Мероприятие два дробь одиннадцать - Василий Щепетнев

Он подошел к стоящему у ворот чекисту.

— Благостно как! — улыбнулся ему сержант. — Заколдованное сонное царство. Не жалко грохотом своим будить?

Над крытыми соломой крышами — ни дымка. Покой…

— Мы тихонечко, хирургически. Чик — и готово. По новой методе.

— Методе… — протянул сержант. — Много осталось делать?

— Чуток. Сноровка наработалась.

Пустое, безоблачное небо колпаком огородило весь остальной мир. Безмолвие висело над храмом, неслышно звенящее безмолвие.

— Надо закругляться, — лейтенант повернулся, но хлесткий звук выстрела остановил его. Так теплилось, что минует, а — нет.

— Спокойно, лейтенант.

Второй выстрел.

— Вот они! — Лейтенант указал на две фигурки, торопливо взбиравшиеся по дороге от села к церкви.

— Как чешут, голубчики! — сочувственно сказал сержант.

И в самом деле — минуты через три уполномоченный и Федот заходили во двор.

— По какому случаю пальба? — без любопытства, скучающе спросил сержант.

— Да вот пришлось шлюху кулацкую пристрелить. Бросилась на меня, убить хотела, — Федот показал царапину на шее.

— Отыскал-таки, ходок. Никак без этого не можешь? Я тебя предупреждал.

— Нет, нет, — отдышавшись, вмешался уполномоченный, — совсем не то. Безлюдное село оказалось. В конторе — никого, зашли в одну избу, другую — нет людей. А в третьей — сидит женщина и грызет что-то. Мы подошли, посмотрели — рука человеческая. Сырая! А она взяла и кинулась на Федота. Кусается, царапается. Еле отбились, а она не унимается. Вот и пришлось стрелять.

— Точно так и было, товарищ сержант, — солдат засучил рукав. — До крови укусила, видите?

— Ладно, спрячь. Пострадал, отмечу, — чекист повернулся к лейтенанту. — Ерунда какая, а приравнивается к ранению.

— Может, она бешеная, — Федот опустил рукав, обиженно потупился.

— Значит, в конторе никого, — не обращая больше на солдата внимания, заключил чекист.

— Ни в конторе, ни в председательском доме. И вообще — животины никакой, даже кур нет. Мы и на конюшню заглянули, и на ферму… — уполномоченный развел руками.

— Понятно. Ладно, Федот, не скучай. Авось, выживешь, в приказе отметят, в старости внукам рассказывать будешь, как крови своей не жалел ради них, борясь с нечистью, — чекист говорил, не скрывая скуки.

— Раз так, то. может, сейчас и кончим? — предложил лейтенант. — Что время терять-то?

— По плану мероприятие проводится точно в девятнадцать пятьдесят, перед закатом, — заволновался уполномоченный. — Есть четкие предписания, отступления недопустимы.

— Не будем, не будем отступать, верно, лейтенант? — успокоил его чекист. — Отступление вообще не наш метод. Подождем до вечера.

Уполномоченный поднял глаза на коротенький строй. Шесть человек всего — без него. А в инструкции акцентируется — мероприятие проводится в присутствии всех жителей населённого пункта, обязательно выступление представителей актива, ударника, пионера. Взгреть могут — не обеспечил, поди, оправдывайся — никого нет. Он снова уткнулся в текст.

— Выкорчевывание корней реакционного духовенства, товарищи, несомненный признак нашего движения вперед. Народу не нужны культовые строения, взамен них он обретает клубы, стадионы, дворцы культуры. Мы все. как один, с радостью и без сожаления расстаемся с пережитками прошлого ради новой, светлой жизни, — он не сдержался, кашлянул в кулак. — У меня все.

— Ура, — негромко уронил чекист.

— Старшина, приступайте, — лейтенант смотрел на багровое, тусклое солнце, садившееся далеко за селом. Здесь, у ограды, снаружи, оно казалось чужим, отличным от дневного, теплого и милого. В стороне, на кладбище уже пал вечер, солнечные лучи касались лишь верхушек крестов.

— Отчего это кладбища всегда около церквей стоят? — вполголоса спросил Иван.

— Попам далеко ходить лень, им под боком все иметь хочется, — снисходительно объяснил Федот. — А нашему попику вообще подфартило, в своем погребе устроился.

— Разве его не похоронят?

— На кой? — сплюнул Федот.

Старшина вернулся, коротко доложил:

— Готово!

— Укрыться! — скомандовал лейтенант и. подавая пример, присел на корточки под оградой.

Иван ждал. В прошлый раз бабахнуло — ого! Ушехлопов парочку зацепило, хоть и неблизко стояли.

Дрогнула земля, миг спустя сухо прошуршало поверху. И все?

Иван распрямился. Столб пыли, алый от закатного солнца, стоял над церковью. Купол — исчез.

— Получилось! — Лейтенант сиял. — Точно и аккуратно, можно в центре города проводить!

— Получилось, — согласился чекист. — Идем?

— Подождем, пока пыль осядет.

Низкий, поземный звук-тряс шершаво сжал сердце Ивана.

— Что это? — и уполномоченный поежился нездорово.

— На канонаду похоже, когда большие калибры вступают, — старшина вопросительно посмотрел на лейтенанта.

— Гроза, должно быть, — беспечно махнул рукой Федот.

— Думаю, это соседи голос подают, — задумчиво, не по-армейски ответил лейтенант. — Герасимов в Усмани сработал. Игорь Иванович, сегодня ведь не мы одни взрываем?

— Нет, по плану мероприятия проводятся в пяти точках области.

— И время одно, верно?

— Да. девятнадцать пятьдесят, — подтвердил уполномоченный.

— Похоже, вправду гроза собирается. — Иван отложил топор. — Весь день ясное небо, а как ночь — ни звездочки.

— Что тебе в них, звездочках? — Старшина раскладывал костер. — Без них забот хватает.

— Вот, та разжог пригодится, — Федот тихо скинул кипу книг наземь. — Налетай, подешевело! Велено употребить по назначению.

— Употребим, раз велено, — старшина выдрал листы, смял в шарики.

Загорелась бумага, от нее — щепочки, а там и весь костер занялся.

— Какой огонь! — восхитился Иван. — Дирк!

Словно ящерки огненные заскакали — красные, зеленые. голубые. Языки пламени изгибались причудливо в дуги, спирали. Умельцем оказался старшина, право.

— Ого! — воскликнул с крыльца лейтенант. — Степан Васильевич, выйди, посмотри! Бенгальский огонь, а не костер!

Басовый, тягучий звон морской волной качнул Игоря Ивановича и унесся в ночь. Откуда он? Колокола по весне поснимали, нет их. Он оглянулся.

— Ищешь что, Игорь Иванович? — сержант пытался прикурить от костра.

— Звон слышали?

— Звон? Нет.

Уполномоченный посмотрел на лейтенанта — уши помоложе. Тот покачал головой.

— Нет, ничего не слышно.

— Показалось, — отступился уполномоченный.

— Переставь лампу на окно, — попросил сержант. — И ставни закрой.