Поверья о Свободе - Рюзай Вудбэри

Шум, больше похожий на помехи в старом радио звонко отдавался в ушах, а мошки перед глазами постепенно поглощали весь мир вокруг неё.

— О боже, Сэма! — Женщина тут же подбежала к ней, дабы помочь подняться, но была встречена лишь холодом, что оттолкнул её подальше.

— Не лезь! — Сплёвывая горячую кровь на пол, она со всевозможной ей ненавистью посмотрела на людей, которых уже вряд ли могла назвать родителями. — Отойди от меня.

— Но родная…

— Я сказала пошла вон! — она кинула в старую женщину ведро, крича во весь голос как подбитое животное. — Вы… вы хоть можете себе представить, каково изо дня в день терпеть издёвки в школе?! — голос Сэмы хрипло отдавался в шершавых стенах скрипучего дома, было слышно, как она выдавливает каждое слово. — Серьезная Сэма-серьезная Сэма, — кривляясь дрожащим голосом, она видела, как буквально на глазах бледнеет лицо её матери, — башмаки шьёт — никто замуж не зовёт! — Слёзы злости, которые она более не могла сдерживать лились рекой. — Шить красивую обувь? Увольте! Бедность — вот мой главный враг! И никакие мечты о прекрасном не помогут погасить эту боль! — Уняв сильную дрожь в ногах, она встала и поковыляла к выходу, оставив родителей с глубокой раной в сердце.

Рябь в глазах размыла границы пузатого телевизора, смешав эту старую передачу в единую чёрно-белую кашу, и только тихие щелчки перед ухом позволяли Линде оставаться в бесконтрольном, но с трудом осязаемом ею мирке.

— Алло, земля вызывает Линду. Приём, зайка, приём! — Слегка подвыпившая Куся смотрела на загипнотизированную Линду и щёлкала пальцами перед ухом.

— Чего? — Выйдя из транса, Линда мельком осмотрелась вокруг, глядя то на уставши вздыхающего Финко, то на весёленькую Кусю с бокалом мартини в руках.

— Не знала, что нашу Линдочку привлекает бредятина для малолеток. — Взгляд Куси был направлен на пузатый телевизор, где шел чёрно-белый телесериал с небольшими помехами.

Линда еще раз кинула свой взгляд на телевизор:

— Напомни, Куся, сколько тебе лет?

— Эй, даму о таком не спрашивают! — Она взяла Линду за руку и повела к их столику. — Пойдем же, ну, а то Норн сейчас повесится от скуки.

Глава 3

Вечер. Сутулый гигант в чёрных тонах, которого все обзывают “главным офисом” давяще нависал над Линдой. Сегодня в офисном переулке было особенно мрачно: десятки разбросанных по газону цветов отчаянно бились за жизнь, за своё право на существование с бушующим ветром, который в эту мрачную пятницу разгулялся с новой силой.

— Сегодня они долго, но… вы ведь не оставите меня одну, а? — Линда закончила раньше остальных, и сейчас сидела на их привычном месте — самой крайней от служебного входа лавке, ожидая Кусю и Норна. — Такие хрупкие, но так упорно стоите на своём…, — сказала она с ноткой грусти, смотря на газон с цветами, что росли вдоль всего переулка. — Вы ребята со стержнем, да? Характер у вас есть, я признаю. — Её голос был подавленный, словно обращаясь к кому-то изнутри. — Главное, не забудьте, кто вы и для чего в этом мире, хорошо? Держитесь за своё “Я” до самого конца, ведь… потеряв себя — вы станете не более, чем бездушной оболочкой…, — взгляд Линды в одночасье застыл на бледно-серых подснежниках, лепестки которых отрывал один за одним бушующий ветер, — пустышкой, мечтающей о смерти. — Часть лепестков с диким воем поднялись вверх, кружась в вихре бледно-серого, оранжевого, фиолетового вальса. Подхватив тихо скатившуюся по щеке слезу, меланхоличное празднество цветов было окончено, и яркие, пестрящие красками лепестки улетели вдаль, оставив после себя лишь голые стебли цветов.

Руки и ноги уже дрожали и, словно выйдя из транса, Линда подумала, что сегодня стоило надеть тёплые штаны и куртку, вместо тоненького серого пальто.

— Клянусь, еще пять минут и я сама подымусь на их этаж! Чхать мне будет на правила, я замёрзла!

Только собравшись идти обратно, Линда увидела, как служебная дверь издала характерный скрип, и из неё показались хмурая Куся и Норн, лицо которого было мрачнее обычного.

“Опять что ли свин до Куси докопался” — подумала Линда, предвкушая вечер очередного нытья о том, как он её достал.

— Кусь, чего случилось? — с детским любопытством спросила Линда. — Пошли в подкову, по пути расскажешь, я выслушаю и…

— Прости, Лин, не сегодня. — Куся оборвала её на полуслове, опуская глаза вниз. — Я, пожалуй, пойду домой.

В этот момент удивлению на лице Линды не было предела. Не вовремя нагрянувшая мигрень отдалась сильной болью в висках.

— А что…, — она слегка пошатнулась, но быстро пришла в себя, — что случилось?

— Отец слёг. Второй день не встаёт с кровати, говорит, ноги холодные, болят. И знаешь, — в голосе Куси чувствовались одновременно и печаль, и раздражение, — этот симулянт решил слечь именно тогда, когда я захотела уехать отдохнуть на море! Скоро ведь отпуск, июнь, солнце. Старикан до последнего не хотел пускать меня, и, видимо, у него это вышло. — Она нахмурила брови то ли в обиде, то ли в беспокойстве за отца и недовольно скрестила руки на груди.

— Не надо так об отце, Кусь. Может там действительно что-то серьезное?

— Много ты знаешь, морж. Я что, не заслужила чуточку свободы? Чёрт, всего неделю! И путёвка выгодная…

— Побольше некоторых. Моему перед смертью тоже было хреново, знаешь ли. Жарился три дня, а на четвёртый и вовсе того…сгорел.

— Сплюнь, дубина стоеросовая! Мой старик просто отличный симулянт. Я ведь рассказывала, что он по молодости в актёры пробовался? Но не задалось.

— Ну, доля правды в этом возможно есть. Это же, каким надо чудным быть, чтоб дочь Кусей-то назвать? — В голосе Норна присутствовала небольшая издёвка, дабы слегка раззадорить поникшую Кусю.

— Что-то я не поняла, морж усатый, тебя чем имя моё не угодило?

— Нет-нет, имя хорошее, просто… чудное, а?

— Небольшая нотка есть. — Согласилась Линда.

— И ты туда же, Лин-Лин! — Куся топнула ногой, вздув губы на свою подругу. — Хорошее я имя себе взяла…

— А-а, тогда всё сходится. — Понимающе присвистнул Норн. — Вот от кого корни растут. А настоящее имя-то какое?

— Нету.

— В каком смысле?

— Нету и всё тут! То, что дали родители — именем назвать нельзя, ясно? Тему закрыли. — Голос Куси в этот момент стал необычайно для её задорного характера серьезным, от чего Линда с Норном поняли, что задели личное. — Честное слово, если когда-то и будет ребенок — я стану для него самым добрым родителем на свете!

— И он тихонько сядет тебе на шею. В воспитании с ребенком нужно проявлять дисциплину, строгость и контроль. —