На лезвии любви (СИ) - Верхова Екатерина Сергеевна

Держать Дарена подальше?!

Я глубоко вдохнула, стараясь не выпалить грубости. Не помогло.

— Вы ведь еще не вернулись к должности? — делано спокойно поинтересовалась я.

— Нет, я все еще на минеральных водах.

— То есть, если я назову вас каким-нибудь неприличным словом, это не будет оскорблением должностного лица при исполнении?

— С точки зрения закона, не будет. — Морэн широко улыбнулся, непонятно из-за чего развеселившись.

— Хорошо, — сухо бросила я. И... промолчала.

— А что, обзывательств не будет? — театрально удивился мужчина.

— Нет.

— Ну вот. А я уже рассчитывал услышать что-то, чего мне раньше не говорили. Прогуляемся?

— Пожалуй. Но если я в очередной раз должна сделать ход в какой-то вашей игре, попрошу заранее уведомить меня о том, зачем он нужен.

— По рукам, — легко согласился Морэн. — С чего мне следует начать?

— С самого начала, полагаю, — огрызнулась я.

Понимала, что не стоит, но никак не могла умерить свое раздражение. И в то же время пользовалась пониманием, что Морэн из-за такой ерунды не обидится и не оскорбится.

— Тогда вернемся к нашим баранам, то бишь к Амелии Росс и Нарлану Рану, — начал Морэн, подставляя локоть, чтобы я могла опереться. Я отказываться не стала, брусчатка и правда была довольно скользкой.

Морэн довольно подробно рассказал о том, что стало с бывшими деканом факультета искусств и преподавателем боевой магии. С того самого момента, как их заключили под стражу, им пришлось дать множество показаний. С мотивами профессора Рана все было понятно с самого начала, а вот с Амелией Росс возникали трудности. Сперва ищейки Морэна, да и он сам, подозревали женщину в глупой любви к преступнику и вытекающей из нее жертвенности, но теперь удалось выяснить иное.

Оказалось, что она письмами передавала все детали их с Нарланом Раном действий. Кому? Это только предстояло установить. Было понятно лишь одно: как простой соучастнице Амелии теперь не пройти, и без дополнительных подробностей ясно, что племяннице верховного судьи Кантора светит весомый срок. А дяде вряд ли удастся ее отмазать.

— В общем, мы пытаемся разобраться, кто именно стоит за реализацией драффа в Канторе и Подканторье. Поставки запрещенных смесей продолжаются. И тут мы плавно переходим ко второй части нашего диалога... твое согласие войти в род Роунвесских.

Морэн взял паузу, будто переводя дыхание.

— Наверняка за это время у тебя не раз возникал вопрос, почему, несмотря на все те данные, что ты мне предоставила, появилась необходимость прибегнуть к предложенной графиней помощи. Да, я изначально знал, что в случае согласия тебе придется участвовать в этом фарсе с так называемой помолвкой и слиянием с родом Уилкенсов. И не спеши прожигать меня взглядом, если у тебя останется желание избежать брака, я помогу. Просто есть весомые доказательства того, что Уилкенс может быть замешан в деле твоего отца. Согласись, попав в эту семью хотя бы номинально, ты сможешь выведать куда больше. Заслать к ним в поместье своих шпионов — почти нереальная задача, уж слишком серьезную проверку проходят все слуги и помощники. А вот невеста... м-м-м, какой потрясающий предлог!

Последнюю фразу он выдал почти с восторгом. С тем же восторгом и продолжил:

— Потому празднование Первого дня будет проходить в их родовом поместье. Тебе предстоит пробраться в кабинет Уилкенса и раздобыть некоторые документы.

Я была настолько шокирована сказанным, что даже не потрудилась это хоть как-то прокомментировать.

— Почему я не слышу оваций и восхищений моим умом? — со смехом поинтересовался Морэн.

— Вам честно? — почти спокойно выдала я. — Моя реакция колеблется от «что за идиотский план?» к «как же интересно в этом принять участие!» Опустим моральный аспект всего того, что вы на меня вывалили, я другого не могу понять — что делать, если меня поймают?

— А мы сделаем все, чтобы не поймали, — с твердой уверенностью произнес Морэн. — К примеру, Уилкенса срочно вызовут к его величеству, а уж стражу поместья я точно придумаю, как отвлечь. Всеми необходимыми артефактами и дополнительной информацией я тебя снабжу.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пришло время задуматься. Как я отношусь к лорду Уилкенсу? С осторожностью. Я видела исходящую от отца Ричарда опасность, чувствовала ее на интуитивном уровне. Но могла ли доверять своей интуиции, которая меня подвела, к примеру, в отношении профессора Рана? Я ведь и не подозревала в нем преступника.

— Морэн, вот скажите. — Я тяжело вздохнула. Уже поняла, что меня почти убедили, толком не дав никаких весомых данных. — Вы поспособствовали моей смерти и бросили в бабушкины когтистые объятия, толком не объяснив, что от меня требуется. Разве я могу вам полностью доверять?

— Безусловно, — твердо произнес Морэн.

— Назовите мне хоть одну причину, по которой мне стоит это сделать.

— Тебе ту, что я придумал, чтобы тебя убедить, или настоящую?

— Давайте обе, — флегматично отозвалась я.

— Первая звучит слишком приторно. Что-то вроде, не могу же я обманывать и рисковать будущей невесткой. И не надо так на меня смотреть! Прекрасно знаю, что звучит по-дурацки! Послушай вторую причину. Их даже две. Ты хочешь разобраться в деле отца и отстоять его доброе имя, а еще у тебя страсть к расследованиям. У меня на таких грифонят взгляд наметан!

— Это уже три причины.

— А должок с твоей смертью я вернул, — добавил Морэн.

— Это как?

— Тебе досталась одна, скажем, запасная жизнь при рождении. Лишь по праву крови. Ты была рождена уже Браунс, но кровь, даже если ее капля — а в тебе ее куда больше, — дает о себе знать. После того как ты поставила свою подпись в договоре о вхождении в род, считай, переняла куда больше способностей, которые будут постепенно давать о себе знать. И еще одну запасную жизнь. Я бы на твоем месте рисковать и проверять не стал, но... Но есть весомые доказательства, подтверждающие мои слова. Я проверю информацию.

Интересно. А если я буду выходить и входить в род Роунвесских, будет ли у меня увеличиваться количество жизней по количеству таких манипуляций?.. Абсурд какой-то.

— Я даже не буду спрашивать, откуда вам это известно. Просто скажите, может, вы еще знаете причину, по которым Уилкенсы так заинтересованы в том, чтобы породниться с семьей Роунвесских?

— Выясняю, — легко ответил Морэн, придержав меня под руку, когда я вновь чуть не поскользнулась.

Координация ни к черту! Надо все же воспользоваться выделенными бабушкой деньгами и купить себе хотя бы сапоги на плоской подошве. С канторовской погодой и дорогами они мне точно пригодятся.

— А делает ли моя дражайшая старшая родственница хоть что-то, чтобы вытащить моего отца из магтюрьмы?

— Твоего отца не могут отпустить под залог лишь по той причине, что не в состоянии найти документы.

— Не те ли документы, что вы самовольно изъяли из дела?

— Именно. И уже завтра они таинственным образом вернутся на место. И вообще-то, Эрналия, ты можешь обращаться ко мне на «ты». Так уж вышло, что ты стала нашим внештатным сотрудником.

— А зарплата внештатному сотруднику полагается?

— Отплатил тем, что перевел тебя на боевой факультет. К предстоящей операции надо подготовиться.

— Ах, значит, перевод подписал не Дарен... — глухо произнесла я.

— Документ завизировал Неррс. А вот какой именно, не суть важно. Да и у Дарена довольно простенькая подпись. Ума не приложу, почему студенты этим открыто не пользуются.

— В качестве наказания применяется исключение из ВАКа без возможности восстановления и перевода в любое другое высшее учебное заведение, — без запинки процитировала я устав.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ого! А это вспомнила с легкостью. Лучше бы что-то другое так запросто всплывало в памяти.

— Какое счастье, что я не студент, — хмыкнул Морэн.

— Кое-что ты все же забыл рассказать, — напомнила я, перейдя на «ты», это даже показалось мне вполне естественным.

— Это я оставил на десерт, — протянул Морэн, сворачивая к бульвару неподалеку от академии. — Тебе нужно порвать с Дареном.