Проект «Звёздный десант» - Максим Далин

А Стерн говорил, что ксеноморф молчит. Отвечает неохотно «да» и «нет», подчиняется, но молчит. Не складывается: не похож Винки на молчуна — общительный парень и взрослых не боится…

— Ну, раз у тебя такая хорошая память, нарисуй папу и маму, — предложил Хоул. — Справишься?

Винки грустно улыбнулся.

— Справлюсь. Я так скучаю… Мамочке плохо, она думает, что со мной будет беда, боится… а папа меня почти не слышит. Он мне сказал, что я должен быть смелым парнем, а потом они что-то сделали — и я больше почти ничего не слышу, хотя всё время прислушиваюсь…

Винки сел на стул, придвинулся ближе к столу и подтянул к себе лист бумаги. Он всё время болтал, как общительный ребёнок, который устал молчать, а Хоул только улыбался и кивал, поражаясь несоответствию наблюдаемого образу, созданному сотрудниками Центра. Впрочем, Винки был не таким, каким его считали военные и ксенологи — но он был действительно не человеком, как ни крути…

— Это будет мамочка… волосы жёлтые, глаза синие, а платье красное… а сама она будет коричневая, потому что загорелая… На самом деле, Отец Хоул, тут нет такого цвета, как надо — смешно получилось, будто мамочка — негритянка… Я слишком коричнево сделал… потом поправлю…

Рисунок был исполнен искреннего обожания автора. Винки ничего не пожалел для мамы, сделав её голову огромной, а кудри — пышной золотой короной. Чтобы синие глаза и алые губы выглядели поярче, он помуслил карандаш. На растопыренной ладошке нарисованной мамы расположился букет разноцветных цветов, вторую Винки протянул в пространство.

— Мамочка будет меня за руку держать… вот я. Отец Хоул, а какого я цвета? Розового или белого?

— А как бы ты хотел? — улыбаясь, спросил Хоул.

— Розового… Отец Хоул, у меня рука не выходит. Но я, как будто, маму за руку держу, — Винки тщательно вырисовывал пальцы, а из пальцев тянулись в мамину руку и в пространство тонкие голубые линии. Такие же линии, как кошачьи усы, торчали из головы нарисованного мальчика: некоторые — прямые, некоторые — закручиваясь в спирали.

— Ух ты! А это что, Винки?

— Это… ну эти… как их? Которыми слышат и дотрагиваются. Антенны? Нет, антенны — на крыше, я перепутал… Теперь папа. Отец Хоул, папиного цвета тут тоже нет. Я нарисую синим, но на самом деле он совсем не синий, а я не знаю, как тот цвет называется…

Папа-ксеноморф оказался огромным, на весь остаток листа, ультрамариновым человеком с широкой улыбкой и лучами антенн, тянущимися из рук и головы во все стороны. Спирали антенн дотрагивались до нарисованного Винки и до нарисованной мамы. Видимо, для пущей красоты папы, Винки нарядил его в оранжевый комбинезон с ярко-зелёными карманами.

А дальше началось самое интересное. Хоул, изо всех сил стараясь не нервничать и не показать своего замешательства, пронаблюдал, как из кончиков пальцев Винки появилось нечто вроде голубоватых паутинно-тоненьких нитей, упругих и подвижных, как щупальца. Эти щупальца-паутинки вползли куда-то внутрь бумажного листа, между волокнами самой бумаги и цветного воска — и краски потекли у Хоула перед глазами. Мама — не такая коричневая, коричневый цвет смешался с оранжевым, посветлел… Папа — не такой синий, скорее — серовато-сизый, с металлическим оттенком кожи. Хоул мог поклясться: нарисованные глаза мигнули, рты приоткрылись, снова растянулись в улыбках, шевельнулись пальцы…

— Звёздочки, — над головами всего семейства расцвело несколько больших жёлтых звёзд в виде ромашек. — Всё, — гордо сказал Винки и протянул рисунок Хоулу.

Ну что ж, подумал Хоул, кивнув и улыбаясь. Чудесные отношения в семье. И Винки чувствует себя не только любимым, а ещё и проводником, посредником между мамой и папой… Между землей и небом… А этот фокус со щупальцами — это его «игра», которой он удивляет одноклассников. Любопытно.

— А как ты с Роки в солдатиков играл? — спросил Хоул исключительно уточнения ради.

— А вы ругаться не будете? Мать Лиана и кричала, и ругалась, и за дверь меня выгнала…

— Я не буду, честное слово.

Винки улыбнулся и взял пару солдатиков в руки. Паутинки-щупальца скользнули внутрь корпусов игрушек, солдатики, щёлкнув каблуками, встали на ладонях Винки по стойке «смирно». Хоул присвистнул.

— На месте — шагом марш! Прам-пам-пам-пам, трам-па-па-па-па! Кругом! Упор лёжа принять!

Винки играл с солдатиками, как с марионетками, используя вместо нитей собственные «антенны», увлекаясь, как увлекаются игрой все его сверстники, а Хоул заворожённо наблюдал. Нечеловеческие возможности… при обычной человеческой психике? Здоровой? Детской?

Винки уже хотел устроить спарринг на краешке стола — но взглянул на Хоула, смутился, как смущаются слишком раскрывшиеся при взрослом дети, и выронил солдатика. Сконфуженно поднял его с пола.

— Отец Хоул, — сказал он, — а когда меня отпустят к мамочке? Я ведь не болею, правда? Меня не надо лечить? Или я наказан? А за что?

Его глаза наполнились слезами.

— Ну что ты, — возразил Хоул, сам себе не веря. — Тут работают учёные, они хотят понять…

— Они ничего не спрашивают, — вздохнул Винки и потёр глаза. — А если я сам говорю, они не верят. Я сказал Отцу Стерну, что мамочка не хотела меня в школу отдавать, хотела, чтобы папа меня забрал, а папа её уговорил. Он сказал, — и голос Винки вдруг повзрослел на двадцать лет, превратился в мягкий баритон, — «Я понимаю твои опасения, Ци, но Винкс должен социализироваться здесь. Идеальный этнограф-наблюдатель — тот, кто вырос между мирами, равным образом свой обеим культурам. Когда-нибудь Винкс возглавит нашу дипломатическую миссию на Земле, я надеюсь…»

Хоул вздрогнул, услышав неведомого инопланетчика, будто в боксе включили диктофон — но взял себя в руки.

— У тебя и вправду очень хорошая память, Винки. А мамочка что ответила?

— «Милый, — сказал Винки встревоженным голосом молодой женщины, — ты не представляешь, какой это риск, а я представляю хорошо. Наша школа очень отличается от того, что называют школой у вас. Я вообще не уверена, что ваша дипломатическая миссия состоится… не через триста лет. Когда я смотрю вокруг, на эти игры инфантильных существ, которые называют себя политиками, бизнесменами, военными, учёными — мне кажется, моя цивилизация никогда не повзрослеет…» Отец Хоул, а можно, я маме письмо напишу? Вы отдадите?

Глядя, как Винки тщательно выводит красным карандашом, крупно и криво: «МАМАЧКА НЕ БОЙСА Я В ПОРЯДКИ Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ ВИНКС» — Хоул вдруг вспомнил ещё одну вещь.

— Винки, а зачем тебе газеты? Тебе нравятся газеты?

Винки сморщил нос.