Миры Роберта Хайнлайна. Книга 20 - Роберт Хайнлайн

Никаких признаков прокторов, никаких следов Гвен! Она же обещала встретить меня у выхода. Но обещала ли? Да нет, не совсем. Она, если точно, сказала так: «Я ненадолго, милый!» А я истолковал это, как обещание дождаться меня на улице у выхода из ресторана.

Я слышал все старые побасенки о женщинах и погоде, шутки типа «сердце красавицы склонно к измене» и все такое. Но к моему случаю это никак не подходило. Гвен не из тех женщин, которые так быстро меняют свои намерения. Возможно (если только не произошло ничего плохого!), она вернулась к себе одна и ждет меня дома. Во всяком случае мне хотелось так думать.

Если она взяла скутер, то уже находится там, если пошла пешком, то скоро доберется. Тони сказал «минут двадцать назад».

На пересечении тридцатого кольца с Петтикот-Лейн была стоянка скутеров. Я нашел свободный, набрал на диске «сто пять – радиус один тридцать пять» и установил величину притяжения шесть десятых, обеспечивавшего наиболее возможное приближение к отсеку Гвен.

Гвен жила в Гретна Грин, поблизости от Аппиевой дороги, в том месте, где та пересекает Иеллоу-Брик-Роуд[7]. Впрочем, вряд ли это что-нибудь говорит тем, кто ни разу не посещал обитаемый спутник Голден Рул. Некоторые «эксперты по общественным связям» (а вернее рекламщики!) полагали, что поселенцам будет комфортнее, если окружить их названиями, повторяющими земные. Там имелся даже (удержитесь от тошноты!) «Дом на плевом углу»! Но я всего-навсего набрал координаты 105; 135 и 0, 6.

Мозг скутера, ориентированный примерно на расстояние до десятого кольца, принял мой набор и перешел в режим ожидания. Набрав информацию о своей кредитной карточке, я сел с наклоном, соответствующим ожидаемой скорости скутера.

Этот кретинский «мозг» раздражающе долго проверял состояние моих банковских счетов, затем соткал лучевую паутину-кокон вокруг меня, уплотнив его, закрыл капсулу – «вуф! бинг! бам!» – мы тронулись в путь.

Проскочив три километра от тридцатого кольца до кольца сто пять, мы «бам! бинг! вуф!» – оказались в Гретна Грин. Скутер открылся.

На мой взгляд, подобная услуга с лихвой оправдывает деньги, потраченные на оплату поездки. Но Менеджер уже два года предупреждает нас, что система себя не окупает – или пользуйтесь ею чаще, или платите больше за каждую поездку, иначе оборудование демонтируют, а освободившееся место сдадут внаем. Надеюсь, они найдут компромиссное решение – многим такая услуга очень нужна.

(О да, я знаю, теория Лаффера всегда дает два возможных решения проблем такого рода: максимальное и минимальное, за исключением тех гипотетических случаев, когда оба решения одинаковы… и мнимы! Мой случай был как раз из этого разряда – скутерный транспорт слишком дорог для космических поселений на данном этапе их технической оснащенности.) Дойти пешком от скутера до отсека Гвен было достаточно просто: спуститься по лестнице к уровню притяжения семь десятых, пройти «вперед» еще пятьдесят метров и оказаться на месте.

Ее дверь ответила: «Это записанный на пленку голос Гвен Новак. Я уже в постели и, надеюсь, сладко сплю. Если ваш визит вызван действительно важными причинами, ассигнуйте сто крон на вашей кредитной карточке. Если я решу, что проснулась не напрасно, деньги будут вам возвращены, в противном случае – о смех, о радость, о веселье! – потрачу ваши денежки на джин, а вас все равно не впущу! А если ваше посещение не очень срочно, оставьте, пожалуйста, звуковое послание после моего вскрика».

Это обращение закончилось высоким воплем, как если бы несчастную женщину постиг смертельный удар.

А что, у меня была такая уж срочная необходимость? И стоила ли она ста крон? Я посчитал, что нет, не стоила, и посему оставил следующее обращение:

«Милая Гвен, говорит искренне преданный вам обожатель Ричард. Наши дорожки где-то заплутали. Но поутру мы их снова выпрямим. Не звякнете ли вы в мою нору, когда пробудитесь от сладкого сна? Примите любовь и поцелуи Ричарда Львиное Сердце».

Я постарался придать голосу оттенок беззаботности, скрывая раздражение и беспокойство. У меня было ощущение, что меня провели, но одновременно в подсознании теплилась надежда, что Гвен не могла меня обидеть… надежда, почти близкая к уверенности, хотя смысл произошедшего оставался загадкой.

Я отправился домой: «вуф! бинг! бам!» – «бам! бинг! вуф!»

Моя квартира считается «люксом», потому что имеет отдельную спальню.

Я набрал код на двери, вошел, проверил, нет ли в памяти терминала сообщений – таковых не оказалось, – и переключил дверь и терминал на дежурный режим. Потом повесил трость и вошел в спальню.

В моей постели спала Гвен.

Она выглядела упоительно мирно. Я осторожно отступил, стараясь раздеться бесшумно, и вошел в «освежитель», плотно прикрыв звуконепроницаемую дверь. (Как я уже отметил, моя квартира считалась «роскошной».) Тем не менее я и за этой дверью старался не шуметь, поскольку «звуконепроницаемость» двери была скорее благим намерением, нежели реальностью.

Когда я стал гигиеничен и лишен любых запахов, насколько сие возможно для самца безволосой человекоподобной обезьяны, готового к хирургической операции, я тихонько проник в спальню и осторожно юркнул в собственную постель. Гвен шевельнулась, но продолжала спать.

Если я бодрствовал среди ночи, то выключал сигнал-будильник, ибо, даже нечаянно заснув, я всегда мог проснуться в нужное время, точно так, как если бы этот пустомеля молол свою побудку. Но теперь я снова встал и поставил сигнал на нужное мне дневное время. Завернувшись в покрывало, я неслышно прошел в гостиную и открыл шкафчик-холодильник, служащий кладовкой. Там обитал особый «дух», ведавший моими завтраками.

Смежную дверь между комнатами я оставил открытой, чтобы краем глаза следить за Гвен. Думаю, ее разбудил аромат кофе.

Увидев, что она открыла глаза, я сказал:

– Доброе утро, красавица! Вставайте и почистите зубки. Завтрак готов!

– Я почистила зубы полчаса назад. Так что забирайтесь обратно в постель!

– Нимфоманка! Вам апельсинового сока или черную вишню, а может и то и другое?

– О… то и другое. Не заговаривайте мне зубы. Идите сюда и встречайте судьбу, как положено мужчине!

– Вначале еда.

– Трусишка! Ричард-неженка, Ричард-девчонка!

– Исключительный трусишка. Так сколько вафель способны вы съесть?

– Ох… вот проблема. А вы бы не могли размораживать их по одной?

– Они не заморожены. Всего минуту назад были живы и чирикали. Я сам их придушил и освежевал. Говорите же, или я все съем сам!

– Стыд и жалость! Бедные вафли! Ничего не остается, как идти в монастырь… Две штуки!