Назад в школу! Бесценные уроки великого бизнесмена и инвестора - Уоррен Баффетт

Если говорить о нашем влиянии на руководителей публичных холдингов (открытых акционерных обществ), то здесь мы просто «беззубые тигры». Мы не контролируем эти компании и никогда не угрожали продать их акции, если к нашим советам не прислушиваются. Да, мы очень похожи на беззубых тигров.

Мы делаем долгосрочные вложения, а значит, не получаем прибыли от краткосрочного роста цен на акции компании. Более того, нам выгодно, чтобы цены на некоторое время падали, потому что в таком случае мы можем купить больше акций и увеличить нашу долю в собственности компании. Однако правила в отношении гласности финансовой отчетности делают это затруднительным. Например, мы редко делаем инвестиции в Великобритании, поскольку там существует «правило 3 %» и мы не можем сформировать крупный пакет акций, прежде чем компания станет публичной. Поэтому мы показывали лучшие результаты в тех случаях, когда правила публикации финансовой отчетности были не слишком строгими. Однако эти правила постоянно ужесточаются.

Пример того, что соблюдение подобных правил может обойтись в сотни миллионов долларов — наши инвестиции в компанию PetroChina. Мы были вынуждены заявить о том, что приобрели долю в ней после покупки всего 1 % акций. После этого цены резко взлетели.

Акционеры должны думать и действовать, подобно настоящим владельцам компании. Если вам принадлежат акции публичной компании, вам следует задать себе три вопроса. Довольны ли вы работой ее исполнительного директора? Правильно ли он себя ведет? Не слишком ли он увлекся поглощениями и строительством империи, забыв о прибыли, которую получают акционеры? Институциональные собственники должны сосредоточиться на этих трех аспектах деятельности руководства компании.

Мы с Чарли считаем, что заработали бы больше денег, если бы могли действовать инкогнито. Вы не представляете, как ничтожно наше влияние на менеджмент. Руководство компаний — разные люди, с собственными характерами, состояниями, возможностями. Мы не указываем, во что они должны инвестировать, да это и не важно. Ведь мы не покупаем и не продаем. Если цена на акции компании поднимется, мы ничего не выиграем. Если мы будем таскать менеджеров на закорках, ничего хорошего из этого не выйдет.

Но нам приходится очень трудно на публичной арене, там где люди не желают этого понимать. Да, я на 99 % владею компанией Berkshire Hathaway. Но, если существует такая возможность, то я предпочитаю анонимные покупки.

Бывало, что мы просили соблюдать конфиденциальность, но Комиссия по ценным бумагам и биржам США не всегда прислушивается к нашим просьбам.

Роль пассивного инвестора: крупные институциональные инвесторы должны действовать и вести себя, как собственники. Важнейший момент — хороший ли руководитель стоит во главе компании? Не слишком ли велика предоставленная ему свобода, даже если это опытный менеджер? Исполнительного директора могут остановить лишь другие руководители компании или собственники… а совет директоров сделает это лишь в том случае, если собственники укажут ему на ошибки. Иногда руководители компаний совершают невыгодные в экономическом смысле действия, повинуясь примитивным импульсам. Я считаю, что институциональные собственники ведут себя лучше, чем 10 лет назад.

Вопрос: Я тоже из Омахи. Когда я рассказываю знакомым о вашей скромности, они изумляются. Скажите, что вы думаете о богатстве? Как вы считаете, как ваше отношение повлияло на успех компании Berkshire Hathaway?

Ответ: У. Баффет счастлив, что родился в США (выиграл в родильной лотерее, так сказать). По его мнению, у него есть все качества, которые помогают добиться успеха в капиталистическом обществе. И главное из них — врожденное умение обращаться с деньгами. Общество позволяет ему зарабатывать, и он считает, что в конце концов деньги должны вернуться обратно обществу. Он считает справедливым прогрессивный подоходный налог. Общество помогло ему разбогатеть, а значит, должно извлечь из этого пользу.

У. Баффет рассуждал о влиянии, которое богатство оказывает на людей и на него самого в частности. Деньги означают свободу. У него есть свобода выбора. Он не хочет быть землевладельцем. Ведь для того чтобы организовать обработку даже 10 гектаров земли и поддержание определенного порядка, требуется значительное время. У него нет и желания потратить 4 года на строительство дома. Мистер Баффет вполне счастлив в доме, в котором он живет с 1958–1959 гг. Яхты его также не привлекают — это слишком хлопотно. Деньги нужны ему для того, чтобы заниматься любимым делом с теми людьми, которые ему нравятся.

Он доволен своей жизнью. Он тепло относится к сотрудникам, и за 15 лет из Berkshire Hathaway не уволился ни один человек. У. Баффет не покупает компании, которыми владеют люди, к которым он испытывает антипатию.

Если спросить Чарли, почему они добились успеха, он ответит, что это произошло благодаря «разумному процессу принятия решений» и тому, что они никогда не зависели и не оглядывались на мнение других людей. Кроме того, У. Баффет подчеркнул, что счастлив тем, что родился в США. По его словам, это все равно что выиграть в лотерею — 1 шанс из 50. У него есть подходящие способности для того, чтобы стать успешным в крупной капиталистической державе, где востребовано умение правильно использовать капитал.

У. Баффет проиллюстрировал свое утверждение, процитировав Билла Гейтса, который однажды заявил, что «если бы он родился несколько тысяч лет назад, то непременно стал бы добычей какого-нибудь хищника».

Что касается блеска роскоши, то он и так вполне доволен своей жизнью. Мистер Баффет предостерег студентов от подражания богатым людям. Не стоит делать что-то лишь потому, что все так делают. Например, ему не нужна большая яхта, потому что приносимые ею удовольствие и польза не оправдывают хлопоты и затраты, с которыми связано владение и ремонт. Однако богатство дарит ему «главную роскошь»: У. Баффет каждый день занимается тем, что ему нравится, и чувствует себя намного счастливее, чем большинство 74-летних людей. Огромный особняк ему также ни к чему. Он предпочитает работать с приятными людьми.

Похоже, эта симпатия взаимна, поскольку за 15 лет из штаб-квартиры Berkshire Hathaway не уволился ни один из 18 сотрудников компании. Кроме того, У. Баффет никогда не заключает сделок только ради денег. Это так же нелепо, как жениться по расчету, если у тебя огромное состояние. Деньги подарили ему роскошь выбора. Богатство и заключается как раз в богатстве выбора.

У. Баффет вспомнил о том, как смотрел бой боксеров-средневесов по платному телеканалу. Просмотр обошелся ему в 54,95 долл. Но разве это цена? В недавнем прошлом такой боксерский поединок могла посмотреть лишь собравшаяся в Мэдисон-сквер-гардене относительно небольшая аудитория. Боксеры оказались в выигрыше, потому что благодаря техническому прогрессу за их выступлениями могут следить миллионы людей.

Поэтому У. Баффет положительно относится к прогрессивному подоходному налогу. Аналогичные чувства, по его мнению, должны испытывать и спортсмены: благодаря обществу они получают огромные гонорары, и для того, чтобы такое положение сохранялось, они должны делиться своими заработками с другими людьми.

Вопрос: Очевидно, что вы никогда не прибегнете к выравниванию доходов в Berkshire Hathaway. Однако вы продаете страховые продукты, которые помогают другим компания выравнивать доходы или, во всяком случае, добиться того, чтобы их положение не выглядело плачевным. Нет ли здесь противоречия?

Ответ: Идея страховки состоит в том, чтобы откладывать некую сумму каждый год для того, чтобы защитить себя от кризиса, который случается раз в 20 лет. Сама природа страхового продукта состоит в выравнивании доходов. Возьмем для примера автострахование. Вы платите 400 долл. (или 350 долл., если позвоните в Geico), чтобы обезопасить себя от потенциальных угроз. Иногда компании неправильно применяют страхование, но сама услуга здесь ни при чем. Если вы заключили сделку на «трансфер без риска» со страховой компанией, в случае необходимости, вы получаете возможность воспользоваться ее услугами. Berkshire заключила две крупнейшие страховые сделки, имеющие обратную силу.

Первая из них имела место, когда White Mountain купила One Beacon, а вторая — когда ACE приобрела Cigna. Каждый из покупателей заплатил по 1,5 млрд долл., чтобы сократить платежи, связанные с неприятными происшествиями в прошлом. У Berkshire было больше возможностей противостоять рискам, чем у White Mountain и ACE (обе компании с трудом оплатили свои сделки). Но и наши силы не безграничны.

В США было несколько случаев трансферов с нулевым риском. Но в последние пять лет они осуществляются очень редко, потому что адекватность рисков трансфера должны подтвердить аудиторы. Это нужно не только для бухгалтерии. В общем, первичный страховщик и перестраховщик должны понимать друг друга и тесно сотрудничать. Если перестраховщика убили, то первичный страховщик не может просто передать дело кому-то еще. Он должен будет учесть полученный опыт в квоте следующего года. Сегодня эта практика встречается довольно редко, потому что из-за появления брокеров страховщики ориентированы не столько на клиентов, сколько на количество транзакций. Развитие отношений с клиентами никого не волнует. Главное — более низкая цена.