

Потом лорд Аксос обратился ко мне и велел привести себя в порядок:

- Прибудут гости, вам надлежит присутствовать.

Я не сразу поняла где, только потом в сознании всплыло - на похоронах. А ещё мне надлежало пришить креповые банты на книгу записей соболезнований: по традиции это делали близкие родственники умершего. Жуткое поручение - при живом человеке готовиться к его похоронам.

Меня отослали, а принцесса осталась. Догадываюсь, что пошла к отцу - я бы на её месте от его постели не отходила.

Уже на следующий день слуги и придворные шептались о недуге короля. Точный диагноз никто не называл, но я поняла, что речь о воспалении почек, отравлявшем кровь, и не способной работать печени. Злости не хватало: как проглядели! Это же не сегодня началось…

Написала отцу, делясь новостями. Не уверена, что письмо доставят адресату: наверняка всю корреспонденцию просматривают. Ну и пусть, ничего крамольного не сообщала.

То, что король сдаёт, стало видно буквально через неделю. Изменился цвет лица: оно сильно пожелтело. А ещё у его величества постоянно шла носом кровь. Король становился всё более раздражительным, нетерпимым. Ел он всё меньше, вечно жаловался на качество еды и недомогания.

Слышала, что к нему постоянно вызывали врача, что дядю рвало кровью, и у него поднималась температура. Он всё реже показывался на людях, сокращал совещания до минимума, а то и вовсе перекладывал дела на лорда Аксоса.

А ещё в нём всё чаще бесконтрольно просыпался грифон. Поговаривали, будто он серьёзно покалечил своего камердинера. Дар у его величества слабый, это-то и спасло. А то бы… Но всё равно, крылья и когти - это страшно, как и звериные обезумевшие глаза… Прискорбно сознавать, но дядя терял рассудок. А виной всему - проклятое заражение. Поговаривали, что виной тому привычка ходить налегке в холода и любовь к спиртному.