Выбор из худшего - Алексей Иванович Гришин

и достигнуть цели. За три последних месяца только из Кале вышло и исчезло тридцать два корабля, вы наши убытки представляете?

– С трудом, честно сказать. Но это и не важно. Вы что-то сказали о документах – я могу их посмотреть? Ах, вот они? Прекрасно! Но не сейчас: как говорил один мой старый знакомый, режим питания нарушать нельзя! Вы не откажетесь пообедать у нас? Виконтесса будет рада, вы так редко у нас бываете… И рассказываете о себе так редко… Шевалье, вот честно, вы действительно такой затворник? А в молодости? Небось, ух! Детишки-то небось по всей Галлии папку ждут?

Ренард резко встал, поджал губы и голосом сухим и надменным осведомился:

– Виконт, надеюсь, вы не ждете от меня исповеди?

– Извините ради бога, друг мой. Поверьте, я не пытаюсь вас задеть, это просто… видите ли, я, пожалуй, уже начал работать над вашим… простите, отныне нашим делом.

Глава II

Вечер в Амьене. Еще светло, лишь яркое весеннее солнце, красное, по-летнему огромное, но все еще не жгучее, только что скрылось за горизонт, отчего яркие краски, которыми любят раскрашивать свои дома добрые горожане, чуть поблекли, но все еще продолжают радовать прохожих.

По широкой чистой улице, где расположились дома богатых купцов, гуляют пары. Солидные мэтры с дорогими, во всех смыслах, женами, их наследники, тоже с женами, или, кто помоложе, с невестами. Все чинно, неторопливо, как и положено господам, достигшим достатка тяжелым трудом, не ведающим за собой слишком уж серьезных грехов и с уверенностью смотрящим в будущее.

Иногда пробегают торопливые слуги – бывает, господская воля иногда столь разнообразна, а исполнять ее следует очень шустро, если ты хороший, неленивый слуга, мечтающий в конце концов выкупить один из здешних домов и уж тогда с полным правом самому гулять по этой улице, уважительно раскланиваясь со встречными купцами и напрочь игнорируя всех остальных.

Например, вон того юнца в дешевой, хотя и крепкой одежде – коричневых башмаках, простых серых штанах и коричневой куртке из дешевой грубой кожи. Шляпа? На нее, похоже, денег у молодого человека не хватило. За плечами парня котомка, висящая на крепкой палке – то ли маленьком посохе, то ли большой трости.

Кое-кто из гуляющих с усмешкой отмечал наивный взгляд типичной деревенщины, с восторгом и легким страхом рассматривавшего огромные трехэтажные особняки и боязливо поглядывающего на богато одетых горожан.

Он явно что-то искал, знал, что нужный ему дом расположен где-то здесь, но где? Спросить у этих важных господ?! Это выход, но страшновато – не дай бог, обидятся. В конце концов, решился.

– П-простите, в-вы не подскажете, где дом г-господина Ренарда? – заикаясь от робости, спросил он у одного из прохожих, чей взгляд показался ему не слишком грозным.

– Господина? Тебе нужен именно господин Ренард? Извольте, юноша, вот его дом. – Прохожий усмехнулся и встал неподалеку, ожидая, когда начнется представление.

А молодой человек взошел на крыльцо, пару раз тяжело вздохнул, осенил себя знаком Спасителя и постучал в дверь. Через минуту она открылась, и вышел огромный мужчина – высокий, широкоплечий, с пудовыми кулаками и совершенно равнодушным взглядом.

– Здравствуйте. Я хотел бы поговорить с господином Ренардом.

Услышав это, мужчина взял собеседника за шиворот, легко, словно котенка, поднял, так что их глаза оказались на одном уровне, и совершенно равнодушно спросил:

– Как ты назвал шевалье де Ренарда?

– К-к-какого шевалье?

Гуляющая публика остановилась, с любопытством рассматривая сценку. Кое-кто уже заключал пари – как далеко улетит гость после пинка охранника. А гость всеми силами пытался этого полета избежать.

– Я не знал!! Мне матушка сказала обратиться к гос… ой… к господину шевалье! Я Поль! Поль Пифо! Гос… ой, шев… ой, его милость всегда были добры к нашей семье!

– Пифо, говоришь? Что ж, посмотрим, какой ты Пифо. – Детина продолжал удерживать гостя на весу.

Зеваки, а тем более спорщики, были разочарованы – молодой человек все-таки отправился в полет, но, к сожалению, не на улицу, а в дом. Так что траектория осталась неизвестной, а пари – неразрешенными.

Ренард сидел за рабочим столом, обложившись бумагами, готовя очередное финансовое коварство, представлявшееся весьма себе перспективным, сулившим немалый доход. Собственно, работа практически была завершена, осталось сделать несколько пометок в документах, и можно наконец расслабиться, выйти из кабинета и посидеть у камина с бокалом хорошего вина.

В этот момент в дверь постучали – что за черт?! Все домашние знают, что беспокоить хозяина во время работы нельзя! Только в крайнем случае. Или сейчас он и есть?

– Чего надо? – Ренард даже не попытался скрыть раздражение. Еще чего, пусть все знают о его недовольстве, расслабились тут, распустились.

– Ваша милость, тут к вам пришли… – Здоровяк охранник попытался уменьшиться в размерах. Смешно. Видать, всерьез страшится хозяйского гнева, что есть хорошо.

– Кто? – Вот так, кратко и грозно. Пусть боятся, слугам полезно.

– Вот. – Оробевший бугай поставил перед собой незадачливого гостя. – Говорит, что он Пифо, а вы изволили приказать, чтобы гостей с такой фамилией не сразу взашей гнали.

Взгляд Ренарда по-хозяйски пробежался по Полю, мол, что это за чудо такое, взъерошенное?

– Ты откуда? – В голосе ни намека на радушие.

– Из Руто, это деревня такая, гос… ваша милость.

– К Люси Пифо какое отношение имеешь?

– Так она моя матушка, отправила к вам, сказала, что возьмете меня на работу, к делу приставите… ну… я… в общем… вот… – Парень неловко развел руками.

Ренард подошел, за подбородок поднял лицо юного гостя вверх, долго и внимательно вглядывался. Наконец, тяжело вздохнув, спросил:

– Ты хоть что-нибудь делать-то умеешь, горе мое?

– Конечно! И дрова колоть, и за лошадьми ухаживать, даже кучером могу, правда-правда!

– Кучером… Всю жизнь мечтал завести себе такого мелкого кучера. Ты хоть буквы знаешь?

– А как же! – Поль оживился. – И читать, и писать, и арихметику знаю, матушка меня всему научила! А я еще и по-кастильски, и по-островному говорю.

– Тоже матушка научила?

– Зачем? Через деревню-то нашу дорога на Париж проходит, по ней всякие купцы едут, да в гостинице, что старый Обэ держит, останавливаются. А их и обслужить, и обсчитать… ой, рассчитать надо. Вот оно как-то само и узналось.

– Ну, если само узналось, тогда так. Ты вот что, братец, – Ренард обратился к охраннику, – отведи-ка нашего гостя на кухню, скажи, чтоб его накормили, а потом в каморку, ну, ту, на втором этаже, пусть отдохнет. А попозже попрошу Эльвиру, пусть проверит, какую-такую арихметику он знает. Тогда и решим, чего с ним делать.

Через час, накормленный до отвала, Поль спал на узкой кровати в тесной комнатушке, а домочадцы азартно судачили, пытаясь понять, с чего это хозяин не выгнал его за порог, а накормил и даже спать уложил. Под перекрестный огонь их любопытства попал несчастный охранник, впустивший в дом нового жильца.

– Да не знаю я, кто он таков! –