В любви и на войне все средства хороши! Книга 2 (СИ) - Ведуница Ирина

Врала, конечно же! Но он-то этого не знал. И проверить никак не мог. Поэтому была надежда, что купится. Однако так просто Рон тоже сдаваться не хотел.

— Разве ты маг?

— Нет. Но крохотный дар есть. Для клятвы этого хватило.

— Значит, больше ничего рассказать не сможешь?

— Увы, нет. Отпусти их, пожалуйста, Рон! Хватит бессмысленных смертей, прошу тебя. Они же еще совсем мальчишки.

— Видел я, как один из этих мальчишек тебя глазами пожирал. Любовника выгораживаешь?

— Друга! И прошу оставить свои пошлости при себе! Мы вроде после отдыха дальше идти собирались? Или ты уже передумал? Испугался, поди, что с женщиной вдвоем такой трудный путь не осилишь.

Да, я намеренно дразнила его, провоцировала, отвлекая внимание от ребят и переводя раздражение на себя. Может это даст им шанс на выживание? Что ожидать от этого сумасшедшего, я уже просто не знала. Но то, что с ним в пути придется легко, иллюзий уже не питала. Как ловко он обошел клятву и заставил меня рассказать о себе! Значит, и в будущем будет искать рычаги воздействия, если захочет от меня что-то получить. Но в следующий раз меня уже так просто не проведешь! Да и задание это не должно затянуться надолго: несколько дней — максимум, и я свободна от своих обязательств и этого несносного человека.

Осталось только продержаться. И постараться выручить парней.

— Все сказала? — неожиданно спокойно, даже деловито осведомился Рон, заставив меня несколько растеряться, от подобной смены настроения.

— Да, — а что тут еще скажешь?

— Тогда иди обратно и сторожи вещи.

— А ты? — встревожилась, видя, как Рон убрал клинок обратно в ножны и деловито проверил веревки, связывающие парням руки.

— А я пока немного задержусь, есть у меня к этим ребятам пара вопросов.

— Тогда я тоже останусь! — оружие-то он убрал, но вдруг попытается кулаками из них правду выбивать? Хотя, какую там правду? Можно подумать, они какие-нибудь секретные сведения знают. Скорее, хочет узнать, зачем парни в поход за нами увязались и как отследить с такой точностью смогли.

— Боишься, что пока тебя не будет, прикончу этих малохольных, да и дело с концом? — как-то излишне кровожадно усмехнулся шпион, скрестив руки на груди и глядя на меня в упор. — Знаешь ведь мне это сойдет с рук.

— Но мы ведь союзники сейчас, ты не можешь…! — от подобной перспективы, у меня даже сердце екнуло.

— С тобой — да, — издевательски хмыкнул этот мерзавец и кивнул в сторону привязанных парней. — А они — дезертиры, так что уже не союзники, а так, расходный материал. Их и так по возвращении трибунал ожидает, так может мне стоит добить их из милосердия, как считаешь?

И взгляд такой холодный, оценивающий, что у меня как морозом вдоль позвоночника продрало. И язык отнялся. Что ему на такое ответить, я просто не знала. И прекрасно понимала, что, если он решит исполнить свою угрозу, то помехой я ему в этом не стану. Оттолкнет и не заметит. Хорошо хоть рядом не прикопает, магическая клятва не даст причинить мне вред. Но ребята… Макс…

Сама не поняла, что по моим щекам потекли слезы бессилия, пока не услышала полный разочарования вздох. А потом досадливое:

— Ну вот, в этом вы все бабы: чуть что, так сразу в слезы! Расслабься, детка, не буду я их трогать. По крайней мере, в этот раз. А в будущем, надеюсь, у них хватит ума мне больше не попадаться, хотя бы пока война не закончится. Так что иди, давай, ничего страшного с ними не случится. Просто поговорим по-мужски.

— Н-не могу… — всхлипнула, торопливо вытирая рукавом рубашки мокрые щеки и желая провалиться под землю от стыда за собственную слабость и неприспособленность.

— Что значит «не могу»? Мне на слово не веришь? Или ноги внезапно отказали и предлагаешь мне тебя на себе обратно волочь?

Язвительности в этом вопросе хватило бы на пятерых. Но я постаралась не реагировать на этот обидный выпад. Нет смысла нам сейчас ссориться, хоть и страшно хотелось накричать на этого несносного грубияна, поставить его на место! Но глубоко вздохнув, в попытке успокоиться и взять себя в руки, нарочито нейтральным тоном ответила:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не могу. Потому что не знаю обратной дороги. Просто заблужусь.

— Прекрасно! А как ты сюда тогда добралась? Не заплутала ведь, прямо куда надо вышла. Причем одна и в темноте. Опять дурачить меня надумала?

— Нет! Я… я не знаю, как нашла дорогу сюда. Пошла в ту сторону куда ты ушел и все… Задумалась немного, а потом здесь оказалась. Вот.

И ни словом ведь не соврала. Как смогла так безошибочно к этому месту выйти — сама ума не приложу. Да и светлее тогда было, луна почти полная светила, не то что сейчас, когда небо начало быстро заволакивать плотными тучами. Надеюсь, дождь не пойдет. Иначе придется совсем тяжко.

— Вот ведь! — досадливо выдохнул шпион, явно сдерживая более крепкое ругательство. — Навязали тебя на мою голову. Да еще и непонятно зачем! Пойдем!

И схватив меня за руку быстро куда-то потянул. Хочешь не хочешь, пришлось побыстрее перебирать ногами, чтобы не отстать. Надеюсь, это он меня до нашей стоянки так своеобразно провожает, а не еще глубже в чащу заводит, чтобы гарантированно не выбралась. Ах да, клятва! Значит все же к вещам.

Не прошло и десяти минут, как я уже была усажена на давешнее бревно и строго-настрого предупреждена:

— Понесет тебя куда-нибудь опять нелегкая, заблудишься, я тебя искать не буду. Поняла? Так что сиди здесь! С тобой у меня еще тоже разговор будет. Серьезный.

Напугал. Да. Мне с трудом удалось сдержать неуместный смешок и изобразить максимально покорное выражение лица. Кажется, Рон мне не поверил, но хоть недовольным взглядом сверлить перестал и, резко развернувшись, снова ушел.

А я поймала себя на том, что сдерживать смех стало все сложнее, вот только воли ему давать нельзя, я это чувствовала. Потому, как не веселье это было, а подступающая истерика. Та, которая с хохотом, рыданиями и полным опустошением. А этого я себе позволить сейчас не могла.

И что со мной такое творится? Почему я так распустилась в последнее время? Чуть что, сразу в слезы. Ведь не была же такой никогда! Это на меня война так подействовала? Так я и видела-то ее всего краем, к счастью, не на передовой была — в тыловом госпитале.

Или это побочный эффект открывшегося дара такой? Вот меня и качает туда-сюда на эмоциях, пока он не окрепнет и не устаканится? Вполне возможно. Значит надо просто стараться держать себя в руках, глубоко дышать и постараться мысленно отвлечься на что-то приятное.

Например, на то, что путешествие это будет совсем короткое. А по возвращении в госпиталь, я смогу увидеться там с Василем. Интересно, он действительно такой хороший, как показалось при первом знакомстве? И ко мне у него, вроде как, интерес искренний. Любопытно, что из этого получится?

О Максимилиане не думала принципиально: понимала, что если увязну в этой теме мыслями — сорвусь. Все у него будет хорошо, откуда-то я это точно знала. Верила. Или хотела верить — не важно. Ольгер и Серджи тоже не пропадут… разве что получат нахлобучку по возвращении в лагерь. Но серьезных дисциплинарных мер к ним не применят, все же парни из аристократических семей, да к тому же и маги, так что разве что нарядами вне очереди и отделаются.

Все, не думать… не думать об этом! Василь, да… Василь! А глаза у него красивые какие… Как небо. И руки сильные. Вон, как легко меня на телегу подсадил, когда мы уже уезжать собрались. Потом еще на дороге стоял долго, вслед глядел…

Так я и сидела на поваленном стволе, прикрыв глаза и вспоминая подробности нашей короткой встречи с сыном деревенского старосты. Время отсчитывало минуты, дело двигалось к рассвету и в лесу заметно похолодало. Но я все равно сидела на том же месте, кутаясь в теплый плащ и старательно гоня от себя плохие мысли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Однако долго мне ждать не пришлось.

Не прошло и получаса, как мой спутник вернулся обратно. Причем, нельзя сказать, что выражение его лица было очень уж довольным. Но и хмуриться тоже перестал, задумался о чем-то крепко. На меня внимания практически не обратил, только мазнул взглядом, удостоверяясь, что я на месте и отвернулся, присаживаясь на корточки перед своим вещмешком.