Последняя охота на гвабля - Сергей Казменко

Санхо с трудом поднял руку, взглянул на часы и остановился.

- Привал, - сказал он, сбросил на землю карабин с плеча и почти упал рядом, привалившись спиной к кочке.

Тяжело дыша подошел Аррано и плюхнулся рядом. Несколько минут они не разговаривали, сидели не шевелясь, жадно глотая воздух, затем Санхо достал из кармана фотокарту и стал рассматривать ее через лупу.

- Придется взять чуть левее, впереди, похоже, озеро, - сказал он наконец, сложил карту в пакет и сунул обратно в карман.

Аррано ничего не ответил. Он лежал на боку и возился со сменным фильтром в шлеме. Фильтр давно засорился, но заменить его все равно было нечем, и Аррано, сняв боковую крышку, через силу пытался продуть его. Щеки его ввалились, кожа потемнела, и вокруг глаз появились темные круги. Санхо выглядел не лучше. В атмосфере планеты было слишком мало кислорода, даже просто дышать этим воздухом было трудно, им же приходилось идти, идти через болото под палящим солнцем, идти, не слишком веря, что они смогут когда-нибудь достичь конца своего пути. За шесть суток, прошедших с момента взрыва капсулы, они сумели пройти не более ста километров, а впереди оставалось расстояние вчетверо большее. Если бы у них было достаточно кислорода в баллонах, если бы баллоны эти ничего не весили, то к этому времени они смогли бы уже пройти не меньше половины пути. Но у них был только тот небольшой запас, что оставался при возвращении к капсуле, и его следовало беречь на самый крайний случай.

Отдыхать оставалось еще минут пять, и Санхо лег на спину и расслабился. Они делали в день по шестнадцать-двадцать получасовых переходов с двадцатиминутными привалами между ними, но времени на отдых все равно не хватало. Да и само понятие отдыха трудно было применить в этих условиях, когда им постоянно, даже во сне не хватало воздуха. Хорошо еще, что никакие местные микроорганизмы и вирусы не могли пробить их универсального иммунитета. Но более крупная фауна, напоминающая земных насекомых, досаждала невероятно, и дышать приходилось по большей части через фильтры, которые постоянно засорялись.

- Пора, - сказал Аррано, поднимаясь. Он с трудом нагнулся за карабином, закинул его за спину и медленно пошел вперед. Теперь была его очередь нести карабин и смотреть по сторонам. Санхо пристроился сзади, шел, глядя на ноги Аррано и стараясь только не упасть. Его мутило. Идти впереди, несмотря на тяжесть карабина, казалось и то легче. От того, кто шел впереди, требовалась постоянная сосредоточенность, и ему некогда было думать о посторонних вещах, снова и снова вспоминать о том, чего уже нельзя исправить. Но теперь Санхо не мог отгонять прочь свои воспоминания, и их груз был гораздо тяжелее тех полутора килограммов, что весил карабин.

За все, за каждую совершенную когда-то ошибку рано или поздно приходится расплачиваться. И тяжесть расплаты зачастую во много раз превышает тяжесть содеянного, а настигает эта расплата далеко не только тех, кто действительно виновен. И далеко не всегда даже жизнь твоя оказывается достаточной платой. Что толку в том, что я погибну, думал Санхо, пробираясь вслед за Аррано через полосу кустарника. Это ровным счетом ничего не изменит. Я не сумел настичь и уничтожить гвабля, я не сумею даже ценой своей жизни расплатиться за всех, загубленных этим чудовищем, спасти Аррано, предотвратить гибель тех, кто пойдет следом за нами.

Разве три десятка лет назад, первым из людей повстречав гвабля, мог он подумать, к каким последствиям приведут его действия? Тогда он не раздумывая всадил в это чудище шесть анестезирующих пуль. Ему, совсем еще мальчишке, впервые включенному в состав разведывательной группы, это казалось вполне допустимым и естественным - поднять карабин и выстрелить. Ведь он же не думал убивать, он просто хотел остановить эту махину, усыпить ее, чтобы вызванные биологи могли спокойно обследовать невиданное животное. Но гвабль ушел, несмотря на огромную дозу анестезина, и у разведгруппы не было времени на то, чтобы разыскивать его среди здешних болот.

Через три года он вернулся сюда. Не один, а в паре со знаменитым охотником Сэннокхом. Вернулся специально ради гвабля. Тогда они довольно быстро наткнулись на его следы, но затем целых полгода потратили на безуспешные погони и устройство так и не сработавших ловушек. Зверь неизменно уходил от них, и постепенно Санхо пришел к мысли, что они повстречали нечто большее, чем просто еще одно инопланетное чудище. Сэннокх вернулся тогда на планету спустя полгода с наилучшим охотничьим снаряжением, которое можно было добыть в обитаемых мирах - и сгинул без следа. Он оказался первым в длинном списке погибших - тех, кто прилетел, чтобы все-таки добыть этого диковинного зверя, да так и оставался навеки на этой планете. И всякий раз, когда список этот пополнялся очередным именем, Санхо ощущал в том долю своей вины. Поэтому когда пять лет назад Кланг, лучший его друг, с которым Санхо обследовал не один десяток планет, надумал тоже попытать счастья в охоте на гвабля, безучастным он оставаться не мог. Он испробовал все способы, чтобы отговорить друга от этого предприятия. А когда отговорить не удалось, даже прилетел с Клангом в эти проклятые болота, и уже здесь, отчаявшись вразумить Кланга, бросил его и улетел, надеясь, что хоть эта их ссора как-то образумит друга. Но это не помогло - Кланг погиб в этих болотах, как погибли его предшественники, а Санхо остался жить с пятном невольно совершенного предательства в душе.

И когда через несколько лет он понял, что не сможет жить в мире со своей совестью, пока гвабль находит новые жертвы, он сам отыскал Аррано, вознамерившегося тоже попытать счастья в таком безнадежном предприятии, и предложил тому свою помощь.

Правая нога провалилась в какую-то яму, и Санхо чуть не упал, в последний момент ухватившись рукой за куст. Он не сразу сумел освободиться, с полминуты стоял, отдыхая, затем снова двинулся вперед. Сердце в груди бешено стучало, легкие жадно ловили мало пригодный для дыхания воздух, и перед глазами плыли черные круги.

На следующем привале они напились воды из небольшой ямы под корнями куста и долго лежали не разговаривая. Есть совсем не хотелось, и это было хорошо, потому что аварийный запас кончился еще двое суток назад, а здесь они до сих пор не встретили ничего съедобного - только мох, сухие наэлектризованные кусты и болотную траву. Иногда им, правда, встречались следы каких-то животных, но у них не было ни сил, ни возможностей, чтобы охотиться. Они знали, что внутренних резервов организма хватит суток на двадцать, и еще надеялись дойти до корабля за это время. Они еще надеялись, хотя и понимали, что в таких условиях силы оставят их гораздо раньше.