Восставший. История современного вампира - Александра Треффер

Я же, отошедшая от шока, вспомнила, что ранена и слаба. Попытка упасть на ковёр не увенчалась успехом: хозяин успел подхватить меня и, подняв на руки, понёс к кровати. Я замычала.

– Что?

Не в состоянии произнести ни слова, я тыкала пальцем в сторону коридора. Каргейр, наконец, понял и, донеся меня до санузла, осторожно опустил на пол. Уже собираясь выйти, я замерла, услышав чьи-то голоса. Но, уловив знакомые интонации, осторожно приоткрыла дверь и позвала на выручку. Каргейр помог мне добраться до постели и, продолжая беседу, осторожно размотал бинт.

– Как обращённая могла вырваться, Арджи? – недоумевающе спрашивал он.

Тот покачал головой.

– Не знаю. Видимо, она была очень сильна.

– И быстра, – задумчиво отозвался Каргейр, – я не успел её поймать. Если бы Ника не действовала столь решительно, то умерла бы. Я опаздывал на доли секунды.

Меня передёрнуло.

– Если бы под руку мне не попался нож, – хрипло произнесла я, – вряд ли я сумела бы оказать сопротивление.

– Молодец, девочка! – восторженно произнёс Арджер.

Я хихикнула:

– Арджи, мне уже тридцать пять. Я взрослая, – шутливо просветила я его.

Тот фыркнул.

– Мне сто сорок восемь, и ты для меня ещё дитя.

Я подавилась воздухом и закашлялась.

– Сколько?!

– Сто сорок восемь, – повторил тот. – А Каргейру шестьдесят. Даже он, с моей точки зрения, юнец.

Я ошеломлённо захлопала глазами, а мой лекарь, сняв повязку, охнул и испуганно взглянул на друга.

– Арджи, ей нужен врач. Ты можешь…

– Сейчас найду, – кинув взгляд на порез, прервал тот и вышел.

– Среди людей есть те, кто помогает нам, – пояснил Каргейр, – в том числе и доктора. А сам я даже не могу продезинфицировать вашу рану, спиртосодержащие вещества для нас смертельный яд.

– Может, перейдём на «ты»? – приняв сказанное к сведению, промямлила я. – Правда, разница в возрасте…

Он махнул рукой.

– Ерунда. Если ты не против, то я с удовольствием.

– Там всё так плохо? – не глядя на плечо, спросила я.

– Увы, – грустно отозвался он. – Я надеялся, что из-за обильного кровотечения инфекция внутрь не попадёт, но ошибся.

– Ничего, – прозвучал мой беспечный ответ, – на мне всё заживает, как на собаке. Ты лучше скажи, как тебе удаётся держать себя в руках при виде крови?

Каргейр улыбнулся.

– Аутотренинг, – сообщил он. – Ну, а если серьёзно, то у меня нет сильной тяги к этой жидкости, чем я и отличаюсь от того же Арджи. Ему труднее справляться с жаждой.

– Почему вы это делаете? Почему спасаете людей от других вампиров?

Собеседник уже собирался ответить, когда в холле послышались шаги, и в комнату вошёл Арджер в сопровождении незнакомца, оказавшегося хирургом. Всё необходимое врач принёс с собой. Тщательно обработав рану, он сделал мне укол от столбняка, ввёл антибиотики и, поговорив о чём-то с хозяином, покинул квартиру.

– Ну, вот, всё в порядке, – с облегчением сказал Каргейр, – и Филипп оставил запас лекарств. Хочешь, забери их с собой, хочешь, лечись здесь, ты меня нисколько не стесняешь.

Закрыв глаза, я размышляла.

– Знаешь, у меня нет ни сил, ни желания куда-либо перемещаться, – сообщила я, наконец. – Дома мне никто не поможет, а колоть себя сама я не сумею.

– Что ж, – молвил Каргейр, – значит, ты должна остаться здесь. Пока не выздоровеешь, поживёшь у меня.

Улыбнувшись ему, я почувствовала, что меня неодолимо клонит сон. И, проследив сквозь сомкнутые ресницы, как вампиры, тихо ступая, выходят из комнаты, провалилась в чёрную дыру.

Прошлое.

Герети замолчал. Сын, сражённый услышанным, тоже не произносил ни слова.

– Как ты посмел? – наконец, тихо спросил он. – Если ты любил маму, как мог обратить её и обречь на подобное существование?

– Жисоль сама хотела этого, – также негромко отозвался отец, опуская голову.

– Какая разница, чего хотела она?! – закричал Каргейр, – Ты, ты должен был задуматься, что почувствует женщина, испытавшая все радости человеческой жизни, оказавшись под прессом тьмы, когда по ту сторону останутся родственники и друзья, солнце станет злейшим врагом, и необъяснимая, тёмная жажда заставит вспороть горло ещё недавно близким людям! Неужели любовь настолько эгоистичное чувство? Значит, я не полюблю никогда!

– Сынок, ты забываешь, что и наше существование не лишено радостей и удовольствий, – подняв взгляд, возразил Герети.

– Что ты имеешь в виду? – гневно поинтересовался сын. – Удовольствие – совокупление двух хищников, а радость – убийство разумного, мыслящего, имеющего право на жизнь существа ради нескольких глотков крови? Что ещё? Прогулки под луной? Мне давно хочется выть на неё, как тоскующему волку. Ты обрёк двоих – маму и меня на эти «счастливые» моменты в течение вечности. Какое благородство! И учил меня охотиться, зная, что я не желаю осваивать эту премудрость….

– Такова наша природа, Каргейр, – повысил голос отец.

Тот вскочил.

– А я не намерен подчиняться её требованиям! Никогда, слышишь, никогда больше я не стану пить человеческую кровь. И сделаю всё возможное, чтобы защитить людей от таких, как ты. Я не обращу женщину лишь потому, что мне приглянулось её тело, и я желаю веками безраздельно им обладать. Прощай!

Юноша ринулся к выходу, отец бросился за ним.

– Подожди, ты ошибаешься, я не это хотел сказать. Не всё так просто, как тебе кажется. Ты ещё очень молод….

Последние слова Герети отсекла захлопнувшаяся дверь, а Каргейр, задыхаясь от ярости и слёз, побежал туда, где его ждала неотвратимая и страшная гибель.

Глава III

Сон мой оказался тревожным.

Мне виделось, что я нахожусь в большом полутёмном зале с занавешенными окнами, где за длинным столом расположились семеро. Кто это – люди или вампиры, пока неясно. Перед ними, потупив взгляд, стоит человек. Один из заседателей – немолодой крупный, но костлявый брюнет с брюзгливой миной на бледном лице задаёт вопрос:

Конец ознакомительного фрагмента.