Я тебя рисую - Марина Суржевская

Через холм я неслась, как сумасшедшая, уже внизу пригорка истошно завопив:

— Люк!!! Люк! Скорее!

Голова брата показалась над зарослями, и он сделал мне страшные глаза, пытаясь что-то сказать, но я не обратила внимания.

— Люк! Арманцы…

— Антарея Евантреида! — громогласно и, как всегда высокопарно, протянул женский голос, и я привычно вздрогнула. Все-таки наша наставница порой казалась мне страшнее всех белых демонов на земле. Люк скривился и закатил глаза, пользуясь тем, что стоит перед Тарой так, что она не может видеть его лицо. Но наставница, похоже, обладала сверхъестественным зрением. Или просто хорошо нас с братцем знала. Как бы там ни было, она отвесила Люку подзатыльник, и он сконфузился, не смея возразить. Порой меня очень веселило, что крупный двадцатилетний братец теряется перед сухонькой, неестественно прямой Тарой, едва достающей ему до плеча.

Впрочем, один лишь авторитет нашей суровой наставницы возвышал ее до невообразимых высот. Она окинула меня возмущенным взглядом:

— Антарея Евантреида, — Тара приподняла бровь, что выдавало высшую степень ее негодования. — В каком вы виде, юная виа? Что за дикое своеволие? Вы похожи на лесную энке!

Я чуть не завопила. Да я всегда на нее похожа! И что с того?

— Демоны! — выпалила я. — Белые демоны! Я видела одного в… — я запнулась. Все-таки рассказывать, при каких именно обстоятельствах я видела арманца, не стоило. — Возле озера! Я видела его возле озера!

— Ты уверена? — Тара быстро осмотрела меня.

— Да!

И, видимо, что-то в моем взгляде все же заставило наставницу поверить, что мне не почудилось, и что я не витаю в своих воображаемых картинах.

— Быстро во дворец, — резко приказала она, обшаривая прищуренным взглядом кромку леса и безмятежное озеро. — Живо!

Люк хотел было возразить, но один взгляд на Тару убедил его этого не делать. Впрочем, и сама наставница не собиралась оставаться на холме и, развернувшись, пошла в сторону здания.

— Люкреций, Антарея, не отставайте!

Мы слаженно скривились от упоминания наших полных имен, схватили мои краски и холст, и бросились вслед за Тарой. Лишь на миг задержавшись, я окинула взглядом пейзаж. Но ничего пугающего или настораживающего не заметила. И птицы снова пели…

По тревоге были подняты крылатые стражи, а нам с Люком запретили покидать пределы дворца. Целую неделю. Так что мы уже изнывали от скуки! Но ослушаться батюшку, конечно, не посмели. К тому же, если брат и сомневался в том, что мне не привиделось, то я-то была твердо уверена! Арманец точно был, живой, а не воображаемый, как уверял меня и окружающих Люк. Я слишком хорошо помнила его мокрое тело и руку, прижимающую меня, не дающую двигаться. И лицо в воде, и длинные белые волосы, плывущие за ним. И глаза. Эти глаза снились мне, и я просыпалась с воплем ужаса, так что Кармели, моя кормилица, всерьез за меня переживала и оставалась ночевать в моей спальне. И это при том, что я уже давно взрослая! Но, побухтев для вида, я вздохнула с облегчением, зная, что кормилица рядом.

Стражи никого не нашли. Я была благодарна отцу за то, что он не усомнился в моих словах и ни разу не позволил себе посмотреть с недоверием, как Люк, и пробурчать «а может, тебе снова померещилось, Ева?»

Нет, отец воспринял мое сообщение не только с доверием, но и с глубокой тревогой, которую он столь тщательно скрывал от нас, своих детей. Но мы все равно ее замечали. Я не лезла в политические дела, у меня была совсем другая жизненная задача, это Люк когда-нибудь должен будет надеть корону и взять в руки жезл управления королевством. Но я была принцессой и, конечно, знала, о чем шепчутся придворные. В коридорах нашего летнего поместья, как и во дворце столицы, было слишком много закоулков и тайных ходов, а я всегда была слишком любопытным ребенком. И частенько сидела за гобеленом в кабинете короля, прислушиваясь к разговорам, которые решали судьбы наших рас. Конечно, отец знал о моем присутствии, но не возражал. Во-первых, он считал, что наследники должны быть в курсе происходящего в мире, во-вторых, понимал, что мы никогда и ни при каких обстоятельствах не сможем ничего рассказать врагам или просто сболтнуть по глупости. Наша кровь не позволит нам это сделать.

Так что я знала, насколько неспокойно на границах с миром арманцев. Стена стояла прочно, крылатые стражи несли свою службу исправно, контролируя подступы в наш мир, но все же то здесь, то там случались набеги и локальные вторжения. Это было похоже на укусы змеи — стремительные, неожиданные, болезненные, но пока не смертельные. Словно ядовитая кобра вздумала бы поиграть со своей жертвой, и жалила бы, насмехаясь. К тому же все чаще стали пропадать люди. Когда я слушала доклады первого советника о вторжениях демонов, мой мир окрашивался в тревожные цвета лилового и багряного. Такие же, как на моих картинах…

Но за неделю стражи так и не нашли никаких следов арманца. Словно он просто испарился. Или почудился мне. И вот эта невидимость, и столь дерзкое проникновение на территорию королевства испугали меня до колик. Ведь демон не только не боялся, он чувствовал себя спокойно и даже вольготно, он собирался развлечься… кем же надо быть, чтобы так вести себя в самом сердце вражеской территории? Кем?

Ответ на этот вопрос я не нашла, но воспоминания сильно портили настроение. И тревога не отпускала. Я даже ничего не рисовала, словно не могла взять в руки кисть. Прошла еще неделя, и нам с Люком разрешили покидать дворец, правда, теперь рядом находились крылатые стражи, так что о купании голышом в озере можно было забыть. Впрочем, мне и не хотелось лезть в воду, каждый раз я с содроганием вспоминала лицо арманца и нервничала.

Но постепенно я успокоилась. Через месяц уже не вскакивала среди ночи с воплем, и кошмары почти перестали меня мучить.

К нам собиралась делегация фойров, и поместье украсилось цветами циана и ультрамарина в честь гостей. Всюду развесили голубые и лазурные шелка, имитируя волны, украсили помещения колбами с рыбками и морскими звездами, а дорожку — ракушками и белым песком. Приготовления в поместье шли полным ходом, и это отвлекало от воспоминаний и тревожных мыслей. Я нарисовала морской пейзаж, и его тоже повесили в главном зале.

Конечно, летняя резиденция была значительно скромнее, чем наш дворец в столице, но и она поражала красотой и гармонией. И если честно, я любила поместье на Озере Жизни гораздо больше помпезного и роскошного дворца.