П.И.С.Ж. - Ким Шмонов

пункт – это было слабое звено, я должен был догадаться. Устаревший аппарат энтропийной теории информации и целых два (два!) оператора «Е перевернутое», один из которых обозначал «где угодно», а второй «хоть какой-нибудь».

Такая слабая постановка задачи не могла привести к успеху.

12. Не путать с харакири

Когда я перешел из светлого, залитого солнечным светом кабинета подотдела Общей Семантики Глобальных Проблем в мрачные сырые коморки подотдела Общей Семантики Частных Решений, настроение мое уже успело подпортиться. Кораблик мечты разбился о склизкие скалы реальности, призрак патента класса Си почти растаял в воздухе, а от недавнего задора не осталось и следа.

Я меланхолично протянул распечатку секретарю. Тот задумчиво на меня посмотрел, пробежался глазами по бумажке, шмыгнул своим большим мясистым носом и бесцветным голосом произнес:

– А понятно, Б приятно… А с этим что прикажете делать? – и он провел засаленным коротко остриженным ногтем по третьему пункту.

Я еще даже не приступил к работе, а неприятности уже начались…

Ну что ж, когниоисторик я или не когниоисторик.

– Тамагочи! – выпалил я первую попавшуюся мне спасительную мысль – попробуйте тамагочи.

– Тамагочи? – переспросил секретарь

– Да, тамагочи – повторил я – только не перепутайте, пожалуйста, с харакири.

13. Вязкая масса

Тамагочи, не тамагочи, но третий прототип был довольно специфичен – вязкая тягучая масса зеленовато-бурого цвета. Никаких тумблеров, никаких табло, вообще ничего, что бы напоминало о научно-техническом прогрессе…

В соответствии с инструкцией (кто ж их пишет, хотел бы я знать), сей предмет следовало помять в руках, ни о чем особенно не задумываясь, а затем что есть силы, проявив максимум эмоций, швырнуть, ну, допустим, в ближайшую стену. Что я, собственно, и сделал.

Правда, вместо стены я попал в микродиодный монитор системы оповещения. Но это теперь не важно.

Вязкая масса под действием кинетической энергии на десять секунд превратилась в жидкость с бесконечной силой поверхностного натяжения, которая, будучи абсолютно чувствительной к напряженности окружающего психополя, сформировала на поверхности послание…

На мерцающем зеленовато-неоновом фоне плана эвакуации я увидел прозрачно желтые символы. Символы, которые сложились в слова.

Я прочитал:

«Мы пойдем другим путем»

14. Настало время рассказать о ЗПЦ

И вот тут мне стало по-настоящему страшно… И вот тут-то я почувствовал, что все эти высокопарные надписи – не просто квантовый скачок появления смысла из бессмыслицы, за этим действительно стоит какой-то условно-антропоморфный разум. Ни злой, ни добрый, просто сам по себе…

Когда-то, в далекие времена, в смысловой картине Вселенной имели место быть все эти Теосы, Деусы, всемогущественные и неописуемые… Ученые долго искали подтверждения их существованию, или опровержения, но тщетно… Отправлялись экспедиции в далекий космос, все тщательнее препарировались бозоны Хиггса, все доскональнее изучались нейтринные поля. Пусто… Как, извините, в физическом вакууме…

На этом и порешили. Все Боги, Теосы и Деусы были признаны архетипами со всеми вытекающими… А это означало, что каждый дееспособный гражданин вправе был эти архетипы признавать или отрицать, относясь к каждому из них на свое усмотрение. Такая вольность в конце концов привела к тому, что под натиском научно-популярной пропаганды эти архетипы, так же, как и все остальные, включая Эдипов комплекс, канули в лету…

Однако, лет через сто после Четвертой технологической пытливый ум Джордана Брюннера задался вопросом: а как же эти самые архетипы появились? Запутавшись в теоретических выкладках, Брюннер решил разрубить гордиев узел противоречий острым клинком эксперимента.

Собрав на одном из необитаемых островов пару сотен полуразумных обезьян-андроидов, он путем несложных процедур и ритуалов (включая испепеление неугодных, манну небесную, чудесные спасения и прочая, и прочая) добился-таки, что архетип на данном острове все-таки заработал. Но самое интересное началось потом.

Сформировав архетип, Брюннер решил его расформировать, элегантно, легким движением властной руки, как и полагалось истинному ученому.

Демонтировав испепелитель, выключив манногенератор и отозвав команду спасателей, он поставил, везде, где только можно, звуко- и видеозаписывающую аппаратуру и начал ждать.

Однако ждать пришлось совсем недолго… Уже на следующий день испепеления, спасения и манна небесная продолжились, как ни в чем не бывало. Брюннер в срочном порядке вылетел на остров и пропал… Пропал навсегда.

Уже позже за расследование инцидента взялась авторитетная комиссия. Выводы ее были неутешительны… Так появился ЗПЦ – Закон Подспудного Целеполагания.

15. Что было дальше

В общем-то, «мясник» из подвала не подвел. Была разработана принципиальная схема портативного устройства, подключенного к большой системе, центром которой выступал мощный нейрокомпьютер. Соответственно, устройство выполняло две основных функции:

А. Собирало флуктуации психополя от индивидуума (то есть, пользователя) и передавало их на нейрокмпьютер.

Б. Выдавало мультимедийные сообщения пользователю, в соответствии с алгоритмом, сформированным нейрокомпьютером, для принятия им, пользователем, к сведению.

Флуктуации психополя, представляющие собой ожидания, надежды, опасения и желания, обрабатывались нейрокомпьютером, на основании чего разрабатывался алгоритм генерирования мультимедийных сообщений.

Мультимедийные сообщения, соответственно, направляли индивидуумов на реализацию надежд и желаний, отвращали от опасений и негативных ожиданий, при этом избегая неразрешимых противоречий, и (и!) давали чувство осмысленности (да!) всего (всего-всего!) вокруг происходящего.

Вот как-то так.

16. И все же, что такое ЗПЦ?

А сам по себе, Закон Подспудного Целеполагания очень даже прост. Являясь продолжением принципа неопределенности Гейзенберга, закона наблюдателя и мысленного эксперимента с котом Шредингера, он гласит примерно следующее:

Материальная реальность на своем квантовом уровне:

хоть и не имеет явной цели своего развития, но –

– зависит не только от наблюдателя, но и от любого сколько-нибудь проявленного отношения к себе,

будь то вера, надежда, отрицание или страх, и таким образом

ПОДСПУДНО ЦЕЛЕПОЛАГАЕТ САМОЕ СЕБЯ.

Теперь вы понимаете мои опасения.

17. Моя функция, как когниоисторика

Моя функция, как когниоисторика, была чрезвычайно проста. Мне следовало подобрать когниоисторический материал для обучения нейрокомпьютера, дабы мультимедийные сообщения были максимально осмыслены…

18. Очередной прототип

Очередной прототип уже не надо было сжимать в руках – вживленный в зубную эмаль шестого верхнего правого моляра, он чутко реагировал непосредственно на мозговые волны. Для активизации режима получения сообщения необходимо было цыкнуть зубом (да, именно цыкнуть – есть такой древний мышечно-двигательный ритуал).

Когда я вышел из Кабинета микроконтроллерного дантиста, я не стал долго выбирать удобного момента и сразу же цыкнул зубом (тренировки с высококлассным инструктором не прошли даром).

Сообщение не заставило себя долго ждать. Тут же раздался голос, резонирующий всей моей черепной коробкой:

– ВСТАНЬ И ИДИ!

19. Конец?

То, что было дальше, я совсем