Бог не хочет страдания людей - Жан-Клод Ларше

13

Относительно собственно страдания преп. Максим Исповедник недвусмысленно утверждает, что «Бог, Который создал природу людей, не соединял в ней в одно и то же время удовольствие и страдание, которые относятся к чувствам, но рассудочную способность для удовольствия, которая помогает человеку наслаждаться им невыразимым образом»[17].

Он говорит также, что «трансформацию природы в страсть, тление и смерть человек изначально не получал от Бога»[18]. Как замечает святитель Григорий Нисский, можно было констатировать, что «в первом человеке отсутствовала страсть, потому что он был подобен Тому, Кто не ведает страсти»[19]. И преподобный Иоанн Дамаскин утверждает, что Бог хотел, чтобы мы всегда были бесстрастны[20] и, то есть, среди прочего, свободны от страдания.

Бог — творец бед есть верование еретическое

Святые отцы позаботились о доказательстве того, что Бог не является творцом бед. В частности, они были вынуждены опровергать учения, которые подвергали опасности христианскую веру, утверждая под различными предлогами обратное. Речь в данном случае идет о платонизме, гностицизме, манихействе, неоплатонизме, оригенизме или пелагианстве.

Платоники утверждали, что Бог не был автором бед[21], но считали однако, что зло имело свое начало в хаосе предсуществующей материи, которую Демиург использовал для создания мира[22]. Что касается неоплатоников, то они видели начало зла скорее в деградации, утрате материей добра и красоты

14

в результате ее удаления от Единого, от которого она произошла[23]. Эти два философских течения считали, что зло частично пришло к человеку от ниспадения его души в тело. Эта идея внутренней связи между злом и материей вновь встречается в оригенизме (частично берущем начало в трактате «О началах» Оригена и «Гностических главах» Евагрия Понтийского), который испытал сильное влияние неоплатонизма.

Многие отцы опровергают эту концепцию. Например, Дионисий Ареопагит (которого несправедливо иногда связывают с неоплатоническим направлением, но который на деле стремится опровергнуть неоплатонизм изнутри, используя его категории для того, чтобы придать им христианский смысл) подчеркивает, что сама материя «причастна порядку вещей, их красоте и форме»[24]. Бог, утверждает он, когда создавал людей, использовал материю, которая являлась «необходимой для всей вселенной», но «пользовался ли Благой [Бог] при созидании чем-либо злым?»[25].

Но особенно отцы (в частности, свв. Василий Великий, Григорий Нисский, Кирилл Иерусалимский и Иоанн Златоуст) вынуждены были бороться против манихейской ереси по причине влияния, которое это течение мысли, очень связанное своими корнями с гностицизмом и маздеизмом, оказывало на основы христианства. Манихеи утверждали, что два первоначала, добро и зло, сосуществуют вечно. В связи с этим учением святой Василий уточняет: «[Зло] не нерожденно, как говорят нечестивые, которые благому естеству делают равночестным естество злое, признавая то и другое безначальным и высшим рождения; оно и не есть рождено [Богом]»[26]. Манихеи

15

в качестве возражения говорили, что Бог не мог не предвидеть зло, которое случится с человечеством, и что Он в таком случае создал его (зло) сознательно. «Ибо это, — пишет свт. Григорий Нисский, в основание заблуждения своего полагают те, кто увлечены манихейскими догматами, будто бы доказывая этим, что Творец естества человеческого не добр. Ведь если Бог знает все сущее, однако же человек во зле, то не устоит понятие благости Божией, если только Богом введен в жизнь был человек, которому предстояло жить во зле»[27]. Свт. Григорий еще таким образом кратко определяет манихейское учение: «Поскольку естество тела, будучи сложным и близким к разложению, по необходимости подлежит страданиям и недугам и за этими страданиями последует такое же болезненное некое чувство, — думают они, что сотворение человека есть дело какого-то недоброго бога»[28]. Свт. Григорий Нисский, опровергая это ложное учение, провозглашает, что ответственность за зло не ложится на Бога и что невозможно по здравому смыслу мелочно называть Создателя человечества ответственным за зло[29].

Выступая также против пелагиан, некоторые святые отцы (в частности блж. Августин) должны были подтверждать, что Бог не несет никакой ответственности за происхождение зла, которое поразило человечество. Пелагиане (в частности Пелагий, Юлиан Экланский, Целестий) прямо не утверждали, что Бог был творцом зла, но этот тезис косвенно содержался в утверждении, что Адам был создан тленным, подвластным страстям (а значит, и страданию) и смертным.

16

Это учение было опровергнуто блж. Августином и осуждено Карфагенским Собором в 418 году[30]. Тем не менее оно было частично подхвачено некоторыми восточными авторами как крайняя реакция на концепцию святого Августина (которая, будучи направлена против пелагиан, сама скорее приводила к ошибочным суждениям). Некоторые следы этого учения можно было найти у Диодора Тарсского и его ученика Феодора Мопсуестийского. Однако надо отметить, что оно осталось совсем маргинальным.

Утверждение того, что зло было создано Богом, есть отрицание Благого Бога и, соответственно, отрицание Самого Бога

Именно потому, что Бог благ, Он не мог вложить в природу человека зло, которое мы констатируем у нее сейчас. «Поскольку, — пишет свт. Григорий Нисский, — человек есть Божие дело и Бог это живое существо по благости привел в бытие, то несправедливо подозревать, что тот, причина создания которого — благость, был создан Творцом во зле. Напротив того, иная тому вина, что в таком состоянии мы теперь лишены предпочтительнейшего»[31].

Предположение того, что Бог является причиной зла, приводит к отрицанию Его благости. «Неправда, — пишет Дионисий Ареопагит, — что Бог был причиной зла, так как надо было бы отрицать Его любовь, чтобы не сказать, что Он творил, включая и сегодняшний день, только добрые дела»[32].

17

Итак, отрицать благость Бога значит отрицать Самого Бога, так как Бог есть Благо. Святой Василий ставит в один ряд с атеистами того, кто считает, что Бог является творцом зла: «Поэтому, как действительно лишенный ума и смысла, безумен тот, кто говорит: нет Бога. Но близок к нему и нимало не уступает ему в бессмыслии и тот, кто говорит, что Бог — виновник зла. Я полагаю, что грех их равно тяжек, потому что оба равным образом отрицают благого Бога: один говоря, что Бога нет, а другой утверждая, что Он не благ. Ибо если Бог — виновник зла, то, очевидно, не благ. А поэтому и в том и другом случае отрицается Бог»[33].

Страдание является частью тех реальностей, которые противоестественны и состоят в отсутствии добра

Очевидно, что позиция святителя Василия связана с более важным положением, согласно которому зло является противоестественной реальностью. Эту концепцию мы находим также у свт. Григория Нисского, который отмечает, что зло «развивалось в природе против самой природы»[34]. В равной степени эту идею можно найти у Дионисия Ареопагита[35].

Позиция святителя Василия связана также с мыслью, согласно которой зло в различных его проявлениях является нехваткой или отсутствием добра. «Не считай Бога виновным в существовании зла и не представляй себе, будто бы зло имеет особенную свою самостоятельность… Зло есть лишение добра. Сотворен глаз, а слепота произошла от потери глаз»[36]. Это положение было также подтверждено свт. Григорием Нисским[37],

18

Дионисием Ареопагитом[38] и преп. Максимом Исповедником[39]. Святитель Григорий Нисский отмечает, что «всякий порок, как нечто не само по себе и не самостоятельно существующее, имеет ту отличительную черту, что он есть лишение добра»[40]. Это позволяет ему сделать вывод, что Бог не мог быть создателем зла: «не-сущее не существует, а Создатель существующего не есть Создатель несуществующего. Следовательно, не причина зол Бог — Творец существующего, а не того, что не существует, создавший зрение, а не слепоту»[41]. Наибольшее развитие эта концепция получила у Дионисия Ареопагита. В частности, он отмечает, что «злу надо приписать случайное бытие, возникающее благодаря другому [по отношению к Богу и природе, которую Он создал], а не из собственного начала»[42]. «Зло есть только несовершенное добро»[43], «слабость и убывание добра»[44]. Оно есть «порча сущего», и его единственная роль заключается в том, чтобы развращать и разрушать[45]. Оно происходит из «множества отдельных недостатков»[46]; «не смыслы ведь и силы производят зло, но бессилие, слабость и несоразмерное смешение несхожего»[47]. Зло в нас означает только «отсутствие полноты свойственных нам благ»[48].