Буддизм в современном мире - Илья Мельников

Однако уход Гаутамы из общины все равно для всех стал неожиданностью. Как-то, после вечернего сбора, когда вся община собралась расходится после проповеди, которую на этот раз вели оба учителя, Гаутама поднялся со своего места, накинул на плечи золотистый плащ, и обернулся, чтобы последний раз взглянуть на своих братьев, собравшихся вместе. Как будто чувствуя, что сейчас произойдет нечто важное, ученики застыли. Никто не расходился. Разговоры замерли на устах. Взгляд Сиддхартхи проплывал по лицам, которые стали за годы отшельничества родными ему, он видел глаза, направленные на него, глаза ждущие, глаза удивленные, глаза печальные, самые разные глаза, в которых единым было одно, – желание, чтобы он не уходил. Единственная невысказанная просьба, которую он не мог исполнить. Он покинул отца, мачеху и сына, он покинул своих жен и дворец ради Истины. Он не может остановится, ибо даже здесь, в этой великолепной общине он не нашел Истину. Сиддхартха грустно улыбнулся и направился к заставшим на своих местах учителям. Алара смотрел прямо на него. Уддаха смотрел в землю.

– Достопочтимые! Спасибо вам за все, что вы сделали для меня. Никогда я не забуду вашей доброты. Однако нельзя камню долго лежать на одном и том же месте, иначе он зарастем мхом. Позвольте же мне покинуть вас.

Уддаха быстро вскинул глаза на Гаутаму. Лицо ученика было непроницаемо. Однако нет, это было не лицо ученика. Это было лицо человека, который понял суть явления, и не имеет больше желания заниматься им. Это было лицо равного ему. Взглянув в глаза Сиддхартхи, Уддаха увидел там нечто такое, что сразу же заставило его забыть о том, какие доводы он готовил, чтобы удержать Гаутаму в общине. Этот отшельник знал больше, чем его учителя. И Уддаха ничего не сказал…

Однако Алара был иного мнения. Он обнял Сиддхартху за плечи, и, глядя ему прямо в глаза, вопрошал:

– Отчего же ты покидаешь нас, Гаутама? Разве ты видишь изъяны в нашем учении? Разве есть учение более чистое, чем наше? Где ты будешь его искать?

– О мудрейший! Нет учения превыше вашего. Я не видел такого. Однако я не вижу никакой пользы в созерцании.

– Как?! – в один голос воскликнули оба учителя.

– Разве не учили Вы, о достойнейшие, о неизменности души? Какую же пользу может дать ей созерцание или любая другая практика? Если душа неизменна, что может повредить ей либо возвысить ее? Разве не смешными будут наши попытки как-то воздействовать на нее? Разве не все равно будет Атману, в какой оболочке придет к нему эта душа, ведь она остается все той единой и неменяемой сущностью? Право же, Атман кажется мне слишком разборчивым, если он станет обращать внимание на развитие нашего духа, ждать, когда он подготовит душу к встрече с Божественным, если подарок-то не меняется никак… Итак, душу мы совершенствовать не можем, можем лишь совершенствовать наш дух. Но ни дух, ни тело наше не нужны Атману. Не кажется ли Вам, что в этом случае наши практики теряют свой смысл?

Учителя застыли пораженные. То, что говорил этот человек, было совершенно ново. Это было кощунственно¸ не влезало ни в какие рамки, это было совершенно ничем не подкрепленное утверждение, свержение всякого авторитета… Они могли опровергнуть каждое слово Гаутамы. Однако его слова оглушили их. Они могли сказать многое. Что он не понял всю полноту их учения, иначе никогда бы не произнес этих слов. Что на самом деле все намного сложнее. Что за их плечами стоит опыт целых поколений учителей. Что не стоит доверять своему изменчивому разуму… Но было в глазах говорившего нечто такое, что мешало говорить. Что само утверждало свою правоту. Что сеяло смятение в их душах.

Уддахаа поднялся и стал рядом с Алларой. Он протянул руку и положил ее на плечо Сиддхартхе.

– Нам нечему тебя учить. Иди с миром. И пусть Атман направит стопы свои.

Сиддхартха улыбнулся своей такой знакомой, милой всепонимающей улыбкой, поклонился обоим учителям и направился прочь. По общине пробежал ропот. Сиддхартху провожали долгими печальными взглядами. Для всех он так и остался загадкой. Кто же он на самом деле? Запутавшийся отшельник? Неусидчивый аскет? Капризный царевич? Или правда, человек, который видит дальше, чем даже их учителя? На эти вопросы каждый отвечал по разному. И каждый не был уверен в правоте своих ответов.

Аллара повернул голову к старому другу:

– Почему ты отпустил его?

И услышал еле различимый, тяжелый шепот, выдающий глубокое волнение мудрого отшельника:

– Сегодня мы потеряли только одного из учеников. Однако если бы он остался, мы потеряли бы всю общину…

Ламаизм имеет свои особенности, которых нет в других буддийских школах. Так, последователи этой религии считают, что буддийские божества могут воплощаться в реальных земных людей, чтобы иметь возможность проповедовать человечеству. Таковы, например, легендарные личности Тулку, Хубилган, Гэсэн, Хутухта. Эта идея является заимствованной из более ранних народных верований народов, исповедующих ламаизм. Ведь буддизм достаточно естественно взаимодействовал с самыми различными местными культами, иногда вплетаясь в них, иногда дополняя их, иногда замещая эти верования. Точно так же возник и ламаизм: традиции ваджраяны были сплавлены с местными религиозными традициями, переосмыслены в новом ключе и преподаны в виде новой формы буддизма. Старинные добуддийские божества «приняли буддизм», «встречаясь» в легендах с самим Буддой или Далай-ламой, и, «освященные» таким образом, стали святыми буддийского пантеона, которым можно поклоняться в буддийских храмах.

Конец ознакомительного фрагмента.