Точка невозврата. Сборник фантастических рассказов - Мамыржан Абдуллаев

Одежда Стюарта выглядела слегка изношенной. Лицо отличалось какой-то невзрачностью. Обычно такого типажа люди быстро забываются и легко теряются в толпе. Позже Дэннис узнал мотивы, побудившие Стюарта присоединиться к исследовательской экспедиции. Он хотел помочь тяжело больному отцу. Государство обязалось полностью содержать семьи пилотов.

Дэннис увидел отца Стюарта перед самым вылетом. Он сидел в инвалидной коляске и все не хотел отпускать из объятий сына, собиравшегося мчаться навстречу неизвестности.

– Он все, что есть у меня. Умоляю, присмотрите за моим мальчиком! – такими были прощальные слова старика, обращенные к Дэннису.

Межзвездные полеты стали реальностью после открытия теории квантовой гравитации и пересмотра идеи Мигеля Алькубьерре, физика, который больше полвека назад предложил теоретическую модель передвижения со сверхсветовой скоростью через изменения пространства. Миссия экспедиции Дэнниса и Стюарта пролегала к планетарной системе трех звезд, входящих в созвездие Скорпиона. Вероятность того, что в той точке Вселенной обнаружится, по меньшей мере, одна экзо планета, идентичная Земле, представлялась высокой. Они улетали вдохновленные, счастливые, полные надежд и не предвидели, что беда нагрянет раньше и звездная ракета никогда не приземлится на место взлета.

Прошло не больше недели, как пилоты узнали о катастрофе трехлетней давности. Им следовало выйти из гиперсна полтора года назад, но, видимо, произошел сбой программы в криогенных капсулах. Пока они находились в бессознательном состоянии, бортовой компьютер получил с центра управления полетами сообщение об отмене миссии, и корабль автоматически повернул обратно.

Стюарт сломался быстро. Мысли о смерти отца оказались несовместимыми с жизнью. Дэннис вспомнил, как тихий напарник мгновенно преображался, когда речь заходила о родителе. В такие моменты Стюарт часами мог описывать любые мелочи, связанные с отцом. Затем он снова уходил в себя. Теперь неразговорчивый Стюарт замолчал вовсе.

Его тело висело в спальном отсеке. Осмелился бы сейчас Дэннис взглянуть отцу Стюарта в глаза? Хотя какая разница? Никто его не осудит. Все мертвы. Но лицо Стюарта назойливо стояло перед глазами. Лицо, которое быстро забывается и легко теряется в толпе. Оно смотрело и улыбалось…

Стюарт замкнулся, как только стало известно о гибели Земли. Он просидел неподвижно у входного люка несколько дней, а затем, сломав блокировку, попытался выбраться и чуть не разгерметизировал корабль. Поэтому пришлось его изолировать. Микро камера наблюдения позволяла отслеживать каждое движение в помещении. И Дэннис отчетливо помнил последние минуты напарника.

Стюарт, подготовив петлю, внезапно повернулся в сторону камеры и посмотрел прямо сквозь отслеживающее устройство. Он словно чувствовал, за ним наблюдают. Так же как и знал, что ему не помешают. Чужой стеклянный взгляд проник в самое сердце Дэнниса. Появилась зловещая ухмылка и посиневшие от недостатка кислорода губы начинали шевелиться, произнося какие-то слова. Дэннис весь съежился от мелкой дрожи. Казалось, Стюарт пророчит ему жуткий конец, в котором, прежде чем умереть физически, Дэннису придется переживать снова и снова одни и те же кошмары, разъедающие клетки его мозга. И вот несчастный заключенный обрел свободу.

Дэннис же потерял единственную нить к возможности оставаться разумным существом и постепенно погружался в топь бесконечного одиночества с вопросами, не имевшими ответов. Что делать? Ради чего и кого жить? Надо ли вообще жить для того, чтобы умереть через год?

Прошло несколько часов, пока Дэннис не пришел в себя и не попытался встать. Он не чувствовал рук, словно их ампутировали и они более не принадлежали ему. Дэннис оперся о колени и сделал рывок вверх, но ноги задрожали и он повалился на бок. Лишившись последних сил, Дэннис снова впал в бессознательное состояние. Глаза были закрыты, но лицо все время менялось, то застывая в отчаянии, то перекашиваясь в ненависти и переходя затем в горькую обиду. Воспоминания не переставили его мучить.

Три года назад знакомый мир перестал существовать. Вместе с ним канули в небытие друзья, родные, мама, младший брат Джэффри. Дэннис помнил слезы маленького Джеффри; плакала и мама. Она рано превратилась в глубокую старушку. Седина, морщины, высохшие руки являлись клеймом проклятой бедности, из которой женщина пыталась выкарабкаться всю жизнь.

Не верилось, что и Клео нет. Ах, как он мечтал повернуть все вспять, чтобы на секунду увидеться с ней при земной луне, обнять хрупкие плечи, вдохнуть запах её волос, смешанный с ароматами весенних ночей.

Он думал о потерянном время. Много ли оно значило для него? Тысяча девяноста пять дней! Нет, двадцать шесть тысяч двести восемьдесят часов! Нет, нет, девяноста четыре миллиона шестьсот восемь тысяч раз он мог бы обнять маму, братика и Клео…

Мысли об упущенной возможности переполняли его злостью. До самого вылета он получал миллионы слов благодарности со всех концов мира. Пребывал в эйфории от такого количества почитателей. Его узнавали на улицах. Семьи приглашали отобедать. Девушки высылали открытки с признанием в любви. Но теперь Дэннис видел в этих людях корень своего злосчастия. Они меня обманули! Заставили решиться на бессмысленный полет! – думал он, проклиная их всем сердцем.

Неизвестно, сколько пролежал Дэннис в забытьи, но очнувшись, он обнаружил себя на сцене огромного зала. Двое мужчин в белых халатах сновали над ним, пытаясь как можно скорее привести его в чувство. Пока первый заботливо вытирал запекшуюся кровь, второй сделал Дэннису обезболивающую инъекцию. Его приподняли и осторожно усадили в мягкое красное кресло. Дэннис успел насчитать десяток телевизионных камер, плавающих в воздухе и реагирующих на каждый жест, благодаря магнитным подвескам, умело скрытым под круговыми узорами пола. Напротив, в таком же ложе, перекинув одну ногу на другую, сидел худощавый человек с вытянутым утиным лицом и подкрашенными глазами. Его кожа лоснилась от излишнего количества тонального крема, а розовый цвет волос перекликался с цветом невероятно большой бабочки на шее. Увидев пришедшего в себя Дэнниса, гламурный человек вскочил на ноги и загигикал от восторга. В протяжном вое ведущего, смешавшемся с барабанной дробью, Дэннис различил свое имя. Зал грохнул аплодисментами.

– Боже…, – вздох облегчения вырвался из груди. Человечество уцелело, а его спасли – вот объяснение ситуации, слабо блеснувшее в сознании, а он ухватился за него и решил поверить. Его снова затрясло, и слезы покатились по истощенным щекам. Он плакал от счастья, хотя его радость держалась на достаточно хрупких ножках. И правда, логика подсказывала о присутствии большого количества противоречий между последними событиями и счастливым концом. Он же, в ответ, подавил внутри себя Дэнниса-рассудительного, блокировал любые вопросы, способные породить сомнения. Решил ни о чем не думать, особенно о прошлом и будущем. Сейчас Дэннис стремился протянуть время, чтобы побыть в обществе людей и не чувствовать одиночества. Иллюзия не может длиться долго. Прошло не менее получаса, и раз окружающий мир оставался прежним, значит, он не ошибся. Обнадежив себя таким образом, Дэннис продолжил наслаждаться неожиданным завершением своей миссии. Он даже позабыл о том, что случилось со Стюартом. Однако вера во все хорошее дала трещину. Корабль надежды мигом превратился в шаткую лодку, а сомнения, словно щупальца гигантского кальмара, обхватили ее и потянули ко дну. Дэннис в отчаянии принялся искать среди ликующей толпы маму и брата – единственных людей, кому он мог довериться. Им следовало находиться в первых рядах, но места важных гостей заняли незнакомые лица. Почему их не пригласили? Дэннис почувствовал острое раздражение к окружающим и одновременно отвращение к себе. Наконец-то, он разглядел свою предательскую сущность! Только сейчас стало понятно, какую неблагодарную тварь вырастила мама! Дэннис, жаждавший славы, победил в нем любящего сына и заботливого брата. Именно по этой причине он забыл о семье. И пока Дэннис-тщеславный наслаждался всеобщим вниманием, другая его часть растворилась в самопрезрении. Самопрезрению же, как и всем негативным чувствам, свойственно быстро отравлять душу. Так и произошло: эйфория от собственной популярности исчезла, оставив вместо себя ощущение вины.

Ведущий, напоминавший розового клоуна, продолжал летать по сцене, выпрашивая для своего героя новых и новых оваций. Шатаясь от слабости, Дэннис побрел в глубь зала. Телекамеры потянулись за ним, и каждая то и дело оказывалась в нескольких дюймах от его лба, будто соревновалась с остальными в конкурсе «загляни под самую душу».