Пробирная палата - К. Паркер

Здравый смысл, здравый смысл.

Если это галерея – а она слишком широка и высока, чтобы быть всего лишь боковым ходом, – то вероятнее всего где-то она восходит на поверхность. Остается вопрос: в какой стороне этот выход, и в какую сторону он, Бардас, вообще-то хочет идти. Разумеется, его главная задача избежать встречи с врагом, но только не в том случае, если, следуя этой логике, он углубится в совершенно незнакомую, чужую территорию. Насколько мог судить Бардас, единственным местом, где его тоннели соединялись с вражескими, была та дыра, из которой он только выполз. Так что этот путь отпадал. Двигаясь вперед – в любом направлении, – он рано или поздно наткнется на военный лагерь либо на рабочую смену, и тогда даже он не сможет перебить всех.

Обычно сначала умирают… Если бы только почувствовать свежий воздух… Тогда бы он знал, где находится подъемная шахта. Но Бардас – как ни принюхивался – ловил только застоялый, въевшийся во все аромат кориандра и тяжелый запах крови на своих руках и одежде. Если не принять решения, если не сделать что-то прямо сейчас, то его охватит парализующий страх. Бардасу встречались люди в таком состоянии – прижавшись к стене, они закрывали уши руками и покорно ждали, не имея сил даже шевельнуться.

Влево, он пойдет влево, потому что если бы он находился в своих тоннелях, то путь к шахте-подъемнику был бы направо. Логика, конечно, небезупречная, но не слышно, чтобы кто-то возражал. Зачем идти к шахте-подъемнику, Бардас и сам не знал. Даже если допустить, что ему удастся забраться в корзину для мусора и незаметно подняться на поверхность, он все равно окажется во вражеском городе. Грязный, заляпанный кровью чужак, промаринованный в совсем других травах и специях. Но если идти вправо, то что тогда? Можно предположить, что он доберется до конца ответвления, в том месте, где они устроили камуфлет. Если удастся сделать круг и не напороться на людей, пахнущих кориандром, то в худшем случае он снова вернется в ту же самую галерею с этой стороны обвала и снова окажется в ловушке. А если повезет…

Итак, выход один. Вправо, и будь что будет.

– Это один из тех самых моментов, да?— произнес голос за спиной.

Лордан прекрасно знал, что того, кому принадлежит этот голос, здесь быть не может. Его не было уже несколько лет.

– Это ты мне скажи, – ответил он, понижая голос до шепота. – Ты же считаешься знатоком.

– По крайней мере так говорят мне люди, — грустно сказал голос. – Я всегда сравнивал себя с человеком, который купил очень дорогую новую машину, но не знает, как она работает.

– Ну, – ответил Лордан, – в любом случае ты знаешь об этом больше, чем я.

Голос вздохнул. Это был не настоящий голос, а выдуманный, рожденный фантазией, как те голоса, которые часто слышат дети.

– Думаю, это один из тех моментов, — повторил он. – Судьбоносный выбор, момент истины… это правильное выражение? На протяжении тридцати лет я говорил о таких вот моментах истины и до сих пор не знаю, что это означает. Пик судьбы? Перекресток? Развилка? Очевидно, Закон просто не может функционировать без таких вот моментов.

– Ладно, – пробормотал Лордан, протискиваясь в узкий лаз из-под отодравшейся доски, – пусть будет момент истины. Делай что хочешь. И если не возражаешь, я буду делать то, что уже делаю.

– Ты всегда был скептиком, – заметил голос. – Не могу сказать, что виню тебя за это. Я и сам многому верил и даже написал книгу.

Лордан вздохнул:

– Когда ты был настоящим, то не был таким занудой.

– Извини.

Рано или поздно все слышат воображаемые голоса. Некоторые слышат голоса карликов и гномов, доброжелательных существ, предупреждающих о проседаниях, обвалах и скоплениях горючих паров. Другие слышат голоса умерших родных и друзей. Кое-кто слышит голоса жертв: убитых, изнасилованных, искалеченных. Одни выставляют им блюдца с молоком и хлебом, как делают для ежей дети. Другие начинают петь, чтобы заглушить голоса, или кричать на них и ругаться, пока они не уходят. Некоторые проводят в беседах с голосами долгие часы, находя, что это помогает скоротать время.

Все знают, что они нереальны, что на самом деле их нет, но в шахтах, где всегда темно и где каждый, реальный он или нет, представляет собой только голос, люди быстро расстаются с догмами насчет того, что существует, а чего не бывает. Так или иначе, Бардас Лордан слышал голос Алексия, бывшего Патриарха Перимадеи, с которым был знаком когда-то давно и который, по всей вероятности, сейчас уже числился в мертвых. Впрочем, о чем говорить, если здесь живые погребены под землей, а мертвые кормятся хлебом и молоком, как инвалиды.

– На твоем месте, — сказал Алексий, – я пошел бы налево.

– Я туда и собирался.

– О, что ж, правильно.

Он пошел налево. Галерея здесь сделалась уже, доски на полу были грубее, их отполировали руки в рукавицах и колени. И еще было жарко, что предполагало наличие газа.

– Хотя я и не уверен, – сказал Алексий.

– Хорошо. Но я согласен с тем, что есть.

– Если только я не ошибаюсь, – продолжал патриарх, – там, впереди, ярдах в семидесяти пяти – извини, точнее сказать не могу, – кто-то есть. Жаль, но ничего не видно. Думаю, он остановился и чинит что-то, может быть, прибивает оторвавшуюся доску.

– Ладно, спасибо. Куда он смотрит?

– Боюсь, не знаю.

– Не беспокойся. Это тоже судьбоносный выбор?

– Не могу сказать. Может быть, его прислала Судьба, а может, он оказался здесь совершенно случайно.

– Верно.

Бардас сбавил ход, осторожно перенося вес с колена на руку, чтобы не выдать себя ни единым звуком. Конечно, от него несло кровью и, вероятно, потом. От того, другого, шел запах перца и кориандра.

– Есть, давай! Только будь осторожен.

Бардас не стал отвечать. Где ты был совсем недавно, когда я мог бы поболтать с кем угодно? Он уже слышал дыхание врага и поскрипывание кожаных заплаток на его коленях.

– Он повернулся спиной к тебе. Знаю. И, пожалуйста, уходи. Я занят.

Он приблизился к работающему в темноте мужчине (теперь их разделяло не больше ярда) и потянулся за ножом. Иногда лезвие издает легкий свистящий звук, скользя по потертой ткани штанов. К счастью, не в этот раз.

Сделав дело, он поблагодарил убитого…

– Зачем ты благодаришь его?— удивился Алексий. – Скажу прямо, мне это кажется отвратительным.

– Вот как? – Лордан пожал плечами – бесполезный жест в темноте, где тебя не увидят даже люди, которых там на самом деле и нет. – Ну а я считаю, что это милая, приятная традиция.