Киберномика: к теории информационной экономики - Джон Барлоу

Вот только это не так. Это были механизмы передачи сжатого изложения мысли, которые позволяли хотя бы передать ее, дать ей новое пристанище в чем-то похожем на ее естественную среду обитания, которая есть в пространстве между стенками человеческого черепа.

И вот появляется средство транспортировки, само очень похожее на мысль: электричество. С той секунды, когда Морзе выстучал «Вот что творит Бог!», начался процесс, который даже такой древний сэр как Натаниэль Готорн оказался способен осознать, когда написал:

«Свершилось ли так — или просто приснилось мне — что посредством электричества, мир материи превратился в гигантский нерв, вибрирующий тысячами миль в застывшем мгновении? Скорее уж земной шар был бесконечной головой, мозгом, разумным инстинктом!»

Может показаться странным, но факт состоит в том, что мы не знаем что есть мысль, что есть электричество, даже что такое разум, но мы можем быть вполне уверены по крайней мере в том, что это не вещи. И тем паче никоим образом не стоит путать их с теми материальными объектами, с помощью которых мы традиционно передаем их на расстояние.

И вдруг — мы можем передавать мысли на расстояни без этих объектов. Более того — вполне вероятно, что мы быстро движемся в направлении точки, где слова Готорна окажутся правдой — к тому ужасающему и волшебному состоянию, когда наконец все синапсы на планете будут непрерывно соединены — не в один гигантский контейнер, но в один гигантский контекст: дом всякой мысли. Наш Разум.

А пока что нам стоит научиться думать об этом контексте, Киберпространстве, как об окружении, а не как о носителе. И нам определенно стоит прекратить основывать транзакции информационной экономики теми объектами, которые однажды, к сожалению, пытались их вмещать.

3. Конец бухгалтерской отчетности

Как уже говорилось выше, определяющим допущением физической экономики было существование предсказуемых и очень тесных отношений между вложениями и прибылью. Тостеры выходят на рынок (после того как будут произведены несложные расчеты, связанные с их созданием), доллары поступают на счет.

Информационная экономика ведет себя совершенно по-другому. Прежде всего, стоимость производства с большим трудом поддается оценке без множества допущений, которые выглядят на бумаге гораздо более определенно, чем если бы мы были честны насчет их интуитивного, «топкого» происхождения.

По правде говоря, значительная часть по-настоящему продуктивной творческой активности отпускается как хлеб по водам, без какой-либо однозначной уверенности в существовании четко прослеживаемого вознаграждения. Информационно-экономические отношения пышным цветом распускаются на безрассуднейших актах веры, любой относительно полный список которых занял бы гораздо больше места, чем занимает этот документ.

Таким образом, существующая в настоящее время корпоративная уверенность в предсказуемых результатах — основывающаяся по большей части на принуждении этих балансовых отчетов, которые являются средствами изменения квартального успеха — может быть совершенно непродуктивна для долгосрочных организационных инноваций.

С другой стороны, молодые корпорации, которые вовлечены в то, что можно охарактеризовать как «экономика дарения» — набор практик, основанных на принципе «что посеешь, то и пожнешь» — отбирают огромную долю новых инвестиционных капиталов.

4. Транзакции становятся непрерывными

В экономике Жизни транзакции находятся в постоянном движении — даже если отдельным объектам охоты кажется иначе в тот момент, когда они становятся частью рынка. В экономике вещей, в частности в Индустриальную Эру, мы склонны были рассматривать каждую сделку как нечно отдельное от окружающего потока. Я иду в магазин и покупаю тостер. Точка.

Информационный обмен не таков. Коммерческие диалоги не прекращаются, потому что чем дольше они продолжаются, тем выше растет ценность, вложенная в них их участниками. Если обмен полезен, доверие и понимание со временем углубляются. Человеческая полоса пропускания расширяется. Вокруг таких обменов формируются сети.

5. Прозрачность приходит на смену секретности

В условиях повсеместной доступности дешевых и подробных данных, способность какой-либо организации поддерживать влияние, основанное на невидимости того, что она знает, становится обеспечивать все сложнее и сложнее. Не так уж давно, торговые взаимодействия в реальном времени на уровне Нью-Йоркской фондовой биржи было ограничено и доступно только таким как Меррил Линч. Сейчас это соответствует истине только частично, и продлится такое положение дел недолго. Я сильно подозреваю, что любой, кто хочет что-нибудь узнать, вскоре получит возможности это сделать, вне зависимости от того, что именно его интересует.

На этом этапе равновесие сместится от тех, кто знал конфиденциально, в сторону тех, кто способен действовать быстро и решительно на основании знаний, общих для большинства заинтересованных соперников.

На этом этапе сама природа соревнования сместится от дарвинистского мультика в сторону модели, которая гораздо лучше отражает то, как Жизнь работает на самом деле. Потому что, в то время как часть Природы бесспорно «кровава когтями и клыками», это только часть истории. Большая часть того, что происходит между организмами на самом деле это не сражение, но диалог — симбиоз, совместное хозяйствование, кооперация.

Эти процессы уже составляют значительную часть того, что происходит в кремниевых организациях на техническом уровне; большая часть истинных создателей этих организаций вовлечена в скрытое сотрудничество такого уровня, что их юридические отделы хватил бы удар, узнай они об этом.

Инженеры уже знают то, что староголовые менеджеры их организаций похоже неспособны понять: открытые системы почти всегда побеждают. Маркетинговый провал когда-то значительно превосходящей технологии Apple Computer's имеет одну центральную причину, и заключается она в отказе Apple делать доступной информацию, в которой другие игроки индустии нуждались для создания продуктов, которые использовали эту инфорацию на глубинном уровне.

Чем более система открыта, будь эта система компанией или технологической платформой, тем больше вероятность, что она сможет породить интерактивность, и тем самым стимулировать внимание.

А вот что остается ценным — несомненно, эта ценность может стать главной валютой будущего — это внимание, возможно единственная вещь, которой я и Билл Гейтс владеем в равной степени. Его церебральный процессор (так же как и его бумажник) конечно превосходит мой, но глаза и уши обладают довольно ограниченной пропускной способностью. Таким образом, завоеваение, поддержка и обслуживание внимания обретает первостепенную важность.

6. Хаос становится возможностью

Существует известная китайская идеограмма, означающая одновременно «кризис» и «счастливый случай». То, как некто трактует этот символ, зависит исключительно от его способности допускать неопределенность и отказ от права контроля.

Зигмунд Фрейд однажды явился ко мне во сне и сказал, что невроз есть не что иное, как неспособность выносить неопределенность (это я не выдумываю). И если следовать этому определению, большинство крупных организаций опасно невротичны. Я сделал наблюдение, что современные корпорации ценят предсказуемость — которую я определил бы как иллюзию уверенности — даже выше функциональности. Иногда, даже выше дохода.

Они предпочитают «известное зло». Если я прав насчет биологическй природы информационной экономики, мечта о предсказуемости больше не является той роскошью, которую они могут себе позволить, и это их предпочтение приведет к концу большинства из них.

Жизнь непредсказуема в эру столь абсудрно расширяющихся возможностей. Непредвиденные последствия становятся правилом. В условиях экспоненциально растущих технологий, эта «проблема» только обостряется. Каждый раз, решая одну проблему, мы в процессе создаем несколько новых.

Это время будет тяжелым для перестраховщиков. Это время будет прекрасным для проворных, маленьких, хитрых и смелых. Те менеджеры, которым по-прежнему нравится воображать свои организации огромными машинами, вроде кораблей, за штурвалами которых они стоят, обнаружат, что руль с механизмом более не соединены.

Более того — они могут обнаружить, что их организации больше похожи на кораловые рифы, нежели на корабли. И что можно сказать о кораловом полипе, который претендует на «управление» своим рифом?

Золотой Век Иронии

Примерно 2500 лет назад Гераклит предположил, что фундаментальным принципом действия вселенной является нечто, что он назвал энантиодромией, бесконечным процессом превращения вещей в свои противоположности. Его вселенная действовала на переменном/постоянном токе, все время меняя полярность, все время переворачивая вверх дном то, что существовало, в непрерывном танце парадокса.