Падшие - Лорен Кейт

Позвони мне немедленно!

Я прождала всю ночь… так что уже готова.

И помни мантру, которой я учила тебя:

«Ты выживешь! „

Кстати, если это важно, я думаю, все совершенно забыли о…

В типичной для Калли манере, текст сообщения был таким большим, что мобильник Люси урезал это сообщение до первых четырех строчек. В некотором смысле, Люси почти вздохнула с облегчением. Она совсем не хотела читать то, что все уже выкинули из головы случившееся с ней; забыли, как какой-то хлам о том, что она натворила, чтобы ее упрятали в этот интернат.

Она вздохнула и открыла второе сообщение. Оно было от мамы, которая только несколько недель назад обрела навык создания смс-сообщений, и которая конечно же не подозревала об одном-звонке-раз-в-неделю, иначе она никогда бы не оставила свою дочь здесь. Ведь так?

Малышка, мы все время думаем о тебе.

Будь умницей и пожалуйста попытайся есть достаточно белка.

Пиши когда сможешь. Любим тебя.

M&D

Со вздохом Люси поняла, что родителям, должно быть это правило было хорошо известно. Как ещё можно было объяснить их вытянутые лица, когда она помахала им на прощанье этим утром у школьных ворот, неловко держа свою тяжеленную сумку? За завтраком она было попыталась сострить, что в новой школе она наконец-то утратит этот ужасный акцент уроженцев Новой Англии, который она легкомысленно приобрела учась в Дувре, но родители даже не подумали улыбнуться. Она тогда еще решила, что они волнуются за нее. Ее родители этим утром вели себя необычно: они были молчаливы и сосредоточенны, иногда странно переглядываясь между собой. Это могло означать, что на этот раз Люси действительно всё испортила. Теперь же она поняла их странное поведение за завтраком: её родители уже осознавали то, что будут сильно ограничены в общении со своим единственным ребенком.

— Мы все еще ждем одного человека, — насмешливо пропела дежурная.

"Интересно, кого?“, внимание Люси переключилось обратно на коробку с "Запрещенными Материалами“, которая теперь была наполнена контрабандой, которую она таковой никогда не считала. Она внезапно ощутила колющий спину взгляд темноволосого парня. Она обернулась и поняла, что каждый из троицы выжидающе смотрит на нее.

Ее очередь.

Она шагнула вперед, закрыла глаза и медленно разжала пальцы, позволяя телефону выскользнуть из ладони, чтобы стать частью кучи «конфиската». Звук с которым мобильник упал на вершину кучки сообщил ей, что с этой минуты она сама по себе.

Тодд и Габби направились ко входу в школу, даже не оглянувшись на нее, но зеленоглазый парень повернулся к дежурной.

— Мисс, я могу проводить ее, — сказал он кивая на Люси.

— Теперь это не входит в твои обязанности, — ответила она автоматически, как-будто ожидала от него чего-то подобного. — Ты теперь снова студент, и для тебя это означает те же ограничения, что и для новичков. Возвращайся в первый корпус. Если же тебе это не нравится, то в следующий раз ты дважды подумаешь перед тем, как нарушать условие условно-досрочного освобождения.

Парень застыл неподвижно, ничего не отвечая, в то время как дежурная мягко теснила Люси, насторожившуюся при словах "условно-досрочное освобождение", к краю площадки.

— Двигайся! — сказала она, будто ничего не произошло, — Жилой корпус, — Она указала рукой на окно, в котором западнее здания Главного офиса, в котором они сейчас находились, виднелось мрачноватое строение. Люси заметила Габби и Тодда медленно идущих по направлению к нему, за ними также медленно и неохотно брел третий парень, как-будто догнать впереди идущих было последним из того, что он собирался сделать. Здание жилого корпуса выглядело огромным и было квадратным по форме. Возведенное из прочных серых блоков и снабженное мощными входными двухстворчатыми дверьми, оно словно бы громогласно заявляло, что ее беззаботная жизнь окончена. Большая каменная мемориальная доска была установлена в середине начисто вытоптанной, будто мертвой, лужайки.

PAULINE DORMITORY (жилой корпус "Полин")

Все это выглядело еще более уродливым в тусклом свете утреннего солнца, лучи которого безуспешно пытались пробиться сквозь плотный сизый туман, чем на виденной ею ранее черно-белой фотографии. Даже с такого расстояния, Люси могла разглядеть черную плесень густо облепившую фасад здания. Все окна были забраны решетками с частыми рядами толстых стальных прутьев. Она прищурилась, всматриваясь вдаль. А это еще что? Ну конечно же… колючая проволока, протянутая поверх забора вокруг здания.

Дежурная смотрела вниз пока быстро просматривала ее документы. Затем раздалось равнодушное:

— Комната номер 63. Оставьте пока свою сумку и остальные ваши вещи в моем офисе. Сегодня днём Вы сможете распаковать их.

Люси подтащила свою яркую красную сумку к трем другим неприметным черным чемоданам. Затем она машинально потянулась за телефоном, который обычно исправно служил ей «напоминалкой». Сейчас ее рука нашарила лишь пустое отделение, девушка тяжко вздохнула и постаралась запомнить номер комнаты. Ее память в последнее время напоминала решето и без этого чуда техники теперь ей придется трудновато. Она все еще не понимала, почему она не могла остаться со своими родителями; их дом в "Ударе молнии" был менее, чем в получасе езды от "Меча и Креста". Было бы так хорошо, вернуться домой в Саванну, где, как всегда говорила ее мама, даже ветру было лень дуть. Более мягкое, и тягучее, будто замедленное, течение жизни в Джорджии гораздо больше подходило Люси, чем энергичные темпы Новой Англии.

Но в "Мече и Кресте" она не чувствовала себя как в Саванне. Едва ли можно было себя чувствовать хорошо в таком безжизненном, мрачном месте, куда тебя отправили по настоянию суда. На днях она подслушала телефоный разговор отца с директором школы, который отвечал кивая головой профессору биологии, "Да, да, возможно так будет лучше для нее, все-таки постоянный контроль… Нет, нет, мы не хотели бы вмешиваться в Вашу систему."

Очевидно её отец не знал в каких условиях здесь живут студенты. Это место было похоже на тюрьму строго режима.

— И что насчёт красных… э-э-э, про которых вы говорили? — спросила Люси дежурную, уже готовую освободиться от общения с девушкой.

— Красные лампочки, — ответила дежурная, указывая рукой на маленькое встроенное устройство на потолке, похожее на выпуклую линзу с мерцающим внутри красным огоньком. Люси не видела такого прежде, и как только дежурная указала на одно из них, девушка поняла, что они здесь были повсюду.

— Видео-камеры?

— Вы совершенно правильно поняли, — с ленивой снисходительностью в голосе ответила дежурная. — Мы сделали их заметными специально. Они служат напоминанием, того что Вы находитесь под наблюдением каждую минуту и в любой точке нашего учреждения. Так что не пытайся обмануть нас, это тебе не поможет.

Каждый раз, когда кто-то теперь заговоривал с Люси, ей начинало казаться, что она опасная психопатка, и она уже почти поверила, что так оно и было.

Все лето, воспоминания преследовали ее даже во сне и в те редкие моменты, когда родители оставляли ее в покое. Кое-что произошло в той лодке, и казалось что каждый (включая и саму Люси) заложил бы душу, чтобы узнать что именно. Полиция, судья, работник службы патронажа — все они пытались вырвать из нее признание. Но все их старания были тщетны. Она повторяла только одно: они с Тревором на протяжении всего вечера шутили, разговаривали друг с другом в лодке на озере, держась немного в стороне от остальных. Поначалу она еще пробовала что-то объяснить, говоря что это была одна из лучших ночей в ее жизни, пока не стала худшим из кошмаров.

Она потратила так много времени, прокручивая события той ночи у себя в голове, снова слыша смех Тревора, чувствуя его руки, сжимающиеся на ее талии, и пыталась побороть тошноту, убеждая себя, что она действительно ни в чем не виновата.

Но теперь, каждый пункт из жесткого свода правил "Меча и Креста", казалось, работал против нее, все выглядело так, будто она на самом деле была опасна для общества и нуждалась в постоянном контроле.

Люси ощутила крепкую руку на плече.

— Обратите внимание, деточка, — сказала дежурная. — Если это хоть немного Вас утешит, то имейте в виду, что Вы далеко не самый худший экземпляр в нашей коллекции.

Это были первые доброжелательные слова, который она услышала от дежурной. — Она что думает, что это заставит ее почувствовать себя здесь лучше? Как бы не так. Ее отправили сюда из-за подозрительных обстоятельств смерти ее парня, ее считали ненормальной и опасной для окружающих, и, тем не менее, она была здесь "далеко не худшим экземпляром"? Теперь Люси задавалась вопросом, с кем же тогда в "Мече и Кресте" обычно имели дело.