Менялы - Артур Хейли

— Спасибо за откровенность, Леонард, — спокойно ответил Хейворд.

— А если вы всерьез отнесетесь к моему предложению, звоните в любое время.

Роско Хейворд вовсе не собирался делать ставку на “Нортэм стал”. После жестокого приговора, только что вынесенного Леонардом Кингсвудом, он никогда не согласится на это из самолюбия, хотя деньги и имели для него значение. А кроме того, он был преисполнен непоколебимой уверенности в том, что ему уготована главенствующая роль в “ФМА”.

Вновь зазвонил телефон. Он снял трубку, и Дора Каллаган сообщила, что на проводе еще один директор: “Мистер Флойд Леберр”.

— Флойд, — начал Хейворд тихим, серьезным голосом, — с глубоким прискорбием извещаю вас о постигшем нас горе…

Глава 3

Не все покинули конференц-зал с той же поспешностью, что Роско Хейворд. Некоторые задержались в коридоре и тихо беседовали, потрясенные услышанным.

Алекс Вандерворт подошел к Эдвине и указал в сторону своего кабинета, находившегося рядом. Кабинеты руководителей банка располагались на том же этаже, что и конференц-зал, — на 36-м, в административной башне.

— Хочешь заглянуть ко мне на пару минут?

— Да, с удовольствием, — ответила она. Алекса и Эдвину связывала давняя дружба. И несмотря на то что Эдвина, возглавлявшая центральное отделение “ФМА”, стояла на несколько ступеней ниже Алекса в банковской иерархии, он всегда держался с ней на равных, а в вопросах, касающихся ее “вотчины”, имел дело непосредственно с ней, минуя бюрократическую машину.

— Алекс, — поддела его Эдвина, — должна заметить, ты совсем отощал.

Добродушная улыбка осветила его гладкое, круглое лицо.

— Бросается в глаза, а?

Алекс Вандерворт был любителем вечеринок и приемов, знал толк в еде и винах. К сожалению, он быстро набирал вес. Периодически Алекс садился на диету, сейчас как раз был один из таких периодов. Словно по негласному соглашению, они нарочито избегали говорить о том, что сильнее всего волновало обоих.

— Как в этом месяце идут дела в отделении? — спросил он.

— Отлично. Я преисполнена оптимизма в отношении следующего года.

— А что Льюис думает по этому поводу? Льюис Д'Орси, муж Эдвины, был владельцем и издателем популярного среди вкладчиков бюллетеня.

— Он настроен весьма мрачно. Предвещает новое падение доллара.

— Я с ним согласен. Видишь ли, Эдвина, беда американских банков заключается в том, что мы не поощряем вклады в иностранной валюте — швейцарских франках, немецких марках и так далее, — как это делают европейские банки. Мы идем навстречу только большим корпорациям, которые знают, как надавить. Что же касается средних и мелких вкладчиков, для них такие уступки делаются редко, если вообще делаются. Начни мы открывать счета в европейских валютах десять или даже пять лет назад, многие из наших клиентов не проигрывали, а выигрывали бы при колебаниях курса доллара.

— А министерство финансов не будет возражать?

— Вероятно, будет. Но под давлением общественного мнения оно пойдет на попятную. Это уже проверено.

— Ты когда-нибудь затевал разговор на эту тему — чтобы больше вкладчиков имели счета в иностранных валютах?

— Однажды. Но безуспешно. Для нас, американских банкиров, доллар, каким бы слабым он ни был, остается святыней. А это все равно что зарываться головой в песок, люди же теряют при этом деньги. Лишь самые прозорливые догадались открыть счета в швейцарских банках, прежде чем доллар начал обесцениваться.

— Я много об этом думала, — сказала Эдвина. — Всякий раз, когда доллар падал, банкиры знали заранее, что это неизбежно произойдет. И тем не менее клиентов — за исключением избранных — не предупреждали, не рекомендовали им продавать доллары.

— Это считалось антипатриотичным. Даже Бен… Алекс осекся. С минуту оба молчали. Сквозь застекленную восточную стену кабинета были видны два огромных, недавно выстроенных небоскреба.

Глядя на них, Эдвина сказала:

— Окажись я сейчас на месте Бена, я была бы счастлива оставить после себя такой след, как “Форум-Ист”.

— Видимо, ты права. Без него это так и осталось бы неосуществленной мечтой.

“Форум-Ист” было названием крупной программы, разработанной городскими властями и направленной на реконструкцию центра города. По решению Бена Росселли “Ферст меркантайл Америкен” финансировал программу; ответственным со стороны банка был назначен Алекс Вандерворт. Центральный филиал, возглавляемый Эдвиной, выдавал ссуды на строительство и принимал закладные.

— Я как раз думала о переменах, которые произойдут в банке. — Эдвина чуть не добавила: “Когда Бена не станет…”

— Конечно, перемен не миновать, и, вероятно, немалых. Но я надеюсь, “Форум-Ист” они не затронут. Она вздохнула:

— И часа не прошло, как Бен сообщил нам…

— А мы обсуждаем будущее банка, хотя могила еще не вырыта. Что ж, никуда не денешься, Эдвина. Бен не стал бы возражать. Есть вопросы, которые требуют безотлагательного решения.

— В том числе: кто займет пост президента.

— Да, в том числе.

— Многие из нас надеялись, что это будешь ты.

— Честно говоря, я и сам надеялся.

Оба умолчали о том, что до сегодняшнего дня Алекс Вандерворт считался наследником Бена Росселли. Правда, в более отдаленном будущем. Алекс работал в “Ферст меркантайл Америкен” всего два года. До этого он занимал видный пост в “Федеральном резерве”, и Бен Росселли переманил Алекса к себе, с тем чтобы со временем сделать его первым лицом.

Тогда старик Бен сказал Алексу:

— Лет через пять я желал бы передать дела не просто блестящему профессионалу. Я хочу, чтобы банком управлял тот, кто всегда будет помнить: мелкие вкладчики, то есть частные лица, во все времена были для нас основой основ. К сожалению, сегодня банкиры слишком далеки от этих людей.

Бен Росселли ясно дал понять, что он ничего твердо не обещает, однако добавил:

— По-моему, Алекс, вы тот человек, который нам нужен. Давайте поработаем вместе, а там видно будет.

Алекс приступил к работе и вскоре благодаря своему опыту и непрестанному поиску нестандартных решений завоевал себе подлинный авторитет. Что же до жизненной философии, то оказалось, что зачастую они с Беном исповедуют одни и те же взгляды.

Алекс соприкоснулся с банковским делом еще в ранней молодости, причиной тому был его отец, эмигрант из Голландии, осевший в Миннесоте и занявшийся фермерством.

Питер Вандерворт-старший взял в банке кредит и, чтобы выплачивать проценты, гнул спину от зари до зари семь дней в неделю. В конце концов он скончался в нищете от непосильного труда, банк же продал его землю, погасив таким образом не только просроченные проценты, но и вернув первоначальную ссуду.

Печальный опыт отца убедил Алекса в том, что его место по ту сторону банковской стойки.

Молодой Алекс достиг поставленной цели, получив диплом Гарвардского университета и почетную степень доктора экономики.

— Все еще может свершиться по задуманному плану, — сказала Эдвина Д'Орси. — Ведь президента будет избирать совет директоров. А срок службы — это еще не все.

— Однако фактор немаловажный.

Про себя Алекс взвешивал шансы. Он знал, что ему хватит и опыта, и способностей, для того чтобы возглавить “Ферст меркантайл Америкен”, однако директора вполне могут отдать предпочтение ветерану банка. Скажем, стаж Роско Хейворда почти двадцать лет, и, несмотря на то что у него были разногласия с Беном Росселли, он пользовался прочным авторитетом в совете директоров.

Вчера ситуация благоприятствовала Алексу. Сегодня она изменилась. Он встал:

— Мне пора браться за работу.

— Мне тоже.

Однако когда Алекс остался один, он продолжал сидеть в задумчивости.

С директорского этажа Эдвина спустилась на скоростном лифте в фойе административной башни — ее архитектура представляла собой нечто среднее между Линкольн-центром и Сикстинской капеллой.

Окна фойе выходили на Росселли-плаза. Резкий осенний ветер кружил листья и вздымал пыль, торопя пешеходов к теплу очагов.

Эдвина не любила это время года. Оно навевало тоску, предвещало холода, дышало смертью.

Она невольно содрогнулась и поспешила в тоннель, соединявший административный корпус с центральным отделением банка — великолепным одноэтажным зданием. То была ее “вотчина”.

Глава 4

В центральном отделении банка среда началась как обычно.

На этой неделе Эдвина Д'Орси была дежурным администратором и пришла на работу в 8.30 — за полчаса до того, как массивные бронзовые двери открываются для клиентов.

Как управляющий центральным отделением “ФМА”, а также как один из его вице-президентов, она имела право отказаться от обязанностей дежурного. Однако Эдвина предпочитала выполнять эту работу наравне со всеми. Тем самым она доказывала, что может работать не хуже мужчин — она была очень щепетильна на этот счет все пятнадцать лет своей деятельности в “Ферст меркантайл Америкен”. Да и дежурить приходилось всего лишь раз в десять недель.